| gesl | Дата: Понедельник, 04.03.2013, 14:53 | Сообщение # 1 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 320
Статус: Оффлайн
| «Дается один шанс в жизни – и нужно победить! Иначе не чемпион»
24марта великому шахматисту В. В. Смыслову исполнилось бы 92 года!
Вначале 1980-х мне несколько раз довелось ассистировать Василию Васильевичу
Смыслову на занятиях его знаменитой шахматной школы. Сессии проходили и под
Москвой, и в Кисловодске, и на Черном море. Во время длительных прогулок и вечерних
тренерских посиделок наш Мэтр любил обстоятельно делиться с молодыми коллегами
событиями своей жизни, которым он порой придавал почти фатальный смысл. Будучи
человеком глубоко религиозным, он в своей вере не был ограничен догмами православия
и в глубине души оставался самобытным мыслителем и философом. В его взглядах
ощущалось влияние дохристианских, языческих суеверий или старозаветных пророчеств.
Может быть, этим и объяснялся уникальный дар интуиции и предвидения, которым
славился Смыслов и в жизни, и за шахматной доской.
«Выбрось ты этого чертовогопирата»
Помню монолог седьмого чемпиона мира, прозвучавший под аккомпанемент первой
мартовской капели на парковой дорожке пансионата в Подольске, где мы
прогуливались вместе с моим незабвенным другом и первым соавтором Юрой
Разуваевым. «Геннадий Ефимович, – несмотря на большую разницу в возрасте,
великий шахматист и настоящий московский интеллигент обращался к нам, юным
коллегам, только на „вы“ и по имени-отчеству, – вы же знаете, с какой симпатией
я отношусь к Борису Васильевичу. Так вот, однажды Борис привез мне из Парижа
такой странный сувенир – фигурку пирата с перевязанным глазом и перебинтованной
левой рукой. И, понимаете, этот пират мне сразу не понравился. Я сказал Надежде
Андреевне: „Выбрось ты этого чертового пирата куда подальше“. – „Ну как же так,
Вася, это же подарок от Бореньки Спасского. Неудобно – он ведь от всего сердца,
а ты хочешь выбросить“. Я не стал спорить, но на душе стало как-то скверно. И,
что вы думаете... На другой день сажусь в машину, а она не заводится. Пришлось
заводить по-старинке. Начал крутить металлической ручкой, а она возьми и
сорвись – и прямо мне по левому предплечью. Перелом. Пришлось гипс накладывать.
Надо было этого пирата выбросить, а я не прислушался к подсказке свыше».
«Нет никаких „если”»
В те годы я участвовал одновременно в нескольких ответственных соревнованиях по
переписке – личных и командных чемпионатах мира и Европы. Как-то в одной из
моих заочных партий возник сложный обоюдоострый ладейный эндшпиль. Даже после
многочасового анализа я не смог найти правильное решение. Компьютера тогда у
меня еще не было, и я рискнул показать позицию Смыслову – непревзойденному
классику подобных окончаний. К моему удивлению, гроссмейстер не стал считать
длинные форсированные варианты и после непродолжительного обдумывания поднял
моего короля над доской и, словно на ковре-самолете, перенес его на
противоположный фланг: «Мне кажется, на это поле должен прийти ваш король, и
тогда белые получат хорошие шансы на победу». Для меня такой подход к оценке
острого эндшпиля был сродни сеансу магии. Этот человек, действительно, обладал
магическим даром интуиции, граничившей с провидением. Излагая свои философские
воззрения, Василий Васильевич использовал несколько иную терминологию: «Фатальность
определенная, несомненно, существует. Но я предпочитаю понятию „фатализм”
понятие более тонкое: „предопределение”. У меня на это счет совершенно ясное
ощущение – все события на земле связаны с определенными космическими силами и,
в значительной мере, предопределены. И когда говорят: вот если бы тому-то или
тому-то повезло там-то или там-то – это недопустимо! В данном случае нет
никаких „если”.Дается один шанс в жизни – и нужно победить! Иначе не чемпион». Вера в
предопределенность судьбы, как это ни странно, позволяет сохранять спокойствие
и принимать разумные решения в критические моменты жизни. «Всё уже предопределено без нас»Первыйсоветский фильм-катастрофа «Экипаж» произвел на наших зрителей, неискушенных
еще голливудскими компьютерными страшилками, потрясающее впечатление. И всё же
в такое нагромождение природных и техногенных катаклизмов, произошедших
одновременно в одной географической точке, было трудно поверить. Спустя десять
лет после выхода фильма, летом 1990 г., я оказался в Маниле в качестве тренера
Александра Халифмана на межзональном турнире первенства мира. Ранним утром в
день отлета на родину мы встретились с четой Смысловых у стойки администратора
отеля «Шератон». Неожиданно у меня закружилась голова, а потолок в холле
показался непривычно низким. Я поделился своими ощущениями с Василием
Васильевичем. Всегда участливый и сопереживавший собеседнику, Смыслов
неожиданно замолк, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, и вдруг,
энергично схватив за руки свою супругу и меня, быстро потащил нас к выходу. «Это
не у вас головокружение – уверенно заявил Смыслов. – Это землетрясение!»
Мы выскочили на улицу. Перейдя полосу автомобильного движения, мы выбрали в этом
хаосе, казалось бы, наиболее надежную позицию – бетонный островок,
возвышавшийся над уже неуправляемой трассой и служивший в обычных условиях рабочим
местом регулировщика. Однако даже в такой напряженный момент фантастическая
интуиция гроссмейстера не дала сбоя и мгновенно оповестила о грозящей нам
опасности: над нашими головами нависли провода высокого напряжения, и
разрушение любого из расположенных неподалеку многоэтажных зданий неизбежно
привело бы к их обрыву.Лавируямежду машинами, мы перебежали на противоположную сторону улицы и углубились в
прибрежный парк. За ним раскинулся широкий песчаный пляж, куда я и устремился.
Тогда еще мало кто из нас слышало цунами, и свободное от зданий, и прочих атрибутов технического прогресса
пространство представлялось мне надежным убежищем. В богатом русском языке
существует образное описание ужаса, когда «поджилки трясутся». До того
манильского землетрясения я не воспринимал это выражение буквально и лишь
тогда, на океанском пляже, физиологически ощутил его абсолютную точность. К счастью, Посейдон не поддержал своего разбушевавшегося коллегу Плутона, и океан
остался спокойным. Побродив некоторое время в растерянности по пляжу, я понял,
что оказался в сложной ситуации: до намеченного отлета по маршруту Манила –
Куала-Лумпур оставались считаные часы, а судьба моих вещей и, главное,
документов, брошенных в номере отеля, была мне неизвестна. Я начал двигаться в
обратном направлении – от безмятежной водной глади к запруженной магистрали, однако
лавина допотопных грузовичков, машин и автобусов, под завязку набитых
испуганными людьми, стремилась вырваться из центра огромного города, подальше
от многоэтажных зданий. Путь к возвращению был отрезан. Вдруг, как это бывает
при решении замысловатого шахматного этюда с парадоксальным заданием, пришло
неожиданное спасение. Сквозь какофонию звуков прорвался незнакомый голос, явно
выкрикивавший мою фамилию. Мне показалось, что он прозвучал откуда-то сверху. Я
поднял глаза, но небо было пустынно и безоблачно.«MisterNesis! Look at the road!» Я взглянул на дорогу и увиделразмахивавшего руками Флоренсио Кампаманеса, который проезжал мимо пляжа на
открытом автобусе и, о чудо, сумел заметить меня в этом бедламе. Я бросился к
президенту ФИДЕ, как к ближайшему родственнику. Мы обнялись, и вскоре я
очутился в устоявшем перед разгулом стихии 22-этажном «Шератоне». Лифт был
отключен. Во время возникшей паники один наш коллега, поскользнувшись на лестнице,
упал и сломал руку. Кажется, других пострадавших среди гостей отеля не было.
Молодые гроссмейстеры, как ни в чем не бывало, резались в карты и, пользуясь
возникшей неразберихой, опустошали спиртные запасы минибаров. Руководитель
нашей делегации Александр Бах принял решение не откладывать вылет на родину и
немедленно отправиться в аэропорт. Я быстро схватил собранный еще накануне
чемодан, проверил наличие паспорта и билета и спустился по уже обезлюдевшей
лестнице к автобусу – благо мой номер располагался невысоко, на пятом или
шестом этаже. Моему подопечному Александру Халифману, которого с трудом удалось
оторвать от веселой компании, пришлось совершить пешую прогулку с тяжелой
сумкой с 21-го этажа. Автобус был еще пуст, лишь на последнем сидении
безмятежно спал Михаил Таль. Через несколько часов шахматный кудесник, узнав от
меня о произошедшем стихийном бедствии, был крайне удивлен этой новостью и
долго отказывался в нее поверить.Как ни старался водитель нашего автобуса, мы застряли в неимоверной пробке и
опоздали на запланированный рейс. По указанию хозяина поля Кампаманеса нас
разместили на ночь в маленьких одноместных номерах невзрачной пригородной
гостиницы, но зато расположенной неподалеку от аэропорта и не столь подверженной
землетрясениям, как высотные здания. Спал я в полуха, опасаясь нового удара подземной
стихии. После легкого завтрака наша команда вновь погрузилась в автобус с
твердым намерением улететь первым же рейсом подальше от сотрясающегося
филиппинского архипелага.В аэровокзале и пассажиры, и служащие находились в напряжении. Неожиданно громко
закричал невесть откуда взявшийся в здании петух. Тревожно замяукали кошки. Как
тут же пояснил нам знаток мистических предсказаний и автор уникальной
монографии «Тысячелетний миф шахмат» гроссмейстер Леонид Юдасин, подобные
явления – явно не к добру, и надо опасаться новых природных катаклизмов. Он
оказался прав: хотя взлетная полоса при мощных толчках почти не пострадала, но
нас предостерегала новая неприятность – резко испортилась погода, к Маниле
подошел грозовой фронт. К тому же число желавших покинуть столицу Филиппин явно
превосходило возможности местного аэропорта. В таких критических случаях
решение о взлете и посадке принимает командир воздушного корабля. Объявили
посадку. Я вновь оказался рядом со Смысловым, интуиции которого безмерно доверял.
«Что будем делать, Василий Васильевич? При новом толчке бетонная дорожка может
расколоться, и мы застрянем здесь надолго. Но и лететь на грозу крайне опасно»,
– спросил я. «Ах, дорогой Геннадий Ефимович, всё уже предопределено без нас.
Но, думаю, что отсюда надо побыстрее выбираться», – ответил Смыслов.Нашикресла оказались рядом. Мы успели набрать высоту до очередного удара, исходившего
из бездны. В иллюминаторах то и дело сверкали молнии, самолет содрогался от
электрических разрядов, но мой великий сосед-фаталист был спокоен и с интересом
наблюдал за каверзными выходками природы. Через пару часов мы благополучно
приземлились в безмятежной Малайзии. Спустя несколько дней, уже оказавшись в
Москве, мы узнали, что еще один сильнейший подземный толчок потряс Филиппины
через пару часов после нашего взлета. Интуиция не подвела Смыслова и в тот
тревожный момент.
Геннадий НЕСИС, старший тренер ФИДЕ
|
| |
| |
