|
Галина Хэндус. Отношения (новеллы из жизни)
|
|
| litcetera | Дата: Суббота, 15.12.2012, 19:27 | Сообщение # 1 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 1363
Статус: Оффлайн
|
Женское счастье
Тоня готовилась к приёму дорогой гостьи. В пятницу вечером к ней прилетала её единственная сестра Таня. Они были погодками, росли вместе и всё всегда делили поровну. Но около двадцати лет назад их пути неожиданно разошлись. А началось всё так незаметно...
Тане исполнилось тогда девятнадцать лет. Встретив на свадьбе подруги Гришу Белых, она тут же влюбилась, окончательно и бесповоротно, и уже не представляла себе жизни без него. Её избранник был высоким стройным симпатичным парнем, на которого постоянно заглядывались девушки. Впрочем, многих из них привлекали не столько его внешние данные, сколько его семья, которая резко выделялась на фоне других среднестатистических семей города.
Отец Гриши занимал высокое положение в военно-политической структуре города, и хотя об этом предпочитали громко не говорить, его должность являлась секретом Полишинеля. Мать всю жизнь работала в сети общественного питания, занимая место то директора, то заведующей – смотря по тому, была ли это столовая, кафе или ресторан. Места работы Клавдия Петровна – так звали маму Гриши – меняла не добровольно, а в силу обстоятельств. Быстрая и удачная военная карьера её мужа, Фёдора Ивановича, предполагала частые переезды, смену должностей и, соответственно, мест работы.
В семье, кроме Гриши, росла ещё его младшая сестра Инга. Дети не были избалованы вниманием родителей, вечно занятых каждый на своей должности, и были очень часто предоставлены сами себе. Не испытывая материальных трудностей, они недополучали душевного тепла, поэтому выросли скорее потребителями, чем созидателями. Впрочем, нельзя сказать, что они были чёрствыми и эгоистичными, просто на мир они смотрели глазами людей, избалованных изобилием. Семья много лет прожила за границей и привезла оттуда не только вещи и посуду, но и вкус к сытой и удобной жизни.
Именно это направление жизни семьи и привлекало многих молоденьких девушек – каждой из них хотелось приобщиться к красивой и обеспеченной жизни. Нужно признаться, что Таня не была исключением из этого ряда соискательниц на руку и сердце молодого человека. Но, в отличие от других, она безумно любила в Грише прежде всего его самого, и он это, видимо, почувствовал.
Итак, Тане удалось за короткое время его очаровать, влюбить в себя и в конце концов выйти замуж за своего избранника. Через год у них родился сын Алёша. После рождения ребёнка молодая мама не стала продолжать учёбу в текстильном институте, а решила посвятить себя мужу и ребёнку. Гриша не был против такого решения – он обеспечивал семью и очень гордился тем, что они живут по старинным традициям, когда жена могла не работать, а растить детей, следить за хозяйством и быть для мужа всегда весёлой и красивой очаровательницей.
Но время шло, Алёша подрастал, и Таню стал тяготить её статус домашней хозяйки. Отдав ребёнка в детский сад, она, чтобы не скучать, начала понемногу вникать в коммерческие дела мужа.
Бизнес Гриши заключался в том, что он по одному ему известным каналам и, конечно, не без больших связей своего отца доставал импортную технику, бывшую тогда, во время начавшейся перестройки, в большом дефиците, и предлагал её желающим купить с приличной наценкой. В бывшем Советском Союзе такая деятельность называлась спекуляцией, но в то время Союз начал разваливаться и опасное слово «спекуляция» сменилось на модное слово «коммерция».
В приоткрывающиеся всё шире двери свободы начали проникать и ласкать слух такие слова, как «Тошиба», «Грюндиг», «Сименс», «Бош», которые можно было без боязни прочесть на сверкающих лаком, металлом и западным качеством ранее не виданных технических новинках. Телевизоры, холодильники, стиральные машины, всевозможную кухонную, необходимую для комфортной жизни технику теперь при желании и без особых хлопот можно было купить в семейной фирме Белых.
Таня за пять лет совместной работы с мужем успела стать его незаменимой помощницей. Вместе они очень хорошо зарабатывали, денег не считали и жили в своё удовольствие, пока не случилось несчастье: скоропостижно умер глава их небольшого, но дружного клана – Фёдор Иванович. Его насиженное за долгие годы место тут же было занято другими людьми, которые на волнах новой свободной жизни начали строить уже свои пирамиды. Гриша ещё как-то хорохорился, но старые связи без отца уже не работали. Неожиданно стали появляться новые и нахрапистые конкуренты, которые медленно, но верно занимали когда-то так легко и быстро завоёванный семьёй Белых плацдарм безбедного существования.
Почва стала уходить из-под ног. Гриша, и раньше-то никогда не отказывающийся от бокала хорошего вина или бутылочки-другой пивка, стал потреблять эти напитки в неограниченных количествах. Когда вино заменила водка, а бутылочное пиво уступило место трёхлитровым банкам пенистого напитка, отношения между супругами стали медленно, но верно ухудшаться.
Таня, не видевшая и не слышавшая в доме своих родителей ни ругани, ни скандалов, стала всё чаще слышать в свой адрес непечатные и обидные слова. С ними пришел и животный, поднимающийся к горлу страх от того, что Гриша начал время от времени на неё замахиваться. Сын Алёша уже ходил в пятый класс и понимал, что в доме происходит что-то не очень хорошее, но вступиться за маму по причине своего малолетства не мог.
– Мама, не плачь, – успокаивал он Таню, когда та после очередного пьяного скандала мужа сидела на кухне. – Когда я вырасту, я побью папку, чтобы он тебя не обижал. Я вчера записался в кружок карате и буду там учить всякие приёмчики. Ты только не плачь!
– Сынок, – пыталась объяснить мать сыну то, что он понять пока не мог, – папу бить нельзя, потому что он твой папа. Он выспится, и опять будет в доме тихо, ведь он ругается только тогда, когда пьяный.
– Но он пьёт каждый день, и кричит на тебя, и толкается, я сам видел. Мама, я боюсь, когда папа пьяный, и совсем не могу делать уроки. От страха у меня ничего не получается.
Любому, даже ангельскому терпению рано или поздно приходит конец, и Таня стала вынашивать планы о разводе. Она хотела вырваться из дома, ставшего адом, потому что жить больше в атмосфере угроз, площадной брани и неуверенности больше не могла. В то же время она очень боялась сделать этот шаг, потому что не могла себе представить, что Гриша разрешит ей просто так оставить его одного и забрать ребёнка. Как в театре одного актёра, жить без публики Григорий не мог.
Весь расчёт Тани был построен на том, чтобы ей с сыном на какое-то время исчезнуть из поля зрения мужа. Когда же первый гнев его пройдёт, то остальное можно будет решить мирно, на холодную голову. Молодая женщина готовила свой план долго и тщательно, перепроверяя все детали, рассчитывая время и каждое движение. Страх, двигавший ею, заставлял быть осторожной.
После столь печально окончившейся эпопеи на ниве «коммерции» Таня несколько лет работала продавцом в секции меховых изделий большого универмага и отпуск брала всегда летом, потому что работы в это время было немного. На дворе ещё не было по-настоящему тепло, но она давно положила на стол начальника своё заявление на отпуск, которое тот сразу же и подписал. У Алёши начинались каникулы, поэтому из школы отпрашивать его было не нужно. Заранее было написано и письмо в Феодосию, где жила Танина двоюродная сестра Люся с мужем и тремя детьми, с просьбой приехать к ним погостить на месяц. То, что она приедет без Гриши, сказано не было. Люся тут же ответила, что они могут приехать и на всё лето, если захотят.
Билеты на поезд Таня тоже приобрела заранее, ещё не зная, сможет ли в этот день уехать. Гриша работал по сменам на складе готовой продукции большого завода, и если бы он остался дома, то весь её точно рассчитанный план рухнул бы с громким треском и похоронил под собой её радужные мечты о разводе.
К счастью, Гришина смена начиналась в намеченный Татьяной день в шесть утра, и для неё наступил час «Х». Не успела дверь за Григорием закрыться, как Таня, махом вскочив с постели, начала собирать вещи. Позвонив своей верной подруге Маше и дождавшись её приезда, она продолжила в суматохе метаться по квартире в поисках необходимых вещей. Наконец, подхватив проснувшегося Алёшу и сумки, они снесли их к поджидавшему такси и поехали к бабушке Насте, завезя по дороге Машу на работу. Вообще-то, бабушка была Гришина, но Таню и правнука она любила и жалела больше, чем собственного внука.
В десять утра все вещи, быстро упакованные в заранее купленные коробки, уже лежали у бабушки Насти в кладовке, а в четырнадцать часов от платформы железнодорожного вокзала отходил скорый поезд Омск – Феодосия, идущий через Москву, который должен был доставить Таню с Алёшей к Чёрному морю.
Едва передохнув от нервотрёпки переезда и наскоро перекусив испечёнными заранее блинчиками с творогом, Таня с Алёшей, подхватив чемодан, поехали на вокзал. Найти нужный вагон и места не составило им труда. И только когда поезд тронулся, набирая скорость, Таня приобняла сына за плечи, глубоко вздохнула и сказала счастливо: «Ну вот и поехали, теперь всё будет хорошо!»
Родственники встретили приехавших с радостью. Кузина Люся с мужем Николаем оказались людьми тактичными и в подробности семейных взаимоотношений Тани и Гриши вникать не стали: «Ну не приехал Гриша, значит, так и надо, всё остальное нас не касается». Гостям они были искренно рады.
Месяц отпуска, как это всегда бывает, пролетел быстро и как-то незаметно. Время было заполнено не столько отдыхом, сколько домашней работой, которая была для приехавших городских жителей вместо игры. На юге летнее время для многих семей – самый сезон работы, чтобы заработать на отдыхающих.
Таня с Алёшей помогали гостеприимным хозяевам и собирать с раскидистых деревьев темно-бордовую, лопающуюся от сладкого сока черешню, и осторожно складывать в маленькие кузовки тающую на солнце ярко-красную клубнику, и наполнять большие пластмассовые вёдра ранним, светящимися изнутри медом, кисло-сладкими яблоками.
Дети, смеясь и дурачась, выдёргивали из земли краснобокую, с белыми хвостиками редиску, а Таня с Люсей быстро связывали их в небольшие пучки для продажи. Здесь же лежали аккуратно перевязанные пучки укропа и петрушки, которые женщины рвали сами, не доверяя такую деликатную работу детям. Собранные витамины Николай грузил в свою машину и отвозил на рынок, где с раннего утра уже торговали зеленью и овощами его родители-пенсионеры.
К обеду, когда рынок закрывался, большая дружная семья, хорошо поработав, собиралась в саду под навесом за длинным столом, уставленным яствами из собственного сада. Люся выносила из летней кухни, стоящей впритык к дому, большую кастрюлю холодного супа, а на второе – обязательно что-нибудь горячее. Чаще всего это были обжаренные куски мяса, переложенные отварной картошкой, морковкой и фасолью и щедро приправленные свежей зеленью, но иногда она жарила свежую рыбу, привезённую родителями с рынка. Люся сама с удовольствием ела маленькую вкусную корюшку, но на девять человек жарить её не любила, поэтому делала это крайне редко. Впрочем, никто и не роптал: готовила хозяйка вкусно и сытно, а то, что меню не было разнообразным, никого не смущало.
Как бы хорошо всё ни было, но этот задолго запланированный отпуск подошёл к концу. Ровно через тридцать дней после прибытия с солнечный рай Крыма Таня с Алёшей были посажены в обратный поезд и через двое суток уже выходили из душного вагона на свежий воздух родного города. Погода их встретила совсем не летним холодным дождём, а бабушка Настя, к которой они приехали на житьё, – неожиданной новостью.
– Танечка, – отозвала она Таню в сторонку, когда они попили чаю, и тихо заговорила, чтобы не услышал Алёша, – не знаю, как и сказать. Гриша-то стрелялся, пока вас не было.
– Как стрелялся?! – ноги у Тани подкосились, и она рухнула на диван, оказавшийся, к счастью, у неё за спиной. – Он жив?
– Да жив, жив, не переживай так! – быстро заговорила старая женщина. – Как вы уехали, он ведь вечером-то уже у меня объявился. Не могла я долго скрывать, сказала, что вы были у меня, оставили вещи, а сами уехали в отпуск на месяц. Куда уехали, не сказала, потому как не хотела, чтобы он отправился вслед за вами.
– Гриша вызывал Люсю на телефонные переговоры, но она ему сказала, что мы к ним не приезжали, – тихонько сказала Таня, будто чувствуя вину за случившееся. – И что дальше было?
– Точно не знаю, но через неделю ко мне приехала Инга и сказала, что Гриша в больнице после тяжёлой операции. Это уж потом, когда он немного пришёл в себя, нам всё рассказал.
– Что, что он рассказал? – нетерпеливо перебила Татьяна сидящую рядом пожилую рассказчицу.
Сердце её отчаянно колотилось от непонятно откуда взявшегося чувства вины и страха.
– Ну, после того как я Грише сказала, что вы с Алёшей ушли от него, он объехал всех родственников, потом друзей и знакомых, думая, что вы где-то здесь от него хоронитесь. Три дня искал, да так и не нашёл. Потом он начал пить. Закрылся дома и выпил всё, что заранее купил. Три дня было тихо – соседи не слышали ни музыки, ни криков, ничего. На четвёртый день к вечеру Нинка, соседка снизу, услышала громкий выстрел, похожий на хлопок, и потом что-то грохнулось на пол. Она поднялась к вашей квартире, долго звонила, чтобы узнать, что случилось. Не дождавшись ответа, она позвонила матери Гриши, ты сама ведь этот телефон дала на всякий случай, вот он, этот случай, и представился. Клавдия примчалась сразу же, потому что Гриша был у неё накануне – вас искал. Сердце материнское трудно обмануть, она сразу почувствовала что-то неладное и тут же вызвала милицию. Когда дверь открыли, увидели Гришу – он лежал на кухне в луже крови, а рядом валялось его охотничье ружьё. Курок-то от ружья он к большому пальцу ноги привязал, потому как рукой достать несподручно было. Никто не знает, хотел ли Гришка всерьёз застрелиться или попугать кого, но выстрел пришёлся ему чуть выше живота.
– Так он что, все три недели лежит в больнице? – спросила побледневшими губами Таня, пытаясь унять внутреннюю дрожь и не замечая подошедшего к ним Алёшу, который услышал её последний вопрос.
– А что с папой? Почему он в больнице?
– Папа заболел. Иди, сынок, поиграй, мы потом с тобой в больницу к нему съездим, хорошо? – попыталась улыбнуться Таня, не решаясь всё рассказать сыну.
– Мам, я тогда на улицу пойду, можно? – осторожно спросил Алёша.
– Конечно, можно, только далеко от дома не уходи, а то вдруг опять дождь начнётся.
Проводив взглядом Алёшу и услышав звук захлопнувшейся за ним двери, Татьяна перевела дыхание.
– Ты ему пока всё не рассказывай, я его сама потихоньку подготовлю, – обратилась она к бабушке, и когда та утвердительно кивнула, снова спросила: – А сам-то Гриша что говорит? Зачем он это сделал?
– Ну говорить-то он толком ещё не может, а зачем стрелялся – не помнит, сильно пьяный был. Говорит, что вроде без вас жить не хотел, а точно и сам не знает.
– Вот горе-то какое… Что же мне теперь делать? Я, конечно, помогу ему на ноги встать, но жить с ним не стану – теперь я его ещё больше боюсь, чем раньше. Что врачи говорят? Он останется инвалидом или как? Что он себе отстрелил? – губы Тани побелели от волнения и задрожали.
– Операция была очень серьёзная, восемь часов врачи в нём ковырялись. У Гриши осталось только полжелудка, даже меньше, да метра два кишок у него отмотали. Он же стрелялся дробью, и она теперь осталась у него во многих местах, куда врачам не добраться. Так и будет теперь жить с дробинами, пока одна из них не повредит какой-нибудь орган. В общем, никто не знает, чем всё это закончится, таких случаев ещё не было.
В комнате повисло гнетущее молчание, нарушаемое только громко тикающими ходиками, висящими на стене. Время закрыло страницу «до несчастного случая» и открыло новую: «жизнь после него».
В то далёкое, уже почти забытое время, когда Таня вначале бросила все силы на то, чтобы очаровать Гришу, потом на то, чтобы построить с ним уютное семейное гнёздышко, а затем стала постепенно разочаровываться в результатах с таким трудом завоёванного счастья, её младшая сестра Тоня жила совсем другими интересами.
Не строя никаких грандиозных планов, она, впрочем, долго выбирала точку приложения собственных сил. Закончив школу и поработав два года в канцелярии городского комитета комсомола, она поступила на факультет иностранных языков одного из педагогических вузов. Вуз этот, к слову сказать, находился совсем в другом городе, но переезд к месту учёбы и новой жизни оказался быстрым и легким.
Через пять лет, успешно закончив учёбу и получив место учителя немецкого языка в одной из средних школ, Тоня начала параллельно учиться в аспирантуре, решив в будущем преподавать не в школе, а в институте. Детей она не то чтобы не любила, но относилась к ним с известной долей иронии и осторожности, а этого оказалось недостаточно для того, чтобы быть хорошим школьным учителем.
Каждые два года учёбы в аспирантуре Тоня брала академический отпуск, чтобы не слишком загружать себя и серьёзно подумать над своим будущим. В то время ей исполнилось уже 28 лет. Замуж она не вышла, потому что друг Миша, с которым они жили вместе последние три года и были обручены, женился почему-то не на ней, а на другой. С сестрой Тоня потеряла близкий контакт с тех пор, как уехала из города, хотя и была в курсе всех основных событий, происходящих в родном гнезде.
Наблюдая семейную жизнь сестры, которая вышла замуж по большой любви, а через восемь лет решила уйти от мужа по причине его пьянок и постоянных скандалов, Тоня решила попробовать построить свою личную жизнь по-другому. После долгих раздумий и прикидок, решение относительно собственной благополучной жизни было принято, и молодая женщина начала действовать.
Делая всё обстоятельно, Тоня, учитывая свой и сестринский опыт, решила искать принца в заморских краях. С языком проблем не было, да и жизнь в России изменилась настолько, что можно было выехать в любую европейскую страну без особых визовых проблем. Тоня начала искать себе подходящего мужа в подходящей стране, пока не зная, что же главнее для неё – муж или страна.
Перебрав множество предложений из Америки, Испании, Австрии, Англии и других стран, Тоня остановилась на Германии. Во-первых, у неё был хороший немецкий язык, но самое главное – она почему-то влюбилась в эту страну сразу, с первого раза, когда была там десять дней в туристической поездке. Её поразили тогда ослепительная чистота немецких городов, их ухоженность, яркий вечерний свет на улицах, обилие еды в магазинах, велюровая обивка трамвайных и автобусных сидений, но самое главное – люди здесь всегда улыбались, а если даже не улыбались, то готовы были это сделать в любую минуту. Вот эта-то немецкая улыбчивость и определила Тонин выбор.
Отложив все письма, пришедшие ей в ответ из разных стран мира, в сторону, она сосредоточилась теперь в своих поисках на выбранной стране. Подходящего кавалера молодая женщина нашла довольно быстро, потому что западные мужчины после падения железного занавеса охотно женились на русских женщинах.
Так она приехала и осталась в стране, которую, похоже, полюбила больше, чем всех встретившихся на её пути немецких мужчин. Только с годами ей стало понятно, что страна, которую она выбрала, чтобы жить в ней и умереть, дала ей намного больше, чем она смела мечтать. Никто не требовал здесь от Тони ничего такого, чего она не смогла бы сделать добровольно, никто не унижал, не давил, не заставлял. Куда-то исчез вечно маячивший за спиной страх, все было понятно, открыто, построено на доверии, нужно было только точно установить для себя границы этого доверия. Новая родина, в отличие от её мужчин, давала чувство защищённости, свободы, независимости, неограниченных возможностей. Но всё это Тоня осознала намного позднее. Начало своей новой жизни вдали от родины она всегда вспоминала с тёплой грустью.
Первое замужество, к которому Тоня готовилась долго и трепетно, оказалось на удивление коротким. Со своим будущим мужем Гюнтером она познакомилась через одну русскую газету, куда тот дал объявление. Благодаря своему непередаваемому шарму и хорошему знанию языка уже через десять дней Тоня получила приглашение приехать в Германию. Забрав из консульства паспорт с визой и купив билет на самолёт, ровно через месяц после первого письма она уже была в гостях у своего первого немецкого кавалера и потенциального жениха.
По приезде в Германию неожиданно оказалось, что фотографии Гюнтера были намного симпатичнее оригинала. К тому же он оказался почему-то старше указанного им в письме возраста на пять лет, но во всём остальном не соврал: он был в отличной физической форме, с хорошими манерами и образованием. Тоня познакомилась с его семейной фирмой, которая кормила Гюнтера, его престарелых родителей и должна была прокормить его будущих детей. Сам он, несмотря на свои пятьдесят лет, женат ни разу не был по непонятным Тоне причинам и детей до сих пор не завел. Теперь для него настало самое время жениться и заиметь наследников, о чём он тут же с радостью и сообщил Тоне.
От своей русской знакомой Гюнтер был в полном восторге и всё так отлично организовал, что за месяц, отведённый ей на визит, они успели слетать в Испанию и вдоволь походить под парусом на взятой им напрокат яхте. Вернувшись из короткого отпуска в Германию, Тоня получила ожидаемое предложение выйти замуж и с удовольствием его приняла. Жених хотя и оказался намного старше, чем она ожидала, был ей не противен, а очень даже симпатичен и имел возможность обеспечить будущее и своей жене, и детям, поэтому его небольшую ложь Тоня ему сразу же простила и постаралась о ней забыть.
– А почему ты мне написал, что тебе 44 года? – спросила как-то Тоня, решив всё же узнать, почему Гюнтер сообщил ей неправду.
– Если бы я тебе написал, что мне 49, а через три месяца будет 50, ты ведь не приехала бы ко мне, – ответил тот весело. – Так или не так?
– Да, скорее всего, не приехала бы, – лгать Тоня не любила.
– Ну вот видишь, теперь ты знаешь правду, но, несмотря на это, выходишь за меня замуж. Выходит, всё не так уж и плохо.
Гюнтера смеялся, но из-за стёкол очков на Тоню смотрели серьёзные, несколько колючие глаза расчётливого бизнесмена. Это был первый звоночек, которого Тоня, утонувшая в волнах счастья, не услышала.
Свадьбу решили сыграть в Германии, тихо, по-семейному. Невеста вернулась в Россию, чтобы собрать нужные справки и свидетельства для регистрации, уволиться с работы, сдать квартиру и попрощаться с роднёй и друзьями. В течение трёх месяцев подготовки Тони к будущей новой жизни Гюнтер купил многоразовую визу в Россию и прилетал навещать свою невесту каждые две-три недели. Всё было красиво, романтично, пахло розами и деньгами.
Второй звонок прозвенел за два дня до свадьбы.
– Дорогая, – сказал за завтраком Гюнтер своей почти жене, – у нас сегодня встреча с моим нотариусом.
– Я не собираюсь писать завещание, – смеясь ответила Тоня, всё еще летая на крыльях счастья и потому не воспринимая жизнь настолько серьёзно, как она того требовала.
– Дело не в завещании, – умные глаза мужчины смотрели на неё прямо и холодно. – Нам нужно с тобой подписать брачный договор. Без него мы не сможем пожениться.
– Что за брачный договор и почему ты мне о нём говоришь накануне свадьбы? – в голосе невесты послышалась нотка напряжения.
– Видишь ли, дорогая, это простая формальность, без которой мы не сможем заключить брак. Здесь, на Западе, свои законы, которые необходимо соблюдать.
– И что же там написано, в этом брачном контракте? – хотя Тоня и старалась не выдать подкатившего к горлу противного чувства, что она попалась в ловушку, голос её зазвучал язвительно и одновременно разочарованно.
– Не переживай так, дорогая, – жених взял её руку и поднёс к губам, целуя. – Там нет ничего такого, что бы тебе не понравилось или как-то ущемило твои интересы. Здесь мы все живём согласно законам, поэтому и живём, наверное, так хорошо.
Договор был подписан, свадьба прошла тихо и скромно, и наступили семейные будни. Начало их было положено увольнением приходящей два раза в неделю домработницы.
– Дорогая, я теперь женат, ты не работаешь, поэтому вполне можешь сама следить за порядком в доме, готовить и стирать, – объяснил немолодой мужчина и молодой муж в одном лице своё решение. – Зачем нам тратить лишние деньги на посторонних людей?
– Но мне нужно готовиться к экзаменам! И потом, я же учусь, а у тебя достаточно денег...
– Денег, моя дорогая, бывает достаточно, когда их экономишь, – это раз. Второе – ты занята на своей учёбе всего четыре часа в день, остальное время у тебя свободно.
– Да, но я трачу на дорогу почти три часа, чтобы доехать до института и обратно. И потом...
– У меня есть жена, которая не работает, и на этом поставим точку, – в голосе мужчины зазвенел металл. – Не забудь, кстати, показать мне все чеки из магазинов за прошлую неделю, ты забыла мне их отдать. Мы же договаривались, что ты будешь еженедельно отчитываться, на что тратишь деньги. Делай это, пожалуйста, без напоминания.
Гюнтер, хотя и имел хорошие доходы, оказался жаден до неприличия. Сам же он считал себя экономным и рачительным, но никак не жадным. Тоне, не привыкшей считать каждую копейку, такая, с позволения сказать, «экономия», начала медленно, но верно давить на психику. Нервничая, она стала неожиданно замечать, что Гюнтер красит волосы, вернее, даже не волосы, а их жалкие остатки, прикрывая ими сияющую, как луну, лысину. Ей стали вдруг неприятны его узловатые пальцы, которыми он любил гладить её лицо и наматывать на них её длинные шелковистые волосы. Ей казались отвратительными его белёсые, будто выцветшие глаза, амёбность которых за стёклами его модных очков была не так заметна. Тоне разонравились его ласки, его быстрая любовь, а вслед за ней – его еженощный даже не храп, а какой-то тонкий свист, из-за которого она долго не могла заснуть.
Однажды утром, окончательно проснувшись и вдохнув воздух, в котором ещё витали остатки утренних супружеских объятий, молодая женщина поняла, что любовь ушла. Собрав вещи, она съехала от мужа без официальных объяснений.
Несмотря на очень грамотно и профессионально составленный брачный договор, суд по семейным делам его отменил и заставил мужа выплачивать жене до окончательного судебного решения ежемесячное пособие. На эти деньги Тоня платила за свою квартиру, неплохо питалась, одевалась и даже купила себе подержанную машину. Жизнь без старого жадного мужа в любимой стране оказалась не так уж и плоха.
Через неполных три года судебных разбирательств она наконец получила развод и стала снова с оптимизмом смотреть в будущее. Её бывший муж не терял времени даром и, пока суд да дело, подыскивал новую кандидатку в матери своих будущих детей. Учтя свой печальный опыт со слишком образованной и строптивой русской девушкой, он продолжил свои поиски на Украине, разумно полагая, что чем беднее страна, тем меньше запросов у претенденток на замужество. Разводу он обрадовался не меньше Тони, но встретиться с ней и отметить это официальное событие почему-то не захотел.
|
| |
| |
| litcetera | Дата: Суббота, 15.12.2012, 19:27 | Сообщение # 2 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 1363
Статус: Оффлайн
| Молодые годы летели, жизнь продолжалась, но как-то наперекосяк. Сдав положенные экзамены и подтвердив своё российское образование, Тоня стала искать работу и нового мужа.
Место учителя на неполный рабочий день в начальной школе она нашла очень быстро. С мужчинами оказалось несколько сложнее. Встречаясь в свободное от работы и других забот время то с одним, то с другим, она начала постепенно терять надежду найти порядочного отца своему будущему ребёнку: то ли требования её были слишком высоки, то ли потенциальные отцы находились вне поля её досягаемости. «Ну, если не для ребёнка, то хотя бы для себя», – несколько снизила планку Антонина и тут же встретила, как ей показалось, того, о ком мечтала.
Кай – так звали её нового избранника – был высоким интересным молодым мужчиной, веселым и, самое главное, не скучным и не жадным. На жизнь он смотрел легко, не обременяя себя всякого рода философскими вопросами типа «Быть или не быть?». У него было всегда только один ответ: «Быть!»
Тоня встречалась в Каем долгих девять месяцев, пока не решилась переехать к нему в качестве законной жены. У Кая были две дочери от предыдущего брака, и иметь других детей, даже от любимой жены, он не планировал. В разговорах на подобные темы он всегда уходил в сторону, чтобы не вступать с супругой в конфликт, потому что у нее была другая точка зрения на этот счет. Тоня пыталась забеременеть, не ставя об этом в известность мужа, но почему-то у неё никак не получалось.
Со временем его дети стали всё чаще оставаться у папы не только на выходные, но и на каникулы, да и просто так, среди недели. Тоне это не очень нравилось, но ругаться по этому поводу не хотелось, потому что она жила надеждой на рождение собственного ребёнка. Дом у них был большой и просторный, так что места хватало всем.
Вначале дочерей привозил и увозил Кай, потом всё чаще это стала делать его бывшая жена Бетина. Однажды, приехав домой по причине отмены занятий в школе, Тоня застала бывших супругов в собственной постели. После обмена любезностями она узнала от Бетины, что Кай ни в коем случае детей иметь не хочет, да и не может, потому что давно стерилизовался, а ей, Тоне, только морочил голову. За такую информацию Тоня была даже благодарна Бетине, поэтому вместо скандала просто собрала свои вещи. Так что и эта её попытка создать счастливую семью с детьми как-то сошла на нет.
Но даже после двух печально закончившихся замужеств Тоня всё же не хотела оставаться одной. По её твёрдому убеждению, её «бывшие принцы» оказались просто недостойны своей принцессы. После некоторых размышлений она не стала снижать планку требований к следующему кандидату, придерживаясь принципа, привезённого из России: «Любить – так короля». С грузом накопленного опыта на меньшее, чем «король», она была теперь не согласна. Тоня входила в пору зрелой сорокалетней женской красоты, и с её внешними данными, шармом и нескандальным характером шансов найти короля у неё было предостаточно.
И вот теперь к ней в гости приезжала сестра Таня, с которой они не виделись десять лет – с того времени, когда младшая сестра уехала в Германию к своему Гюнтеру. Пока у Тони не было стабильности в жизни, она не решалась пригласить сестру в гости. Они изредка перезванивались, переписывались, обменивались небольшими бандерольками ко дню рождения, но друг к другу съездить в гости не получалось.
И вот теперь Тоня решилась на встречу, потому что поняла: мужчины приходят и уходят, и, пока она найдёт своего единственного, пройдёт много времени. Родителей она уже потеряла, осталась единственная сестра, которую она терять не хочет. Значит, им хотя бы время от времени нужно встречаться.
В аэропорту Тоня сестру проглядела. Она встречала свою красивую, ухоженную, уверенную в себе Таню и удивлялась, почему та всё не выходит. «Я же ей сказала, чтобы она летела только с ручной кладью, чтобы первой пройти на выход, так почему же она меня не послушала?» – думала Тоня, начиная слегка нервничать, пока не услышала за спиной свое имя, произнесённое тихим голосом.
Резко обернувшись, она увидела полузнакомую женщину с опущенными плечами, какими-то скатавшимися жалкими кудельками волос на голове, глядящую на неё поблекшими глазами загнанной клячи и с жалкой заискивающей улыбкой на лице. Одета та была в какую-то старушечью куртку грязно-зелёного цвета, на шее болталась выцветшая серо-коричневая косынка. Тоня инстинктивно шагнула к сестре и крепко обняла её, зажмурив глаза и стиснув зубы, чтобы не заплакать от жалости. Спрятав своё лицо в волосы Тани, ужасно пахнувшие несвежим бельём, она долго стояла так, задержав дыхание и не выпуская её из своих объятий, пока не поняла, что может опять владеть собой.
По пути домой сёстры много не разговаривали, потому что Тоне нужно было внимательно следить за дорогой. Это была, конечно, отговорка: молчание позволило ей осмыслить увиденное и сосредоточиться на том, чтобы при предстоящем разговоре ненароком не обидеть сестру.
Приехав домой, Тоня тут же послала гостью в ванную комнату:
– Танюш, я тебе сейчас ванну с ароматными маслами приготовлю, полежи там, отмокни с дороги, приди в себя, а я пока поесть приготовлю.
Хозяйка болтала, не умолкая, чтобы задавить в себе невольно возникшее чувство жалости к сестре.
– Я тебе купила на первое время только нижнее бельё, потому что не знаю твоего точного размера. Остальное докупим завтра.
– Да не надо, у меня всё есть, – робко подала голос Таня, удивлённая заботой какой-то новой, доселе незнакомой красивой ухоженной женщины, называющей себя её младшей сестрой.
– То, что у тебя есть, у тебя и останется, – ответила та весёлым голосом. – Я специально копила деньги, чтобы тебя удивить, так что слово «нет» от тебя слышать не желаю. Ты – моя сестра, и хотя ты моя гостья, считай, что ты у себя дома, договорились?
Таня ничего не имела против. Зайдя в любовно подготовленную сестрой ванную комнату, она чуть не задохнулась от нахлынувшего на неё давно забытого чувства щемящего счастья. Ей показалось, что она – маленькая девочка, которая каким-то чудом попала в сказку, и если вдруг она откроет глаза, то эта волшебная страна разом исчезнет. А просыпаться совсем не хотелось!
После вкусно пахнущей ванилью и клубникой ванны Таня надела приготовленное сестрой новое кружевное бельё, которым хотелось только любоваться, а не носить. Приоткрыв дверь, она так и осталась стоять на пороге, не решаясь пройти дальше. Вокруг было так чисто, уютно и замечательно пахло сытой жизнью, что Таня от избытка переполнявших её чувств вдруг заплакала. Она вдруг вспомнила первые годы совместной жизни с Гришей, когда и их дом был полной чашей. Как же быстро они всё это растеряли…
Так и стояла она на пороге ванной комнаты с мокрыми глазами, пока Тоня, выглянув из кухни, не увидела её. Она подошла к сестре и, будто не замечая её мокрых глаз, приобняла за плечи и повела в сторону кухни.
– Ты хочешь сейчас поспать с дороги или вначале поесть? Я вчера специально купила свежие бараньи рёбрышки – чувствуешь, как они пахнут? – обратилась она к Тане. – Будет жалко, если мы их сразу не съедим.
– Конечно-конечно, давай сначала поедим, – торопливо ответила та, наблюдая, как Тоня достала из духовки что-то завёрнутое в фольгу и издающее дурманящий аромат каких-то трав.
Увидев содержимое развёрнутого блестящего пакетика, она удивлённо спросила:
– А как это едят?
Лёгкое красного вино «Божоле», поданное Тоней к баранине, несколько сняло напряжение, возникшее между сестрами в первые минуты свидания. Лицо Тани покрылось розовым румянцем, глаза весело заблестели, и первоначальная скованность уступила место естественной непринуждённости. Усталость куда-то исчезла, будто её и не было.
Выложив все новости о близких и дальних родственниках, соседях и друзьях, Таня ни словом не упомянула о своей жизни. Было похоже, что у неё всё нормально и нет никаких причин на что-то жаловаться.
– Ну я теперь всё про всех знаю, а как ты сама живёшь, как Алёша? – спросила Тоня, не выдержав потока красноречия сестры, рассказывающей о давно чужих ей людях.
– С Алёшей все в порядке, он учится в политехническом уже на третьем курсе. Живёт в общежитии, недалеко от нас, каждые выходные к нам приходит, а то и на неделе забегает.
– Подожди, ты же мне писала, что давным-давно развелась с Гришей. Вы что, опять вместе? А почему тогда Алёша с вами не живёт? – удивилась Тоня.
– Тогда, когда Гриша стрелялся, никто уже не думал, что он выживет. Больше полугода его переводили из одной больницы в другую, потом еще несколько месяцев он ездил по санаториям, пока его не отпустили домой. Мы всё это время, пока Гриша не вернулся, жили с сыном дома. Заявление на развод я подала ещё тогда, когда он был в больнице, а когда его выписали, сказала, что хочу развестись. Ты знаешь, – Таня подняла на сестру повлажневшие от воспоминаний глаза, – он ведь долго жил у матери, а к нам ходил каждый день, просил прощения. Он и на развод сразу же согласился, ничего с нами не стал делить, только просил не выгонять его.
На кухне, где сидели сёстры, повисло молчание. Чтобы не усиливать ещё больше трагичность момента, Тоня наполнила бокалы вином и подняла свой:
– Ну, давай выпьем за здоровье твоего мужа, чтобы у вас все было хорошо! – обе, не сговариваясь, пригубили по глотку и поставили бокалы на стол. – Так вы опять поженились или так живёте? – любопытство Тони взяло верх над приличиями – в конце концов, речь шла о её родной сестре.
– Мы с тех пор в разводе, – Таня замолчала, глядя в окно, потом взяла с тарелки одиноко лежащий там листочек салата. Прожевав его, она продолжила: – Ты знаешь, Гриши ведь надолго не хватило. Когда он опять вернулся к нам и стал работать, я думала, он исправился, что-то понял. Ему ведь было несладко после ранения – есть он мог только специально приготовленную, не острую пищу...
– Которую, конечно, ты ему готовила, – подхватила ехидным тоном Тоня.
– Конечно, я, он ведь был моим мужем, – ответила, не заметив иронии, Таня и продолжила: – Его хватило на год с небольшим. Когда Гриша стал есть всё то же, что и мы с Алёшей, я стала замечать, что он приходит с работы навеселе. Только через пару недель я поняла, что он опять начал пить, а чтобы я не уловила запах алкоголя, ел какие-то орешки, которые его отбивали. Дальше – больше. Через некоторое время Гриша перестал скрывать, что пьёт, начал опять скандалить. Теперь он, правда, боится меня и пальцем тронуть, потому что Лёша ростом выше отца и может дать ему отпор.
– Но ведь ты сказала, что Лёша живёт в общежитии?
– Да, но он поговорил с отцом всего раз, и тот понял, что меня обижать нельзя.
– Ага, – произнесла Тоня, покачав головой. – А почему вы не разъедетесь? Что за жизнь под одной крышей с алкоголиком?
– Мы не можем разъехаться, я не могу его оставить! – с надрывом произнесла Таня.
– Почему?
– Во-первых, квартира у нас маленькая, а во-вторых, вдруг ему станет плохо, а рядом нет никого. Не может человек жить один, без семьи.
– Да ты что, Танюш, – возмущенно откликнулась Тоня, – какая семья, о чём ты говоришь? Он же вас все эти годы мешал с грязью, никаких обязанностей по отношению к вам не исполнял, а ты говоришь – семья. Ты от него ни денег, ни ласки, ни слова доброго не видишь и не слышишь, ты с ним в разводе, что же тебя держит возле него? Ты всё ещё его любишь? – спросила Тоня, ослеплённая неожиданноё догадкой.
– Я не могу любить Гришу так, как когда-то, всё уже перегорело от обид. Но бросить его мне жалко. У нас сын, а это уже семья, – Таня помолчала, допила остаток вина из бокала, улыбнулась и спросила: – А как ты? Почему не замужем?
– Ты задала мне трудный вопрос, – медленно, как бы раздумывая, ответила Тоня. – Первому мужу я не могла простить его жадность и ложь, второму – его ложь и измену. Не знаю, возможно, я не могу любить так, как умеешь это делать ты. Хотя, с другой стороны, твой Гриша хоть и пьяница, но он, насколько я знаю, никогда не был жадным и никогда тебе не лгал. Ведь так?
– Да, это так.
– Может быть, я ещё не встретила своего мужчину, а может быть, и не встречу никогда...
– Ну что ты, Тоник, конечно, встретишь, ведь ты такая красивая и умная! Ты обязательно найдёшь себе мужа! – Таня в порыве чувств сжала руку сестры.
– Да в том-то и дело, что мне неважно, муж он мне или нет. Я ищу настоящего мужчину, которому смогла бы отдать всю себя, как ты когда-то отдала себя до капельки своему Грише. Я тебе тогда так завидовала – не передать, потому и уехала в другой город, чтобы на ваше счастье не смотреть. Я ведь тоже твоего Гришку любила.
– Да ты что, Тоник? Ты никогда мне этого не говорила! – Таня смотрела на сестру большими от удивления глазами.
– Не переживай, я его не любила, а была просто короткое время влюблена. А любила я своего Мишу, который меня предал. Возможно, с тех пор и равняю всех мужчин под него, не знаю. Всё ищу такого же красивого, сильного, щедрого, смелого и надёжного. Но ты знаешь, – Тоня посмотрела на сестру, – я бы так, как ты, жить не смогла. Я бы не смогла жить под одной крышей с бывшим мужем, который каждый день напивается и оскорбляет тебя только потому, что он когда-то был твоим мужем. Тебе нужно пожалеть не его, а себя. Ты ведь ещё молодая женщина, посмотри, во что ты себя превратила, на тебя же смотреть больно. Давай я тебя с кем-нибудь здесь познакомлю, выйдешь замуж, будем рядом жить, а? – Тоня немного заискивающе посмотрела на сестру.
– Ты вначале себе кого-нибудь найди, – несколько иронично откликнулась Таня. – Не обижайся, но мне никто другой не нужен и замуж я больше не хочу.
– За меня не переживай, мой король от меня никуда не убежит, – вдруг засмеялась Тоня, и тут же посерьёзнев, спросила: – Ну скажи честно, почему ты не уйдёшь от Гриши, ты ведь так и не ответила мне.
– Понимаешь, Тонечка, тебе очень трудно понять меня, потому что ты уже много лет живёшь в другой стране, среди других людей. Ты уже забыла, что такое сострадание. Если я Гришу оставлю, он просто умрёт от одиночества, ведь у него, кроме нас с Лёшей, никого нет. Один раз я хотела его оставить, так он чуть не погиб, и если я его оставлю ещё раз, он может действительно погибнуть. Не знаю, как ты, а я с такой виной жить не смогу. Поэтому лучше так, чем по-другому.
– Не обижайся, но не кажется ли тебе, что ты несёшь своё страдание, как флаг, и даже раздуваешься от гордости за свой подвиг?
– Я не сказала, что страдаю, я сказала – сострадаю, а это разные вещи.
– Эти слова имеют один корень, а значит, и одну суть. Но я всё же так и не поняла, почему ты не хочешь быть счастливой.
– Почему же не хочу? – удивлённо сказала Таня. – Счастливыми хотят быть все, и я в том числе, но не у всех это получается. Да, мне несладко в жизни, но я не знаю, буду ли счастлива, если что-то в ней поменяю.
– Да ты хотя бы попробуй что-то поменять! Ведь если ничего не делать, трудно сказать, получилось у тебя или нет. Хочешь, попробуем вместе? Я тебе помогу.
– Чем ты мне поможешь? Тем, что выдашь замуж? Но пойми, я не хочу этого. У меня есть хоть и бывший, но муж, которому я нужна. У меня есть работа – пусть не очень престижная, но любимая. Есть прекрасный любящий сын. Это – моя жизнь. А что есть у тебя? Бывшие мужья, которые о тебе ничего не хотят знать, и работа, которую ты не любишь? Так кто из нас с тобой счастливее? То, что ты живёшь в стране, которую любишь больше, чем родину, ещё не означает, что ты счастлива. Для счастья нужно, чтобы ты была кому то очень нужна и чтобы тебе был кто-то нужен. Нам, женщинам, необходимо, чтобы было о ком заботиться, – в этом и заключается наше счастье. Ты когда-нибудь обязательно это поймёшь, и тогда придёт к тебе твоё счастье, твоя настоящая жизнь.
Таня встала со своего места, придвинула свой стул к стулу сестры, обняла её за плечи и запела своим низким приятным голосом:
Степь да степь кругом,
Путь далёк лежит.
В той степи глухой
Замерзал ямщик...
В маленькой квартирке Тони, где она жила последние три года, давно не было так по-домашнему уютно и тепло. В ней ещё долго звучали протяжные и напевные русские песни, которые сестры, кажется, целую вечность не пели вместе.
Они, эти почти забытые напевы, выворачивали душу наизнанку, выжимая слёзы и вызывая озноб, летели через приоткрытое окно на свободу – туда, где притаилось долгожданное женское счастье.
|
| |
| |
| chelo4726 | Дата: Суббота, 15.12.2012, 21:40 | Сообщение # 3 |
 Рядовой
Группа: Авторы
Сообщений: 16
Статус: Оффлайн
| Очень душевная и весьма правдивая история, Галина. Благодарю!
Владимир Эйснер
|
| |
| |
| марфа васильевна | Дата: Суббота, 22.12.2012, 08:25 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Гости
| замечательно! женщины вообще народ терпеливый!
|
| |
| |
| hendus | Дата: Среда, 01.05.2013, 10:50 | Сообщение # 5 |
|
Генерал-майор
Группа: Модераторы
Сообщений: 302
Статус: Оффлайн
| Да уж! Женщина народ терпеливый, но зачем же ее терпение испытывать? Так и жизнь в трудностях и пройдет. А жизнь нам для радости и удовольствий дана. Так что давайте радоваться и получать от жизни удовольствие - и мужчины, и женщины, а не испытывать терпение друг друга.
Спасибо за интерес к новелле и отзывы!
Галина Хэндус
|
| |
| |
| smz67 | Дата: Воскресенье, 12.05.2013, 15:20 | Сообщение # 6 |
|
Сержант
Группа: Проверенные
Сообщений: 24
Статус: Оффлайн
| Ваша новелла заставляет оглянуться, и внимательно посмотреть в Суть. А она - в сострадании, в катарсисе. Это наше, русское. Истинное счастье все-таки не в удовольствии как таковом, но, Вы правильно заметили, в радости. А радость проявляет себя, порой, настолько непредсказуемо и парадоксально, что не можем точно выявить ее положительный градус. Ведь и катарсис дарит радость соучастия, радость со-бытия!
Удачи Вам! Христос Воскресе в этот вместопасхальный Фомин день, когда Бог разрушил окончательно неверие!
Сергей Ратмиров
Литература и искусство - особая форма бытия, в которой человек преображает свое естество и существо
|
| |
| |
| hendus | Дата: Суббота, 01.06.2013, 11:30 | Сообщение # 7 |
|
Генерал-майор
Группа: Модераторы
Сообщений: 302
Статус: Оффлайн
| Большое спасибо всем моим читателям!
Без читателя, как известно, нет и писателя. И я рада, что мы с вами находимся в равновесии: мне нравится писать, вам нравится читать то, что я пишу. Или не нравится.
Нет человека, которого любят все. Или которого все ненавидят. И это хорошо, что наш мир так удивительно разнообразен, причудлив и интересен.
У меня хорошая новость: электроную версию книги новелл "Отношения" можно прочесть полностью в электронном виде в Амазоне. Откройте ссылку!
А я всем вам желаю всего самого хорошего и радостного в жизни!
Галина Хэндус
Отношения
http://www.amazon.com/dp....
|
| |
| |
|
