| saadi | Дата: Среда, 01.04.2015, 13:48 | Сообщение # 1 |
|
Генерал-майор
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Оффлайн
| Согласитесь, спор о том, что такое настоящее искусство, а что нет, иногда запускает такие путанные и причудливые обороты, что порой диву даешься, как изощряются иные художники в своих концепциях и насколько беспомощна бывает публика в их понимании. Помимо того, нынче буквально все становится предметом искусства, а любой без исключения материал может сгодиться, как средство изображения. В результате сугубо эстетических поисков, иной раз не обходится без жертв. Я даже не говорю о том, что искусства ради мошонку к груше приколачивают.
Теперь, собственно, наша история. Начнем с того, что современный марксист и левак Хеннинг Шульбрих собрался на антифашистский митинг в своем родном городе Бад Хеслихе. Подчеркнем, туда он ходил по собственной, сугубо идейной инициативе и довольно регулярно. Однако, в этот раз он решил хорошенько подготовиться и под влиянием актуального международного положения нарисовал такую художественную картину: девушка-Европа присела на корточки над картой Украины и опустошает на нее европейский желудок в виде свастики. Впрочем, могло быть и наоборот: кто на кого — точно я не помню, потому что видел плакат мельком, и суть не в том.
Хеннинг полюбовался своей работой, повесил сушить на балкон, пользуясь солнечной погодой, и направился на кухню перекусить.
Соседи, как им положено, увидев публично вывешенную свастику, вызвали полицию. Не успел Хеннинг основательно намазать хлеб маслом и положить сверху копченую колбасу, призывно пахнущую чесноком, как полицейские вежливо вломились в дверь.
Плакат с балкона арестовали быстрее, чем тот успел просохнуть. Составили протокол, Хеннинг напоследок удостоился тяжелого взгляда старшего по званию и попал под следствие.
С одной стороны — свастика, но с другой стороны — из дерьма. Вот такая, как говорят иные остряки, получилась живопись — выжопись. Но поскольку немецкая система не терпит нюансов, в законе не прописано, из какого материала свастика благоволит нацизму, а из какого — наоборот, дает ему резкий и внушительный отпор.
Спустя некоторое время плакат Хеннингу вернули, признав исключительно прогрессивный его характер. Однако, в личном тайном реестре, хранящемся в федеральном компьютерном мозге, записали, что Шульбрих находился под следствием за изображение запрещенной нацистской символики, не утруждаясь, правда, пояснить, кому он симпатизирует, а кому дает форменный от ворот поворот.
Хеннинг, воодушевленный победой и вооруженный этим плакатом, направился на следующую антифашистское мероприятие, радуясь, что ему есть что показать беспечному миру. Но плакат вторично отобрали еще до того, как наш выжописец успел достать его из пакета и панорамно развернуть. Хеннинг до сих пор недоумевает, как двое в штатском пронюхали, что у него хранилось на дне пакета?
Приглашение в суд Шульбрих проигнорировал, порвал повестку и выброси в помойку. В итоге он был конвоирован судебным исполнителем. Судья пришла к выводу, что свастика из говна — какое-никакое произведение искусства, способ самовыражения и проявления свободомыслия нетрадиционными методами, стало быть, сажать в тюрьму не за что. Хеннинг в итоге повторного изъятия, был внесен в секретный реестр как настырный рецидивист. Таким образом марксист попал в ряды праворадикалов и под усиленный жандармский надзор.
Теперь, перед каждой акцией нацистов в городе Бад Хеслихе, его вызывают и допрашивают профилактики ради, а всякую свастику на заборе муниципальные следователи с легкостью записывают на его счет. Его теперь близко не подпускают к антифашистским демонстрациям, то есть не ближе чем на 50 метров, на расстояние броска булыжника, впрочем, орудия как догматиков, так и радикалов, или, хуже того, арестовывают по пути из дома, опасаясь, что он может спровоцировать потасовку или массовые беспорядки нацистов против леваков с перспективой на кровопролитие.
— Кто я? Что я? — теперь недоумевает Хеннинг, путаясь, как Маугли, в своем общественном местоположении. Я сам пишу об этом и плачу.
Но сам Шульбрих при этом вовсе не унывает и настырно продолжает свое красно-коричневое дело. Если вы, гуляя по городу, увидите на тротуаре свастику, выложенную из собачьего дерьма — это его работа. Он всегда носит с собой белые резиновые перчатки, как доктор или общественный санитар, может часами стоять в сторонке и наблюдать, когда кто-нибудь вступит в свастику и, негодуя, громко крикнет: — Дерьмо!
С художественной точки зрения, он нынче убежденно подчеркивает преимущество инсталляции перед Рембрандтом, потому что свастика может лежать на одном месте неделями, провоцируя прохожих. Он уверен, что полицейские не сильно торопятся с конфискацией вещественных доказательств, считая дело привлечения собак к уголовной ответственности за пропаганду нацизма хлопотным и неперспективным. И даже готовы отнести эти случаи к природным явлениям, связанным с морфологией некоторых стихийно выведенных англичанами пород собак.
Так, или почти так, ссылаясь на несознательную природу, объяснял главный народный милиционер Эрих Мильке неожиданное явление Креста Святого Вальтера на Берлинской телебашне в яркие, солнечные дни, потрясшее партийных функционеров и всю коммунистическую эпоху. Впрочем, Крест виден до сих пор, несмотря на неожиданно резкое падение атеистического режима. Так что это сравнение тут, пожалуй, будет не совсем к месту.
Лучше пусть остается версия о новых породах, наспех выведенных после войны, собак.
|
| |
| |
