| Ваагн | Дата: Понедельник, 24.11.2014, 13:52 | Сообщение # 1 |
|
Лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 53
Статус: Оффлайн
|
– Вась, штопор захвати!
– Погодь, я ножом сковырну.
– Куда Федор запропастился? Моя со смены придет шухер поднимет...
– За заначкой пошел.
– За котельную, что ли?
– Ну.
Самый старший, Филиппыч взял бутылку портвейна и стал ножом отковыривать
пробку.
– Надо же додуматься заначку за котельной прятать. Я прямо на виду кладу,
Яковлевна в упор не видит. Ни разу не словила.
– Да будет тебе...
– Вот чтоб мне в преисподнюю провалиться!
– Обожди, успеешь. Только мне не верится, чтобы Яковлевна да не засекла.
Заливаешь чего-то.
– Сказал же! И нечего тут, понимаешь, под сомнение брать, – возмутился Филиппыч. – Вась, позови Федора, – вмешался Николай, –три бутылки на четверых – нормально, сегодня по-людски посидим. Голова цельную
неделю трещит, а Клава бюллетень не пишет. Нет порядку на заводе, –проворчал они, расстелив газету, прижал ее к земле камнями, затем выудил из-под пиджака
граненые двухсотграммовые стаканы, со знанием дела расставил по углам.
Вася, сложив руки рупором, крикнул:
– Фе-до-ор!
Тот появился из-за угла с авоськой в руках и замахал руками: мол, хватит шум
поднимать. Шел он напрямую, через бурьян, опасливо поглядывая на соседские
окна.
– Ну, чё приуныли? – рявкнул, подойдя поближе.
Из-за пазухи вытащил полуторалитровую бутылку крепленого вина, положил
аккуратно на газету. Из перепачканной землей авоськи вывалил несколько
помидоров, пару огурцов, с десяток крупных редисок и пучок зеленого лука.
Все оживились.
– А я думал - опять без закуси...
– Хваткий ты мужик, Федор!
– У Соловьевых был на огороде?
– Вроде нет.
– Как нет, этот сорт только они выращивают. Семена импортные.
– Позавчера у Михаила сидели, он тоже позаимствовал. Вкусные, мясистые такие.
– У этих сектантов, что ли?
– Ну.
– Давай, Вась, активней будь. Молодой еще. Сколько тебе?
– Двадцать пять.
– Я в два раза старше тебя, а Филиппычу ты во внуки годишься, – загорелся
Федор. – Неопытный еще.
– Погоди, а как ты в вытрезвитель-то попал? – подал голос Филиппыч. – Было
дело. Яковлевна рассказывала. Я сперва не поверил, но Софья, твоя двоюродная,
подтвердила.
Василий опустил голову и молча стал нарезать огурцы.
– Ну, взяли, а то закиснет, – с нетерпением произнес Николай.
Незаметно допили третью бутылку и принялись за четвертую.
– Ведь могут и очереди на квартиру лишить, – стал размышлять Филипыч.
– Да плевать я хотел на ихнюю квартиру, – не выдержал Василий. – Подамся
обратно в Новокамск.
– А семья-то как?
– Да какая это семья, когда жена из церкви не вылазит и сына туда же тянет?..
Фёдор услужливо долил Василию вина:
– Не выйдет толк из твоего хлопца, не выйдет. Ежели сызмальства в церковь ходит
– никакого толка, проверено. Филипыч, ты помнишь Скворцовых? Они вроде в Стасов
переехали. Они тоже, я тебе скажу, сначала в церковь, потом в дом... Так вот
мать по рукам пошла, а отец с сыном холуями ходют. Наскребут на бутылку – будет
праздник, а нет – так палец сосут.
– Неверная у тебя информация, Федор, – перебил его Филипыч. – Виктор, значит,
там главным агрономом, ордена имеет, а сын не помню, как его - медицинский
окончил, сейчас в Африке где-то. Как хорошего специалиста послали. Мать болеет,
инфаркт у нее был, с работы уволилась, все более по дому. Хорошая,
добросердечная женщина. – И помолчав, добавил: – Да, действительно, они сначала
в церковь, а потом - домой. Это ты точно подметил.
Федор искоса посмотрел на Филиппыча, кряхтя, потянулся за редиской, нечаянно
задел рукой полный стакан Николая.
– Ты чего, мать твою! – заорал Николай. – Слепой – очки напяль, – и в сердцах
замахнулся.
– Ты на кого руку поднимаешь, отморозок? – привстал Федор. – Да я тебя...
– А ну сядь! – одернул его Филипыч.
– И ты тоже хорош, – Филиппыч погрозил Николаю пальцем. – Кончай базар!
– Вот разошелся, можешь мой допить, – пробубнил возмущенный Федор и, надувшись,
сел на место.
– Ты пять стаканов выпил, а мне только четвертый налил, – не унимался Николай.
– Варежку не разевай, пей, когда наливают, – усмехнулся Федор, – а теперь
нечего считать, не ты ставил.
– Как не я ставил? – вновь напрягся Николай. – Так, Вася в счет долга выставил.
Федор зло посмотрел на Николая, неожиданно затрясся, развернулся и запустил в
него огурцом. Огурец попал в глаз. Николай завизжал и схватил Федора за грудки.
Филипыч навалился на Николая сзади,силясь отодрать его от Федора. Федор попятился и одной ногой свалил бутылку, а
второй, пытаясь тверже ее поставить, наступил на помидоры. Увидев это, Василий
подскочил и двинул Федору правой в челюсть. Федор рухнул, увлекая за собой
Николая и Филипыча...
* * *
В приемной райотдела милиции родственники, в ожидании своих, сидели, затаив
дыхание, изредка перешептывались друг с другом. Жена Филиппыча, Мария Яковлевна,
плакала, поминутно вытирая слезы носовым платком. Мать Николая, старушка
восьмидесяти пяти лет, облокотилась о костыль , и то и дело закрывая глаза,
молилась. Жена Василия, Людмила, сидела вместе с пятилетним сыном. Пришел и сын
Федора с хорошего бодуна, как он сказал, отца вызволять. Но его упросили уйти.
Первым вышел Филиппыч, за ним остальные. Филиппыч подошел к жене. Мария Яковлевна,
не выдержав, зарыдала еще горше.
– Ну, хватит тебе, – проворчал Филиппыч. – Уймись!
Присел рядом с ней. Тут же примостился иВасилий. Сын взобрался ему на колени, осыпал поцелуями его небритую щеку.
Николай издалека заметил мать, но стараясь не смотреть на нее, прошел в
противоположный дальний угол.
Мария Яковлевна, продолжая всхлипывать, взяла мужа за руку:
– Они молодые, ветер в голове, а ты туда же!
И
укоризненно качая головой, обращаясь ко всем, стала ассказывать:
- Захожу в хату, смотрю Библию листает, так и обомлела. А оноказывается – заначку туда свою. Хотела разругаться, да не стала, думаю - может
стих какой прочтет, образумится, - и вновь всхлипнув, присушила носовым платком набухшие от слез глаза.
Василий укоризненно посмотрел на Филиппыча. Тот, заметив это, опустил голову и
виновато произнес:
– Ну, хватит, мать, будет. Какая заначка, в толк не возьму?
– Неужели и я вот так... - содрогнулся Василий и теснее прижался к сыну.
Вошел молодой лейтенант с амбарной книгой в руках, попросил всех расписаться.
Василий долго не мог сообразить, где нужно поставить подпись. И тут до него
дошло, что ему мешает сосредоточиться лицо молодого лейтенанта – знакомое лицо.
– Лейтенант, где-то я тебя видел, не могу припомнить? – спросил он.
Лейтенант улыбнулся:
– В церкви, в воскресной школе - твой сын там у меня. Очевидно, заходил за ним.
– Как в церкви? – растерялся Василий. – А милиция, а погоны?
– Ну и что с того? – пожал плечами лейтенант.
– Ничего. Начальство-то как?
– А что начальство? Cлужбу свою я исправно несу. Постоянно на Доске почета.
Учусь на заочном в юридическом, слава Господу!
Лейтенант показал, где необходимо расписаться.
– А ты почему не с нами? – обратился к нему лейтенант.
– Да как-то суета все, работа, – промямлил Василий.
– Когда не суетишься - и суеты нет, – лейтенант крепко пожал ему руку и
добавил, – Иисус Христос ведь ждет тебя.
Василий смутился и, не найдя чтоответить, отвернулся.
* * *
Расходилисьмолча.
Николай, забрав костыль, вел мать под руку. Василий обнял жену, а сына усадил
на плечи. Шли не торопясь. Сынишка, обхватив отца за шею, сбивчиво рассказывал
ему о своем друге Димке, который сломал пилку от лобзика, и за это ему здорово
досталось. Немного по отстали Мария Яковлевна и Филиппыч, о чем-то перешептывались.
Федор, невнятно попрощавшись, исчез в ближайшем переулке.
Поравнявшись с Василием, Николай сказал:
– Я завтра в церковь схожу, мать поведу, тяжело ей одной идти.
– Как знаешь, – ответил Василий и снова обернулся к сыну.
Дома он свалился в постель и проспал до вечера. Разбудила пытливая соседка. Та
прошла в горницу – нет никого, но любопытство – пуще неволи, кого хочешь доймет. Заглянула дальше. На ее стук ипроснулся Василий.
– Чего тебе, Клавдия Михайловна? – спросил он, опуская ноги на пол.
– Моего ищу. Думала - к тебе пошел.
– Не видал я его, ты к Федору сходи, может, там он.
– И его что ль отпустили? – встрепенулась она и выбежала из избы.
Василий обулся, вышел во двор. Вечерело. Звезды аккуратно заполняли свободные
места на небосклоне.
– А ведь надо же! – воскликнул он, удивляясь своему открытию. – Как зрители,
согласно купленным билетам. На меня, видно, вышли посмотреть. Где еще такого
дурня сыщешь?
Он пересек двор, поеживаясь, вышел за ограду и, не спеша, побрел по темной
улице. Как-то незаметно оказался у церкви. На скамейке заметил двоих.
Пригляделся. Это были Федор и Филиппыч. Филиппыч, по обыкновению, что-то
энергично доказывал.
– Чего это вы тут? – Василий подошел к ним и пристроился рядом.
– Да так, свежим воздухом подышать вышли, – ответил за двоих Федор.
Немного помолчали.
– Такие вот дела, – нарушил тишину Филиппыч.
– Да нету никаких дел - пустота одна, –заключил Федор.
Разговор не клеился.
– Ты бы зашел к Соловьевым, – обратился к Федору Василий.
– От них иду. Кузьмич, как увидел меня, обрадовался. Я сам до вас собирался,
говорит, после собрания зайти, помидорчиков занести. Килограмма два вот
завернул. – Федор показал на лежащую у ног авоську. – Я, говорит, тебе весной семена
дам. Приди, не забудь, – Федор подпер руками голову и задумался.
- Да, вот тебе и сектанты, - с упреком сказал Василий.
– Лучше бы он на меня собак спустил, - горько усмехнулся Федор, -так бы душу не
жгло.
– А помнишь, в прошлом году ты у нихгуся экспроприировал, когда косилку
обмывали? - съехидничал Василий, - слышал я,
догадывались они, чьих рук дело.
Фёдор до
посинения сжал кулаки и, что есть силы, ударил себе по коленам. На глазах
проступили слёзы.
– Ну, хватит тебе, – одернул его Филиппыч,
– будет. Чего это ты? Я ведь тоже мог бы агрономом стать или ветеринаром, да
вот нелегкая попутала...
Он заерзал на скамейке.
- Мальцом был, в сельхозтехникум предлагали. Не пошел. Виктор Скворцов помоложе
меня, потом он там учился... Василий усмехнулся и отвел взгляд всторону.
- Да, да, - вздохнул Филиппыч, скрепил руки на затылке и обратился к Василию, - так вот, Васенька, как жизнь прошла ... и не заметил, а ты судишьтеперь, - но вдруг спохватился.
- О чем это я?
Затем, глядя куда-то вдаль, с надрывом и болью произнес:
- Какие-то нелюди мы, Господи!
* * *
В церкви, как всегда, яблоку негде было упасть. Пришел Николай с матерью, Филиппыч
со своей, Василий с сыном и женой. Собрание только началось, как заскрипела
дверь и, подталкивая сына, вошел Федор. На нем была чистая рубашка, в руках он
мял новую кепку. Он постоял с минуту, не зная, как поступить, затем низко
поклонился и сказал:
– Примите и нас, братья и сестры.
– Вась, штопор захвати!
– Погодь, я ножом сковырну.
– Куда Федор запропастился? Моя со смены придет шухер поднимет...
– За заначкой пошел.
– За котельную, что ли?
– Ну.
Самый старший, Филиппыч взял бутылку портвейна и стал ножом отковыривать
пробку.
– Надо же додуматься заначку за котельной прятать. Я прямо на виду кладу,
Яковлевна в упор не видит. Ни разу не словила.
– Да будет тебе...
– Вот чтоб мне в преисподнюю провалиться!
– Обожди, успеешь. Только мне не верится, чтобы Яковлевна да не засекла.
Заливаешь чего-то.
– Сказал же! И нечего тут, понимаешь, под сомнение брать, – возмутился Филиппыч. – Вась, позови Федора, – вмешался Николай, –три бутылки на четверых – нормально, сегодня по-людски посидим. Голова цельную
неделю трещит, а Клава бюллетень не пишет. Нет порядку на заводе, –проворчал они, расстелив газету, прижал ее к земле камнями, затем выудил из-под пиджака
граненые двухсотграммовые стаканы, со знанием дела расставил по углам.
Вася, сложив руки рупором, крикнул:
– Фе-до-ор!
Тот появился из-за угла с авоськой в руках и замахал руками: мол, хватит шум
поднимать. Шел он напрямую, через бурьян, опасливо поглядывая на соседские
окна.
– Ну, чё приуныли? – рявкнул, подойдя поближе.
Из-за пазухи вытащил полуторалитровую бутылку крепленого вина, положил
аккуратно на газету. Из перепачканной землей авоськи вывалил несколько
помидоров, пару огурцов, с десяток крупных редисок и пучок зеленого лука.
Все оживились.
– А я думал - опять без закуси...
– Хваткий ты мужик, Федор!
– У Соловьевых был на огороде?
– Вроде нет.
– Как нет, этот сорт только они выращивают. Семена импортные.
– Позавчера у Михаила сидели, он тоже позаимствовал. Вкусные, мясистые такие.
– У этих сектантов, что ли?
– Ну.
– Давай, Вась, активней будь. Молодой еще. Сколько тебе?
– Двадцать пять.
– Я в два раза старше тебя, а Филиппычу ты во внуки годишься, – загорелся
Федор. – Неопытный еще.
– Погоди, а как ты в вытрезвитель-то попал? – подал голос Филиппыч. – Было
дело. Яковлевна рассказывала. Я сперва не поверил, но Софья, твоя двоюродная,
подтвердила.
Василий опустил голову и молча стал нарезать огурцы.
– Ну, взяли, а то закиснет, – с нетерпением произнес Николай.
Незаметно допили третью бутылку и принялись за четвертую.
– Ведь могут и очереди на квартиру лишить, – стал размышлять Филипыч.
– Да плевать я хотел на ихнюю квартиру, – не выдержал Василий. – Подамся
обратно в Новокамск.
– А семья-то как?
– Да какая это семья, когда жена из церкви не вылазит и сына туда же тянет?..
Фёдор услужливо долил Василию вина:
– Не выйдет толк из твоего хлопца, не выйдет. Ежели сызмальства в церковь ходит
– никакого толка, проверено. Филипыч, ты помнишь Скворцовых? Они вроде в Стасов
переехали. Они тоже, я тебе скажу, сначала в церковь, потом в дом... Так вот
мать по рукам пошла, а отец с сыном холуями ходют. Наскребут на бутылку – будет
праздник, а нет – так палец сосут.
– Неверная у тебя информация, Федор, – перебил его Филипыч. – Виктор, значит,
там главным агрономом, ордена имеет, а сын не помню, как его - медицинский
окончил, сейчас в Африке где-то. Как хорошего специалиста послали. Мать болеет,
инфаркт у нее был, с работы уволилась, все более по дому. Хорошая,
добросердечная женщина. – И помолчав, добавил: – Да, действительно, они сначала
в церковь, а потом - домой. Это ты точно подметил.
Федор искоса посмотрел на Филиппыча, кряхтя, потянулся за редиской, нечаянно
задел рукой полный стакан Николая.
– Ты чего, мать твою! – заорал Николай. – Слепой – очки напяль, – и в сердцах
замахнулся.
– Ты на кого руку поднимаешь, отморозок? – привстал Федор. – Да я тебя...
– А ну сядь! – одернул его Филипыч.
– И ты тоже хорош, – Филиппыч погрозил Николаю пальцем. – Кончай базар!
– Вот разошелся, можешь мой допить, – пробубнил возмущенный Федор и, надувшись,
сел на место.
– Ты пять стаканов выпил, а мне только четвертый налил, – не унимался Николай.
– Варежку не разевай, пей, когда наливают, – усмехнулся Федор, – а теперь
нечего считать, не ты ставил.
– Как не я ставил? – вновь напрягся Николай. – Так, Вася в счет долга выставил.
Федор зло посмотрел на Николая, неожиданно затрясся, развернулся и запустил в
него огурцом. Огурец попал в глаз. Николай завизжал и схватил Федора за грудки.
Филипыч навалился на Николая сзади,силясь отодрать его от Федора. Федор попятился и одной ногой свалил бутылку, а
второй, пытаясь тверже ее поставить, наступил на помидоры. Увидев это, Василий
подскочил и двинул Федору правой в челюсть. Федор рухнул, увлекая за собой
Николая и Филипыча...
* * *
В приемной райотдела милиции родственники, в ожидании своих, сидели, затаив
дыхание, изредка перешептывались друг с другом. Жена Филиппыча, Мария Яковлевна,
плакала, поминутно вытирая слезы носовым платком. Мать Николая, старушка
восьмидесяти пяти лет, облокотилась о костыль , и то и дело закрывая глаза,
молилась. Жена Василия, Людмила, сидела вместе с пятилетним сыном. Пришел и сын
Федора с хорошего бодуна, как он сказал, отца вызволять. Но его упросили уйти.
Первым вышел Филиппыч, за ним остальные. Филиппыч подошел к жене. Мария Яковлевна,
не выдержав, зарыдала еще горше.
– Ну, хватит тебе, – проворчал Филиппыч. – Уймись!
Присел рядом с ней. Тут же примостился иВасилий. Сын взобрался ему на колени, осыпал поцелуями его небритую щеку.
Николай издалека заметил мать, но стараясь не смотреть на нее, прошел в
противоположный дальний угол.
Мария Яковлевна, продолжая всхлипывать, взяла мужа за руку:
– Они молодые, ветер в голове, а ты туда же!
И
укоризненно качая головой, обращаясь ко всем, стала ассказывать:
- Захожу в хату, смотрю Библию листает, так и обомлела. А оноказывается – заначку туда свою. Хотела разругаться, да не стала, думаю - может
стих какой прочтет, образумится, - и вновь всхлипнув, присушила носовым платком набухшие от слез глаза.
Василий укоризненно посмотрел на Филиппыча. Тот, заметив это, опустил голову и
виновато произнес:
– Ну, хватит, мать, будет. Какая заначка, в толк не возьму?
– Неужели и я вот так... - содрогнулся Василий и теснее прижался к сыну.
Вошел молодой лейтенант с амбарной книгой в руках, попросил всех расписаться.
Василий долго не мог сообразить, где нужно поставить подпись. И тут до него
дошло, что ему мешает сосредоточиться лицо молодого лейтенанта – знакомое лицо.
– Лейтенант, где-то я тебя видел, не могу припомнить? – спросил он.
Лейтенант улыбнулся:
– В церкви, в воскресной школе - твой сын там у меня. Очевидно, заходил за ним.
– Как в церкви? – растерялся Василий. – А милиция, а погоны?
– Ну и что с того? – пожал плечами лейтенант.
– Ничего. Начальство-то как?
– А что начальство? Cлужбу свою я исправно несу. Постоянно на Доске почета.
Учусь на заочном в юридическом, слава Господу!
Лейтенант показал, где необходимо расписаться.
– А ты почему не с нами? – обратился к нему лейтенант.
– Да как-то суета все, работа, – промямлил Василий.
– Когда не суетишься - и суеты нет, – лейтенант крепко пожал ему руку и
добавил, – Иисус Христос ведь ждет тебя.
Василий смутился и, не найдя чтоответить, отвернулся.
* * *
Расходилисьмолча.
Николай, забрав костыль, вел мать под руку. Василий обнял жену, а сына усадил
на плечи. Шли не торопясь. Сынишка, обхватив отца за шею, сбивчиво рассказывал
ему о своем друге Димке, который сломал пилку от лобзика, и за это ему здорово
досталось. Немного поотстали Мария Яковлевна и Филиппыч, о чем-то перешептывались.
Федор, невнятно попрощавшись, исчез в ближайшем переулке.
Поравнявшись с Василием, Николай сказал:
– Я завтра в церковь схожу, мать поведу, тяжело ей одной идти.
– Как знаешь, – ответил Василий и снова обернулся к сыну.
Дома он свалился в постель и проспал до вечера. Разбудила пытливая соседка. Та
прошла в горницу – нет никого, но любопытство – пуще неволи, кого хочешь доймет. Заглянула дальше. На ее стук ипроснулся Василий.
– Чего тебе, Клавдия Михайловна? – спросил он, опуская ноги на пол.
– Моего ищу. Думала - к тебе пошел.
– Не видал я его, ты к Федору сходи, может, там он.
– И его что ль отпустили? – встрепенулась она и выбежала из избы.
Василий обулся, вышел во двор. Вечерело. Звезды аккуратно заполняли свободные
места на небосклоне.
– А ведь надо же! – воскликнул он, удивляясь своему открытию. – Как зрители,
согласно купленным билетам. На меня, видно, вышли посмотреть. Где еще такого
дурня сыщешь?
Он пересек двор, поеживаясь, вышел за ограду и, не спеша, побрел по темной
улице. Как-то незаметно оказался у церкви. На скамейке заметил двоих.
Пригляделся. Это были Федор и Филиппыч. Филиппыч, по обыкновению, что-то
энергично доказывал.
– Чего это вы тут? – Василий подошел к ним и пристроился рядом.
– Да так, свежим воздухом подышать вышли, – ответил за двоих Федор.
Немного помолчали.
– Такие вот дела, – нарушил тишину Филиппыч.
– Да нету никаких дел - пустота одна, –заключил Федор.
Разговор не клеился.
– Ты бы зашел к Соловьевым, – обратился к Федору Василий.
– От них иду. Кузьмич, как увидел меня, обрадовался. Я сам до вас собирался,
говорит, после собрания зайти, помидорчиков занести. Килограмма два вот
завернул. – Федор показал на лежащую у ног авоську. – Я, говорит, тебе весной семена
дам. Приди, не забудь, – Федор подпер руками голову и задумался.
- Да, вот тебе и сектанты, - с упреком сказал Василий.
– Лучше бы он на меня собак спустил, - горько усмехнулся Федор, -так бы душу не
жгло.
– А помнишь, в прошлом году ты у нихгуся экспроприировал, когда косилку
обмывали? - съехидничал Василий, - слышал я,
догадывались они, чьих рук дело.
Фёдор до
посинения сжал кулаки и, что есть силы, ударил себе по коленам. На глазах
проступили слёзы.
– Ну, хватит тебе, – одернул его Филиппыч,
– будет. Чего это ты? Я ведь тоже мог бы агрономом стать или ветеринаром, да
вот нелегкая попутала...
Он заерзал на скамейке.
- Мальцом был, в сельхозтехникум предлагали. Не пошел. Виктор Скворцов помоложе
меня, потом он там учился... Василий усмехнулся и отвел взгляд всторону.
- Да, да, - вздохнул Филиппыч, скрепил руки на затылке и обратился к Василию, - так вот, Васенька, как жизнь прошла ... и не заметил, а ты судишьтеперь, - но вдруг спохватился.
- О чем это я?
Затем, глядя куда-то вдаль, с надрывом и болью произнес:
- Какие-то нелюди мы, Господи!
* * *
В церкви, как всегда, яблоку негде было упасть. Пришел Николай с матерью, Филиппыч
со своей, Василий с сыном и женой. Собрание только началось, как заскрипела
дверь и, подталкивая сына, вошел Федор. На нем была чистая рубашка, в руках он
мял новую кепку. Он постоял с минуту, не зная, как поступить, затем низко
поклонился и сказал:
– Примите и нас, братья и сестры.
– Вась, штопор захвати!
– Погодь, я ножом сковырну.
– Куда Федор запропастился? Моя со смены придет шухер поднимет...
– За заначкой пошел.
– За котельную, что ли?
– Ну.
Самый старший, Филиппыч взял бутылку портвейна и стал ножом отковыривать
пробку.
– Надо же додуматься заначку за котельной прятать. Я прямо на виду кладу,
Яковлевна в упор не видит. Ни разу не словила.
– Да будет тебе...
– Вот чтоб мне в преисподнюю провалиться!
– Обожди, успеешь. Только мне не верится, чтобы Яковлевна да не засекла.
Заливаешь чего-то.
– Сказал же! И нечего тут, понимаешь, под сомнение брать, – возмутился Филиппыч. – Вась, позови Федора, – вмешался Николай, –три бутылки на четверых – нормально, сегодня по-людски посидим. Голова цельную
неделю трещит, а Клава бюллетень не пишет. Нет порядку на заводе, –проворчал они, расстелив газету, прижал ее к земле камнями, затем выудил из-под пиджака
граненые двухсотграммовые стаканы, со знанием дела расставил по углам.
Вася, сложив руки рупором, крикнул:
– Фе-до-ор!
Тот появился из-за угла с авоськой в руках и замахал руками: мол, хватит шум
поднимать. Шел он напрямую, через бурьян, опасливо поглядывая на соседские
окна.
– Ну, чё приуныли? – рявкнул, подойдя поближе.
Из-за пазухи вытащил полуторалитровую бутылку крепленого вина, положил
аккуратно на газету. Из перепачканной землей авоськи вывалил несколько
помидоров, пару огурцов, с десяток крупных редисок и пучок зеленого лука.
Все оживились.
– А я думал - опять без закуси...
– Хваткий ты мужик, Федор!
– У Соловьевых был на огороде?
– Вроде нет.
– Как нет, этот сорт только они выращивают. Семена импортные.
– Позавчера у Михаила сидели, он тоже позаимствовал. Вкусные, мясистые такие.
– У этих сектантов, что ли?
– Ну.
– Давай, Вась, активней будь. Молодой еще. Сколько тебе?
– Двадцать пять.
– Я в два раза старше тебя, а Филиппычу ты во внуки годишься, – загорелся
Федор. – Неопытный еще.
– Погоди, а как ты в вытрезвитель-то попал? – подал голос Филиппыч. – Было
дело. Яковлевна рассказывала. Я сперва не поверил, но Софья, твоя двоюродная,
подтвердила.
Василий опустил голову и молча стал нарезать огурцы.
– Ну, взяли, а то закиснет, – с нетерпением произнес Николай.
Незаметно допили третью бутылку и принялись за четвертую.
– Ведь могут и очереди на квартиру лишить, – стал размышлять Филипыч.
– Да плевать я хотел на ихнюю квартиру, – не выдержал Василий. – Подамся
обратно в Новокамск.
– А семья-то как?
– Да какая это семья, когда жена из церкви не вылазит и сына туда же тянет?..
Фёдор услужливо долил Василию вина:
– Не выйдет толк из твоего хлопца, не выйдет. Ежели сызмальства в церковь ходит
– никакого толка, проверено. Филипыч, ты помнишь Скворцовых? Они вроде в Стасов
переехали. Они тоже, я тебе скажу, сначала в церковь, потом в дом... Так вот
мать по рукам пошла, а отец с сыном холуями ходют. Наскребут на бутылку – будет
праздник, а нет – так палец сосут.
– Неверная у тебя информация, Федор, – перебил его Филипыч. – Виктор, значит,
там главным агрономом, ордена имеет, а сын не помню, как его - медицинский
окончил, сейчас в Африке где-то. Как хорошего специалиста послали. Мать болеет,
инфаркт у нее был, с работы уволилась, все более по дому. Хорошая,
добросердечная женщина. – И помолчав, добавил: – Да, действительно, они сначала
в церковь, а потом - домой. Это ты точно подметил.
Федор искоса посмотрел на Филиппыча, кряхтя, потянулся за редиской, нечаянно
задел рукой полный стакан Николая.
– Ты чего, мать твою! – заорал Николай. – Слепой – очки напяль, – и в сердцах
замахнулся.
– Ты на кого руку поднимаешь, отморозок? – привстал Федор. – Да я тебя...
– А ну сядь! – одернул его Филипыч.
– И ты тоже хорош, – Филиппыч погрозил Николаю пальцем. – Кончай базар!
– Вот разошелся, можешь мой допить, – пробубнил возмущенный Федор и, надувшись,
сел на место.
– Ты пять стаканов выпил, а мне только четвертый налил, – не унимался Николай.
– Варежку не разевай, пей, когда наливают, – усмехнулся Федор, – а теперь
нечего считать, не ты ставил.
– Как не я ставил? – вновь напрягся Николай. – Так, Вася в счет долга выставил.
Федор зло посмотрел на Николая, неожиданно затрясся, развернулся и запустил в
него огурцом. Огурец попал в глаз. Николай завизжал и схватил Федора за грудки.
Филипыч навалился на Николая сзади,силясь отодрать его от Федора. Федор попятился и одной ногой свалил бутылку, а
второй, пытаясь тверже ее поставить, наступил на помидоры. Увидев это, Василий
подскочил и двинул Федору правой в челюсть. Федор рухнул, увлекая за собой
Николая и Филипыча...
* * *
В приемной райотдела милиции родственники, в ожидании своих, сидели, затаив
дыхание, изредка перешептывались друг с другом. Жена Филиппыча, Мария Яковлевна,
плакала, поминутно вытирая слезы носовым платком. Мать Николая, старушка
восьмидесяти пяти лет, облокотилась о костыль , и то и дело закрывая глаза,
молилась. Жена Василия, Людмила, сидела вместе с пятилетним сыном. Пришел и сын
Федора с хорошего бодуна, как он сказал, отца вызволять. Но его упросили уйти.
Первым вышел Филиппыч, за ним остальные. Филиппыч подошел к жене. Мария Яковлевна,
не выдержав, зарыдала еще горше.
– Ну, хватит тебе, – проворчал Филиппыч. – Уймись!
Присел рядом с ней. Тут же примостился иВасилий. Сын взобрался ему на колени, осыпал поцелуями его небритую щеку.
Николай издалека заметил мать, но стараясь не смотреть на нее, прошел в
противоположный дальний угол.
Мария Яковлевна, продолжая всхлипывать, взяла мужа за руку:
– Они молодые, ветер в голове, а ты туда же!
И
укоризненно качая головой, обращаясь ко всем, стала ассказывать:
- Захожу в хату, смотрю Библию листает, так и обомлела. А оноказывается – заначку туда свою. Хотела разругаться, да не стала, думаю - может
стих какой прочтет, образумится, - и вновь всхлипнув, присушила носовым платком набухшие от слез глаза.
Василий укоризненно посмотрел на Филиппыча. Тот, заметив это, опустил голову и
виновато произнес:
– Ну, хватит, мать, будет. Какая заначка, в толк не возьму?
– Неужели и я вот так... - содрогнулся Василий и теснее прижался к сыну.
Вошел молодой лейтенант с амбарной книгой в руках, попросил всех расписаться.
Василий долго не мог сообразить, где нужно поставить подпись. И тут до него
дошло, что ему мешает сосредоточиться лицо молодого лейтенанта – знакомое лицо.
– Лейтенант, где-то я тебя видел, не могу припомнить? – спросил он.
Лейтенант улыбнулся:
– В церкви, в воскресной школе - твой сын там у меня. Очевидно, заходил за ним.
– Как в церкви? – растерялся Василий. – А милиция, а погоны?
– Ну и что с того? – пожал плечами лейтенант.
– Ничего. Начальство-то как?
– А что начальство? Cлужбу свою я исправно несу. Постоянно на Доске почета.
Учусь на заочном в юридическом, слава Господу!
Лейтенант показал, где необходимо расписаться.
– А ты почему не с нами? – обратился к нему лейтенант.
– Да как-то суета все, работа, – промямлил Василий.
– Когда не суетишься - и суеты нет, – лейтенант крепко пожал ему руку и
добавил, – Иисус Христос ведь ждет тебя.
Василий смутился и, не найдя чтоответить, отвернулся.
* * *
Расходилисьмолча.
Николай, забрав костыль, вел мать под руку. Василий обнял жену, а сына усадил
на плечи. Шли не торопясь. Сынишка, обхватив отца за шею, сбивчиво рассказывал
ему о своем друге Димке, который сломал пилку от лобзика, и за это ему здорово
досталось. Немного поотстали Мария Яковлевна и Филиппыч, о чем-то перешептывались.
Федор, невнятно попрощавшись, исчез в ближайшем переулке.
Поравнявшись с Василием, Николай сказал:
– Я завтра в церковь схожу, мать поведу, тяжело ей одной идти.
– Как знаешь, – ответил Василий и снова обернулся к сыну.
Дома он свалился в постель и проспал до вечера. Разбудила пытливая соседка. Та
прошла в горницу – нет никого, но любопытство – пуще неволи, кого хочешь доймет. Заглянула дальше. На ее стук ипроснулся Василий.
– Чего тебе, Клавдия Михайловна? – спросил он, опуская ноги на пол.
– Моего ищу. Думала - к тебе пошел.
– Не видал я его, ты к Федору сходи, может, там он.
– И его что ль отпустили? – встрепенулась она и выбежала из избы.
Василий обулся, вышел во двор. Вечерело. Звезды аккуратно заполняли свободные
места на небосклоне.
– А ведь надо же! – воскликнул он, удивляясь своему открытию. – Как зрители,
согласно купленным билетам. На меня, видно, вышли посмотреть. Где еще такого
дурня сыщешь?
Он пересек двор, поеживаясь, вышел за ограду и, не спеша, побрел по темной
улице. Как-то незаметно оказался у церкви. На скамейке заметил двоих.
Пригляделся. Это были Федор и Филиппыч. Филиппыч, по обыкновению, что-то
энергично доказывал.
– Чего это вы тут? – Василий подошел к ним и пристроился рядом.
– Да так, свежим воздухом подышать вышли, – ответил за двоих Федор.
Немного помолчали.
– Такие вот дела, – нарушил тишину Филиппыч.
– Да нету никаких дел - пустота одна, –заключил Федор.
Разговор не клеился.
– Ты бы зашел к Соловьевым, – обратился к Федору Василий.
– От них иду. Кузьмич, как увидел меня, обрадовался. Я сам до вас собирался,
говорит, после собрания зайти, помидорчиков занести. Килограмма два вот
завернул. – Федор показал на лежащую у ног авоську. – Я, говорит, тебе весной семена
дам. Приди, не забудь, – Федор подпер руками голову и задумался.
- Да, вот тебе и сектанты, - с упреком сказал Василий.
– Лучше бы он на меня собак спустил, - горько усмехнулся Федор, -так бы душу не
жгло.
– А помнишь, в прошлом году ты у нихгуся экспроприировал, когда косилку
обмывали? - съехидничал Василий, - слышал я,
догадывались они, чьих рук дело.
Фёдор до
посинения сжал кулаки и, что есть силы, ударил себе по коленам. На глазах
проступили слёзы.
– Ну, хватит тебе, – одернул его Филиппыч,
– будет. Чего это ты? Я ведь тоже мог бы агрономом стать или ветеринаром, да
вот нелегкая попутала...
Он заерзал на скамейке.
- Мальцом был, в сельхозтехникум предлагали. Не пошел. Виктор Скворцов помоложе
меня, потом он там учился... Василий усмехнулся и отвел взгляд всторону.
- Да, да, - вздохнул Филиппыч, скрепил руки на затылке и обратился к Василию, - так вот, Васенька, как жизнь прошла ... и не заметил, а ты судишьтеперь, - но вдруг спохватился.
- О чем это я?
Затем, глядя куда-то вдаль, с надрывом и болью произнес:
- Какие-то нелюди мы, Господи!
* * *
В церкви, как всегда, яблоку негде было упасть. Пришел Николай с матерью, Филиппыч
со своей, Василий с сыном и женой. Собрание только началось, как заскрипела
дверь и, подталкивая сына, вошел Федор. На нем была чистая рубашка, в руках он
мял новую кепку. Он постоял с минуту, не зная, как поступить, затем низко
поклонился и сказал:
– Примите и нас, братья и сестры.
Мой девиз "Большая часть жизни прожита, но лучшая часть еще впереди !"
|
| |
| |
