| Леонардл | Дата: Воскресенье, 30.10.2011, 12:25 | Сообщение # 1 |
|
Первый после бога
Группа: Модераторы
Сообщений: 389
Статус: Оффлайн
| Доченька
Проехав вдоль линии знаменитого саарбрюкенского трамвая, он свернул вправо, сбавил скорость, стал искать место для парковки. Увидев неподалеку от магазина свободное окно между двумя припаркованными автомобилями, он тотчас занял его, вышел на тротуар, и остановился, как вкопанный. И тогда он окончательно уверовал в то, что сходит с ума. В нескольких метрах от него на тротуаре стояло живое воплощение его покойной Эрны и, прижав руки к груди, с нескрываемым интересом рассматривало его и застенчиво улыбалось. На негнущихся, плохо слушающихся ногах, он сделал несколько шагов ей навстречу и, остановившись, сдавленно просипел: Здравствуйте, Люба. Я - Виктор Чибисов.
И лишь, когда она ответила на его приветствие, то по звуку и тембру голоса он тотчас понял, что это не живое воплощение его Эрны, а Люба, которая вдруг странным образом появилась в его жизни. Конечно, сходство было огромное. Он и раньше слышал, что бывает такое поразительное сходство, когда два совершенно незнакомых человека, кто живут, бог знает как далеко друг от друга, могут отличаться таким сходством. Но еще никогда в своей жизни он не встречал человека, который был бы почти его копией. И никогда раньше не верил он, что такое вполне возможно. Особенно похожи были глаза: серые, ясные, выразительные. Тогда в Армавире, когда он первый раз увидел Эрну, эти глаза: доверчивые, строгие и нежные - мгновенно покорили душу бравого капитана. И овал лиц у них был похож, и рисунок бровей. Только Эрна предпочитала стрижку, что придавало ей какую-то мальчишескую шаловливость. А у Любы волос был русый и прическа чуть другая Он так пристально, если не сказать мучительно, всматривался в нее, что это вначале насторожило, затем испугало Любу. И она, чуть попятившись назад, спросила: вы чем-то очень расстроены или удивлены? Вы какой-то странный, Виктор и я вас немножко боюсь.
-Ну, прости, если я чем-то тебя напугал,- вздохнул он и, достав портмоне, вынул цветную фотографию Эрны, которую всегда носил с собой.
- Вот, посмотри, эта моя покойная жена Эрна. Улавливаешь, какое огромное сходство?
- Действительно, это просто необъяснимо,- удивилась она, не отрывая взгляда от фотографии. Но мы ведь совершенно разные и никогда не знали даже о существовании друг друга. Я теперь понимаю, почему у вас был такой странный вид. Только, не сердитесь, пожалуйста. Как у безумного.
Он вложил фотографию в портмоне и, спрятав его в пиджак, сказал: Пошли, Люба, в магазин выбирать твоей девочке то, что ты тут присмотрела.
-Виктор, я подумала и не хочу вас обидеть, но может быть, все это лишнее. Зачем вам это надо? Это совершенно чужая для вас девочка. А я точно знаю, что не смогу отдать вам долг. Завтра хозяйка свозит меня в одну семью, там нужна постоянная няня по уходу за тремя маленькими детьми. Но все упирается в мое незнание немецкого. Было бы, конечно, здорово поработать с годик и прикопить немного денег для своей дочурки.
- А что в этой фирме проба – цайт не получилась?
-Сегодня, накануне вашего приезда она мне все высказала. Мы с ней знакомы с двенадцати лет. Вместе в одном спортивном обществе занимались. Почти в одно и то же время стали мастерами спорта по гимнастике. Но сегодня она хозяйка, я- наемная работница. А эта работа мне не подходит, душа не лежит и чтобы здесь приличные деньги иметь, надо заниматься проституцией. Стать девочкой по вызову. Клиенты после телефонного знакомства начинают приставать, и наши девочки выезжают к ним, и все вопросы решают по взаимному согласию. Но, вообщем, это тот же, публичный дом только под другой вывеской. Меня пригласил к себе один пожилой немец, но я отказалась и Инна, ну, эта моя нынешняя хозйка, психанула и сказала, что на ее фирме мне нечего делать. Вообщем, везде я пролетела, как фанера над Парижем. И завтра мой последний шанс пристроиться в семью. Виктор, я не буду на вас обижаться, если мы сейчас разойдемся по своим закуткам. Спасибо вам за заботу, но мне кажется это лишнее. К чему вам играть героя, если вы теперь уже твердо знаете, что ничем существенным я вас отблагодарить не могу.
-Все, высказалась, учительница первая моя, - сердито прищурившись, сказал Виктор.- Будут поцанки взрослого человека уму – разуму учить. Запомни, девонька, я никогда не бросался на женщин и никогда у них ничего не клянчил для себя. Если я здесь и хочу помочь твоей дочурке, то только потому, что я тебя очень хорошо понимаю. Была бы моя доченька жива, то я бы тоже, как и ты, думал, как бы чего сделать, чтобы ей хорошо и сладко жилось. Но моя Юлечка в сырой земле и я все же, как несостоявшийся отец, тебя понимаю и уважаю. Все, хватит разглагольствовать, пошли. Он решительно направился в магазин и она, смущенно улыбаясь и пожимая плечами, последовала рядом.
В КиКе он уплатил за детские колготки и за сапожки на вырост. Заметив выразительный взгляд Любы, направленный в сторону взрослых колготок, на которых виднелась красная наклеечка ангебота, он, не обращая внимание, на ее невнятное, протестующее бормотание, купил несколько пар. Скупившись, они направились к машине и поехали в комииссиониый магазин: «Пепи длинный чулок», где продавали поддержанные детские вещи, и который был назван в честь героини известной шведской писательницы, некогда покоривший детей и взрослых в середине двадцатого века. Здесь Люба уже ничего не говорила ему, а только молча, соглашалась и от волнения постоянно облизывала пересохшие губы.
Накупив на пятьдесят евро огромный пакет, практически почти не ношенных вещей, которые были выставлены на продажу, они направились в машину. Виктор, чувствуя, что в этот суматошный день он вообщем – то и не поел нормально, предложил Любе заехать к туркам и поесть кебаб. У них в Армавире отличный люля-кебаб готовили азербайджанцы, и Виктор частенько наведывался в эти заведения, где готовили аппетитную и сытную еду, причем непосредственно при тебе. И это ощущение живой еды, а не каких-то вымученных полуфабрикатов по полгода, валяющихся в морозилках, очень ему нравилось. В Саарбрюкене он знал одно такое заведение настоящей турецкой кухни, где всегда кормили вкусно и быстро. И обслуживающий персонал, и повара, и сам хозяин: маленький, хромой турок крутились, как белки в колесе. Не выпуская огромный пакет из рук, Люба спокойно приняла приглашение. Просторный зал был как всегда, полон людей. Но пока они огляделись и подыскивали себе два местечка сам хозяин заведения, пробегая мимо Виктора, кивнул ему и,,сказав: ком мит мир, повел их в дальний угол, где только что освободились два места. Буквально, через несколько минут аппетитные на вид, вкусно пахнущие порции кебаба, щедро приправленные зеленью, стояли перед ними и Виктор, заказавший кока-колу, наливал напиток себе и Любе в фужеры. Только сейчас Виктор почувствовал, как он устал, вымотался и зверски проголодался. Он искоса посмотрел в Любину сторону, но та ела с таким проворством и энтузиазмом, что он тотчас отвел глаза, стараясь не смущать ее. В Германии, конечно, помереть с голоду просто невероятно, но если нет за душей лишней копеечки. Если ты находишься в этом ужасном, если не сказать, отвратительном положении, которое квалифицируют знатоки социологии, как пребывание за чертой бедности. Тогда поесть нормально и, главное вволю, очень даже проблематично.
Когда прикончили по порции и Виктор, взял на десерт мороженое, он попросил показать фотографию Юлечки. Теперь Люба уже не смотрела на него так подозрительно, смущаясь его настойчивыми распросами о ее дочке, - вынула из своей сумочки цветную фотографию и передала ее Виктору. Юлечка уродилась в мать, те же глаза и, рассматривая фотографию крохотной девчушки с несколько насупленным, очень строгим лицом, он опять уловил заметное сходство с Эрной. После гибели жены остались фотоальбомы, где маленькая Эрна была запечатлена одна. И вместе с сестрой Лизой, и с родителями, и с друзьями детства. Ему просто невтерпеж захотелось привезти Любу к себе домой и сравнить Юлечку с фотографиями маленькой Эрны. «А вдруг испугается, подумает, что пытаюсь всякими путями затащить ее в постель»,- подумал он, придумывая убедительный повод, и вскоре нашел его.
-А детские книжки ты ей покупаешь, всякие популярные сказки?
-Книжки – это дорогое удовольствие для меня,- призналась Люба,- они, конечно, изумительно сейчас их делают. Но приходится довольствоваться теми детскими книжками, что нам иногда дарят родственники. Юлечка обожает слушать, как я ей читаю.
-Еще когда Эрна была беременна моей Юлечкой,- сказал Виктор.- Поступили в наш магазин от одной фирмы русскоязычной из Баварии иллюстрированные детские книжки. И про «Золушку», и про « Аленький цветочек». И книжки Чуковского. Вон сколько времени прошло, а я помню, как мне маменька читала и «Федорино горе», и про «Таракана» и «Мойдадыр». Говорили мне нельзя ничего до родов покупать, так нет, не выдержал и накупил их. И все представлял, как я буду своей единственной дочурке, читать их перед сном. Вот ведь, когда начинаешь по настоящему ощущать себя отцом, когда на твоих глазах кроха из твоей плоти и крови, формируется в маленького человека. И твоя главная обязанность взять ее за маленькую рученьку и бережно повести в жизнь.
Люба посмотрела на него повлажневшими глазами и согласно кивнула ему. и почему – то от взгляда этой, в сущности, незнакомой ему и совсем не яркой и ослепительной женщины, что –то кольнуло у него в сердце.
-Виктор подозвал официанта, расплатился и они направились к машине.
-Сейчас по пути съездим, кой-чего подкупим из продуктов, и поедем ко мне за книжками.
Она внимательно посмотрела на него, чуть наморщив лоб, пытаясь решить для себя надо ли ей ехать к совершенно незнакомому мужчине, да еще и в другой город, где ей все практически чуждо и незнакомо. Но он улыбнулся ей и, дотронувшись своей широкой ладонью до ее узкой ладошки, сказал: Люба я тебя очень понимаю и то, что ты такая, как есть, и не под кого не подстраиваешься, полностью одобряю. Со мной можешь ничего не бояться.
Ему понравилось, что она не сказала ему ничего, только кивнула и как-то взглянула на него совсем по- другому, как- будто у них есть, какая-то общая тайна. Тайна, которая притягивает мужчину и женчину, как сильнейший магнит кусочки металла.
Когда они ехали к нему домой в Ноекирхен, он спросил ее: А если тебя вдруг не возьмут на работу по уходу за детьми?
-Это будет ужасно, и рухнут все планы, хотя бы с годик поработать и скопить немного денежек. Что ж делать, вернусь в свой Владимир. Понимаете, Виктор, я в спорт пришла с десяти дет. И в шестнадцать лет считалась профессионалкой в спортивной гимнастике. Потом травма, сломала руку. Потом какой-то страх поселился в душе. И ничего с этим страхом я не могла поделать. На первенство России я уже не попала, послали другую девочку. Она уже в тринадцать лет затмила меня и всю нашу владимирскую школу гимнастики. А наша школа и наши тренеры владимирские, очень котируются не только в России, но и везде, где спортивная гимнастика в почете. Практически осталась я в восемнадцать лет без всякой жизненно важной профессии. А потом в восемнадцать лет я родила Юлечку. И так втроем – я, доченьк, и мама - перебиваемся с хлеба на квас. Нет никакой силы, никакой возможности - вырваться из этой повседневности. Так что мне обязательно нужна эта работа, как воздух.
- Кто знает, может тебе и повезет, - сказал Виктор, - находившийся в постоянном ожидании странного голоса, заставившего его все же ехать в Саарбрюкен к Любе. Может, в этой четровщине, которая весь этот долгий и странный день его мучает, прослеживается какая-то очень важная для него закономерность.
Скупившись в ближайшем Лидле, Виктор подъехал к своему дому. Прихватив пакет с продуктами, он пригласил Любу к себе в квартиру. Пока раскладывал продукты по полкам холодильника, Люба походила по квартире и все внимательно посмотрела. Он искоса наблюдал за ней и терпеливо ждал, когда же она подойдет к дивану и обратит внимание на портрет Эрны. Ну вот, вроде заметила, подошла поближе, остановилась в недоумении, чуть склонив набок голову.
Люба повернула к нему удивленное лицо: Я чуть было не спросила вас, Виктор, как это у вас оказалась моя фотка? Я вначале вам не поверила, когда вы рассказывали про сходство. Думала просто очередной мужской прикол. А ведь папы и мамы у нас разные и мне двадцать один год, а сколько вашей жене лет я не знаю.
-Когда она погибла, ей было столько лет, сколько тебе. Двадцать один год. Погоди, мы сейчас еще кое- что проверим.
Он достал альбом фотографий, где имелись несколько фотографий Эрны, когда ей было два годика, три, пять лет и еще несколько снимков девочки – подростка.
- Дай-ка фотографию Юлечки, - сказал Виктор и положил на стол два снимка, запечатлевших маленькую Эрну. Он положил рядом с этими снимками фотографию дочери Любы и они, словно по команде переглянулись и закивали головами. Сходство было не просто убедительное, а поразительное.
- А это ваш родственник?- спросила она, показывая на портрет генерала.
-Это, генерал Лебедь, мой командир. Погиб он. Вот что, Люба, ты располагайся, отдыхай. Хочешь, я тебе русское телевидение включу. Я пойду на кухню приготовлю кое- чего и мы с тобой помянем моих близких, и заодно отметим наше знакомство.
- Можно, я буду вам помогать? Мне как-то неудобно отдыхать пока вы на кухне возитесь.
-Ну, пошли на кухню, в четыре руки будет гораздо быстрее
На стол накрыли в гостиной. Виктор открыл бутылку французского вина, разлил по фужерам. Помянули Эрну с дочерью, генерала Лебедя и мужа Любы, погибшего в Чечне. Закуски было навалом, а есть, почему-то уже перехотелось. Люба спросила его:
-Можно, я помяну свою первую любовь, мы с ним с первого класса дружили. Это- отец Юлечки.
- А что с ним случилось?
-Поехал в Москву продавать свои картины. Он был очень талантливый художник. И вот уже три года о нем ни слуху, ни духу. Как будто в воздухе растворился. Ни его родители, ни я не знаем, куда он подевался. Но что в живых его нет – это уж точно. Меня можно бросить. Так всегда мужчины поступали и поступают, но, чтобы родителям, ни единой весточки не подавать - такое ведь невозможно. Нет его в живых, сердце точно чует.
Помянули пропавшего без вести художника и Виктор, вспомнив о детских книжках, достал их из книжного шкафа и положил на стол перед Любой.
Тут и «Золушка» и «Аленький цветочек» и весь Корней Чуковский и Маршак. Читай дочке. Нас у маменьки было трое. И она или отец нам всегда перед сном читали книжки. Такое родное и неповторимое детство и до смерти из памяти не выветрится.
Растроганная этим подарком, Люба смахнула слезу, ласково гладила лакированные переплеты книжек.
- Про Золушку моя самая любимая сказка. Я ее никогда не уставала слушать и перечитывать по сто раз. И фильмы наши, и зарубежные смотреть. Все мечтала, а вдруг и со мной такое случится. Встретится сказочный принц. Но сказка - есть сказка. Красивая, до слез, волнительная, но никогда сказки явью не становятся - это я уже по своей жизни точно знаю. Скажите, Виктор, а когда свою Эрну встретили, вы сразу же в нее влюбились?
Он помолчал, налил вина ей и себе в фужеры. Медленно отпил, повернувшись в сторону портрета жены.
-Помнишь, когда-то еще при перестройке передачу такую классную организовали на центральном телевидении. Называлась она: « Любовь с первого взгляда». Я раньше думал, что все это - придуманная чепуха и в никакую любовь с первого взгляда не верил. Мне нравились девчата, я кому-то из них нравился, но так, чтобы мгновенно шарахнуло по всем органам чувств. И чтобы, как вкопанный, застыл, такое я только с ней испытал. Единственный раз и, наверное, последний.
Он вдруг замолчал, опустил голову, подумал, чего это вдруг я душу свою изливаю пред незнакомой девушкой.
Люба смотрела на него широко раскрыв глаза. Чувствовалось, что все- то, о чем он сейчас рассказывает ей, очень даже ей не безразлично, а волнует ее и навевает какие-то свои воспоминания. И что-то необъяснимое и даже благодарное к этой девушке, о существовании которой он еще несколько часов даже и не ведал, но с которой доверительно и покойно сидеть вот так за столом, беседовать о наболевшем, всколыхнуло ему душу.
- Господи, неужели, вот так неожиданно и негаданно можно встретить свою единственную судьбу – задумчиво спросила она.- Говорят же, пожилые люди: не родись красивой, а родись счастливой.
- Знаешь, сказать, что она была красивее и шикарнее всех тех женщин, что у меня и раньше и позже ее были, так это все ровно, что самому себе соврать. Были такие, что и глаз не отведешь и мужики, буквально, разум теряли. Но все эти красавицы для меня мимолетные остались. Почти как у Есенина, в моих любимых стихах. «Все они прошли, как тени, не коснувшись моего огня». Эрну, как вроде кто-то свыше, мне дюбелем в сердце пристрелил
Он сам не понимал, что это с ним происходит. Вино слабенькое и чтобы его напоить, надо к этой бутылке, которую они второй час пьют, еще, как минимум, бутылку водки опрокинуть. Но ему не хотелось напиться. до полной отключки сознания, такого и в мыслях не было. Ему все это время, как только Люба переступила порог его квартиры, почему –то хотелось рассказать о себе. И о том, что повседневно и еженощно живет, где-то там глубоко внутри и постоянно напоминает о себе, маленькими, острыми укусами.
- Вообще, когда это с тобой случается или приходит к тебе, то случается оно, почему-то всегда неожиданно. Я тогда служил при штабе генерал- лейтенанта Лебедя, получил письмо от своего младшего брата Олега, - рассказывал он,- совершенно не замечая, как ее ладошка медленно подползла к его ладони и, почти неощутимо, стала поглаживать ее. - Писал брат, что встретил замечательную девушку, российскую немку Лизу из Казахстана, которая приехала к своей родной тетке погостить в наш Армавир. И что он собирается с ней расписаться и, наверное, они поедут вместе, теперь уж как одна семья в Германию. Спрашивал, смогу ли я приехать на его помолвку? У нас как раз закончились все боевые действия. Политики с обих сторон приступили к своей работе улаживать этот конфликт и уточнять рисунок границы. Я с несколькими офицерами и прапорщикми, кто имели семьи, или проживал в Краснодаре и Ставрополе, уволившись в чистую, отправились ко мне в Армавир немного развеяться. На вокзале встречал меня Олег, а рядом с ним две светловолосые девчушки. Одна была его Лиза,.а вторая ее сестра –близнец Эрна. Я с ней за руку поздоровался, посмотрели мы друг другу в глаза. И вот тут, на этом перроне, в этой толчее, где все куда-то спешили в разные стороны, в какие – то доли секунды стало мне вдруг ясно ,что эта девушка с серыми фонариками глаз и прической под мальчика- моя навсегда. И она потом призналась мне, что и у нее точно такое же чувство сработало. Такая телепатия или гипноз одновременный. Я даже не знаю, как это правильно назвать.
Меня в милицию приглашали, в управление по борьбе с организованной преступностью, но я отказался. Ментов на дух не перевариваю. Поступило приглашение от одного крутого мафиози, кто все рынки в городе держал, возглавить его личную охрану. А тут Эрна встретилась и вместо одной помолвки и свадьбы - сыграли две. И уехали в Семипалатинск, а оттуда в Германию отправились вместе с законными женами - российскими немками. Я так думаю, что Эрна пришла в мою жизнь не только большую и единственную любовь мне подарить, но и спасти меня. Не уехал бы я с ней, то скорей всего, стал бы служить этому мафиози. А потом через несколько лет, приезжая иногда в родной, родительский дом, проведать старшую сестру и моих племянников, узнал, я что этого мафиози завалили после какого-то очередного передела собственности. И многих из его окружения отправились за ним вдогонку. Вообщем, так думаю, что Эрна моя была мне послана самой судьбой. А я вот ее не уберег.
- Разве те женщины, которые вам встречались после ее гибели, совсем не нравились?- спросила она.
-Вроде нравились на первых порах, а потом и не знаешь как отвязаться, - честно признался он.-Скорей всего я в отца уродился. Он был однолюб и ни разу маме не изменил, хотя женщины на него постоянно заглядывались.
С мамой он прожил счастливо и никогда на здоровье не жаловался. И мама всегда была такая энергичная, певунья, все горело у нее под руками. И работала на большой должности в горкоммунхозе. Умерла на работе мгновенно, даже, говорят, и не охнула. Я как раз после Афгана приехал, получил отпуск и отсыпался в родимом доме. А тут с работы позвонили и сообщили: ваша мама умерла. Потом уже медицинское заключение все объяснило. Оторвался тромб и закупорил сердце. В пятьдесят два года умерла. Отец был на три года ее старше. Он - потомственный военный. Ушел в отставку подполковником, работал в нашем городском военкомате. И за три месяца от жгучей тоски и безысходности свел себя на нет и, буквально, в былинку превратился. А был здоровенный мужик под сто десять килограммов и шире меня в плечах. Он перед смертью странные вещи говорил. Вроде, как- будто мама его постоянно зовет к себе. С какой –то ясновидящей встречался и она вроде ему сказала ,что в прошлых своих жизнях, он и его жена, были брат и сестра, и что разлучаться им никак нельзя, потому и такая тоска смертельная. За несколько дней до своей смерти он вдруг как –то изменился в лучшую сторону, вышел вроде из своего оцепенения, пригласил меня посидеть с ним в саду нашего дома, и выпить по стопке водки. Я уж грешным делом подумал,,что это его печаль-кручинушка - здесь в Германии такие и прочие состояния называют депрессия - иссякла и возвращается батя к жизни. Он несколько рюмок опрокинул и долго смотрел на любимую мамину яблоньку и говорит мне на полном серьезе, что теперь уже скоро я с вашей мамой встречусь. Мне, мол, ангел – хранитель обещал, а он все знает. Я промолчал грешным делом, подумал, что с психикой у отца большие проблемы. И последние несколько дней перед смертью он почти из сада не выходил и вроде прежняя бледность с лица прошла. Умер неожиданно для нас. Рано утром умер и мамину карточку из рук не выпускал. Врачи диагноз точный и не установили. Написали в свидетельстве о смерти: умер от остановки сердца. А он никогда в жизни не болел сердечными заболеваниями. И все последние эдектрокардиограммы были нормальные. Это мне в военкомате сказали, где он постоянно проходил медицинскую комиссию.
-Сейчас столько книг об этих ангелах-хранителях написано у нас в России, вы себе представить не можете, - сказала Люба. - А вы в это верите и в то, что ваш ангел-хранитель, может, вдруг вам явится? И предохранить вас от какой-то беды, или наставить на путь истинный?
- Ой, уже полдесятого, а мы с вами засиделись,- теперь, как мне домой добраться? - спросила Люба.
-Не хочу выпившим садиться за руль. Позвони тем, у кого ты сейчас живешь и предупреди, что попала в гости к знакомым, и что утром тебя привезут в Саарбрюкен.
-Я у девочки с нашей фирмы временно живу. Она - русскоязычная только замужем за турком. Но вроде неплохо живут и он ее не обижает. Если вы не против, я ее предупрежу, а то после десяти звонить как-то неудобно. Вдруг люди спать легли.
- Звони, а я помою посуду и тоже укладываться будем. Завтра дел в непроворот.
Люба достала записную книжку из сумочки, озвонила на квартиру, где жила временно и направилась в кухню помогать Виктору. Но тот бысторо загрузил посудомоечную машину и предложил Любе принять душ перед сном. Он достал из шкафа свои футболки и спортивные штаны. - Спать ляжешь в спальне. Там все чистое - белье заправлено. И ключ находится в двери. Если есть, какие сомнения, то смело закрывайся и отдыхай. Утречком я тебя привезу на место.
- Я уже вас, Виктор, совсем не боюсь. Вы не из тех мужчин, которые свое любят получать силой и хитростью. Это был просто незабываемый вечер с другом, и я вам благодарна и за тепло, и за заботу о Юлечке, и за все хорошее
После душа, переодевшись в его одежду, она выглядела в его большой футболке и широченных мужских штанах, которые она поддерживала рукой, чтобы они не упали: смешно и неуклюже. Остановившись в дверях спальни, она что-то хотела ему сказать очень важное для нее, но вдруг смутилась и поспешно закрыла за собой дверь. Но ключ в замке не щелкнул.
Он сложил в альбом фотографии и спрятал его. Выключил ночник, устроился на диване. И подумал о том, что прежней нервозности этого долгого и такого странного дня, он почему-то уже не чувствует. То ли вино подействовало расслабляющее, то ли общение Любы, которая больше слушала, чем говорила, подействовало расслабляюще. И даже чужой мужской голос, который ему явственно слышался днём в кабине кго машины, совершенно его уже не тревожил, испарившись из памяти. Но едва он настроился погрузиться в дрему, как зазвонил телефон. Звонила Мария.:
-Сменщица заболела, и я осталась дежурить до утра. Знаешь, Витя, я вроде, как гриппом переболела. Кроме усталости и равнодушия уже ничего больше не тревожит. Насильно, как говорится, мил не будешь. Но, все же, мое чутье еще никогда меня не подводило. Было бы гораздо лучше и честнее, если бы ты не строил из себя жертву невроза на любовной почве, а нашел бы мужество и признался в том, что есть у тебя уже на примете новая подружка. Я даже почему-то предполагаю, что она сейчас находится у тебя. Если я вам помешала и нарушила ваш покой и все такое прочее, то извини.
-Мария, перестань выдумывать, - Лежу я на своем диване, в гостиной и собрался Соньку Комарницкую придавить, как ты вдруг позвонила.
-Ну, судя по голосу и дыханию, ты, действительно, почиваешь на своем диване, - усмехнулась она, - выходит, я ошиблась там, где ошибки не должно было быть. Ну, что ж, отдыхай, мой бывший герой, спокойного и сладкого тебе житья – бытья.
Засыпая, он вдруг подумал о том, что даже обычный разговор с Марией, почему-то обязательно его как-то напрягает. А вот пообщался с этой простой, вроде как симпатичной, хоть и красавицей не назовешь, этой тихой девушкой Любой и и не чувствуешь себя уставшим и раздражение совсем не зудит.
Он проснулся от скрипа двери. Эта способность реагировать даже в состоянии глубокого сна на мельчайший подозрительный звук появилась у него в Афгане, и прижилась надолго. Прищурив глаза и приподняв голову, он увидел в дверном проеме спальне Любу в одной лишь футболке и трусиках.
-Виктор, вы, не спите? Я вас разбудила? - осторожно спросила она. А мне, почему-то не спится.
Он нажал на кнопку электронных часов. Было два часа ночи.
- И что совсем не поспала?- спросил он. – Завтра у тебя и у меня очень ответственный день.
-Не сердитесь, но я не смогу уснуть, зная, что вы здесь рядом и в то же время далеко. Вот я пришла к вам в гости. Не прогоните?
Она, как лунатик, прошла на негнущихся ногах, и села рядом на диван.
-Скажите, Виктор, а вы верите в колдовство, проклятия и черную магию?
-Никогда не верил в такую ерунду. Ты покажи мне хоть одного настоящего живого колдуна или колдунью. Какую нашу газету не открой, все помешаны на этом сглазе постылом и порче, и приворотах с присухами. Слава богу, моя Эрна, этой глупостью не страдала.
- Нет, Виктор, это вас не коснулось близко. А я проклята была, когда еще мама была мной беременна. Раньше до того, как мой папа переехал в город, он жил в деревне, неподалеку от озера Содышка, и встречался со своей соседкой и слово они друг другу дали, что поженятся. И из армии она его дождалась. А потом ему добрые соседи и порассказали, какая она была гулена, пока он в армии служил. Да и сам он заметил, что ведет она себя неправильно и к мужчинам пристает. Он прогнал ее с глаз долой и переехал во Владимир, поступил на тракторный завод. Там встретил мою маму, и они поженились. И квартиру от завода они получили. А во время свадьбы, когда мама была уже мной беременна, явилась подвыпившая его бывшая невеста. И при людях прокляла маму – разлучницу и папу, и все их потомство. Потом маме говорили, что эта плохая женщина даже хвасталась своим деревенским подружкам, что специально ездила в Муром к очень известной знахарке и колдунье и заплатила за порчу. И та ей - все устроила. И что вы думаете: мой папа погиб. Его машина сбила возле самого дома. А так бы еще жил и жил. А мама после родов сильно по-женски маялась, и уже два инфаркта перенесла. Ей врачи определили всего тридцать процентов полноценного сердца. А была цветущей женщиной и даже простудой никогда раньше не болела. Я травму перенесла и покинула большой спорт, где могла многого достигнуть. Мой мальчик и отец Юлечки, с которым мы с первого класса дружили, уехал в Москву со своими холстами и пропал навсегда.
Он окончил нашу владимирскую изостудию, учился у одного старенького художника, который предсказывал ему большую славу. И вот нет его, и никакие милицейский розыски ничего могли сделать.
Когда я уже собралась рожать, встретил меня наш сосед по улице, прапорщик Николай Васильевич и предложил стать его женой и отцом моего ребенка. От него жена ушла, потому, как он оказался бесплодный по детской части. Я подумала и согласилась. А как жить матери –одиночке, да еще с больной матерью –инвалидом, да ещё при такой нищенской пенсии. И у меня специальности нет за душой. За всякую работу берусь. И Николай Васильевич тоже сгинул в Чечне. У меня совсем к нему чувств не было, но я его очень уважала за хорошее отношение ко мне и к Юлечке. Пусть земля будет ему пухом. Хоть какая-то пенсия осталась после него. И после этого заклятия, то вся моя жизнь вот так идет кувырком. И за что не берусь - все валится. А я ведь еще не старая. Всего - ничего, двадцать один год, а своего путевого мужчины, своего настоящего друга, чтобы мы любили мы друг друга без остатка, у меня нет, и уже никогда не будет.
Она спрятала лицо в ладонях, и он почувствовал, как повлажнели от слез ее щеки.
- Что ты, девонька, себя заживо хоронишь,- пробормотал, он, ласково погладив ее, как ребенка, по голове. Не переживай так отчаянно. Все у тебя сложится в жизни.
- Если сразу не сложилось, то и дальше не сложится, - всхлипнула она и нежно поцеловала его ладонь. И он, вдруг смутившись ее искреннего порыва, привлек ее к себе на грудь, почувствовал, по спортивному такое упругое, а с виду - такое худенькое тело
-Я еще ни разу, миленький, в космосе не была,- пожаловалась она, поглаживая рукой его густую шевелюру, и почти на одном касании провела прохладными пальчиками по лицу.
-А зачем это тебе надо?- удивился он. - Ты, что летчица, или известная парашютистка? Туда берут людей из авиации, или науки и требуется специальная подготовка.
-Нет, миленький, - возразила она .-Это совсем другое. Ну, то самое, без чего ни одна женщина себя по-настоящему женщиной никогда не почувствует. Вчера одна русскоязычная девочка пришла на фирму. Такая радостная и улыбается так счастливо. Ну, спросили ее ,что это она так сияет, как начищенная медяшка. А она говорит, дружок разлюбезный, хорошо постарался. Целых шесть раз в космосе побывала.
- Ах, вот оно в чем дело, - пробормотал несколько обескураженный Виктор.- Теперь понятно, о каком космосе идет речь? Ну, если ты не возражаешь и я тебе не внушаю ни страх, ни отвращение, то может, получится, у нас - разок слетать в этот ваш, желанный космос.
Он осторожно снял с нее футболку, привлек к себе, целуя быстро и часто. Они так увлеклись любовной игрой, что чуть было не свалились с узковатого для подобных игр дивана, - Пора менять боевую точку.- пробормотал разомлевший от ее ласк и поцелуев, Виктор и, легко подхватив на руки Любу, отнес ее в спальню.
Она спала, уткнувшись ему в подмышку. Точно так же, как всегда любила засыпать утомленная и счастливая Эрна. И он осторожно, чтобы не разбудить ее, погладил тугой узел волос и прошептал: цыпленок. И подумав о том, что точно также он всегда называл свою Эрну, вдруг, словно обжегшись, убрал руку. Нет, конечно, женщина, с которой он был близок и чьи руки и губы были ему приятны и желанны ни в чем и ни как, а в сексе, тем более, его истинную и неповторимую любовь - никогда не заменит. И он окончательно понял, прислушиваясь к ровному, теплому дыханию Любы, что все эти его поиски найти замену - обречены. Второй и равноценной Эрны уже не будет никогда. Но он подумал тотчас о другом. Что из всех тех женщин, что были у него после Эрны, ни с кем не было так упоительно и приятно, как с Любой. И, главное, он не чувствовал после этой близости ни душевной усталости,,ни какого -то томительного раздражения, словно он что-то делает не так, как надо бы делать. Правда жизни такова, что Люба толком в свои двадцать один год и целоваться- то не умеет, так, чтобы мозги в голове захороводили. Но она искренна в своих чувствах, по-детски еще стеснительная и неумеха в интимной жизни. Но скорей всего, именно она, станет той, с которой он обретет, если хоть не безумное счастье, но зато надежный покой, душевный уют и близость семьи, без которой он уже потихоньку чудит и немного чокнулся.
Леонид Шнейдеров.
|
| |
| |
