Мадонна с младенцем: Юдитка и Оливер (фото CB) «Да-да, O’kay!» – и продолжила уже по-английски.) У меня было много сомнений, как скажется на игре столь длительный отрыв от практики,
однако мой результат в Вейк-ан-Зее развеял их. И чувствовала себя
хорошо, и сыграла несколько веселых партий, но больше всего меня
порадовало то, что я с легкостью выдержала напряжение столь тяжелого и
длинного турнира! Это очень важно: одно дело, если после перерыва
стартуешь в каком-нибудь «разогревочном» соревновании, и совсем другое,
когда твоими соперниками сразу оказываются лучшие шахматисты.
Вейк-ан-Зее сегодня, наверное, самый сильный турнир в мире – к нему все
готовятся по-особенному: и в теоретическом, и в моральном, и в
физическом плане.
  – Насколько трудно возвращаться в большие шахматы после годового перерыва?
  – В двух словах не объяснить – возвращаться всегда трудно. Ничего не
происходит просто так, и чтобы быть в Вейк-ан-Зее конкурентоспособной,
пришлось серьезно поработать над шахматами. Я начала готовиться за два
месяца до турнира, как только получила приглашение (это тоже удача – не
пришлось бы отказаться Каспарову, я осталась бы дома). Большое спасибо
тем людям, которые помогали мне вспомнить, что это такое…
  – Не боялась, что отсутствие практики скажется и в Голландии тебя побьют?
  – Не без этого. У меня были смешанные чувства: понимала, что
поражений, скорее всего, избежать не удастся, но, с другой стороны, не
могло же пройти даром то, что я столько занималась перед турниром.
Основная проблема длительного отрыва от практики состоит в том, что ты
перестаешь чувствовать перспективные направления дебютной теории, и то,
что ты считаешь хорошим в домашней лаборатории, на поверку может
оказаться неудачным выбором. Так пару раз и произошло. Я реалистка и не
могу не понимать: объективно для меня всё сложилось лучше, чем можно
было предположить перед Вейк-ан-Зее.
  – В чем черпала мотивацию, что тебя заводило, заставляло работать еще и еще?
  – Я амбициозный человек. К тому же привыкла все время работать, совершенствоваться.
  – Даже без какой-то ярко выраженной цели?


Три сестры. София, Жужа и Юдит   – Когда достигаешь определенного, достаточно высокого уровня, трудно
понять, почему продолжаешь работать. Хочется играть и получать
удовольствие от хорошо сделанной работы.
  – То есть шахматы для тебя – всё еще удовольствие или, скорее, способ заработка?
  – Конечно, я люблю шахматы, и мне сложно представить себя в каком-то
ином качестве. Они подкупают меня возможностью самовыражения, редко где
испытываешь такое упоение борьбой. Вспомните хотя бы мою партию с
Топаловым из Софии, когда буквально весь зал сидел как на иголках. Ради
таких ощущений стоит играть в шахматы! Но, конечно, было бы странно,
если бы я, вкладывая столько сил, ничего за это не получала…
  – Кстати, подписав бланки в той партии с Веселином, ты ощутила разочарование? Ведь еще чуть-чуть и могла бы победить. Похожая ситуация
была и в партии с Анандом…
  – (Юдит расплылась в снисходительной улыбке.) Конечно, всегда неприятно упускать победы, но… будем считать, что Веселин с Виши – мои должники. А долг платежом красен.
  – После Вейк-ан-Зее многие заговорили, а после Софии заговорят еще громче, что перерыв пошел тебе только на пользу: ты стала играть
интереснее, увереннее…
  – На мой взгляд, это несколько преувеличенная оценка. На самом деле не
могу сказать, что стала лучше видеть тактику или сильно выросла в
искусстве подготовки. Возможно, я испытывала меньше давления со стороны,
чем обычно, ведь никто не ожидал от меня высокого результата. И потом,
после того как я стала мамой, мне в какой-то степени стало проще
распределять свое время: вот я занимаюсь, а вот я получаю удовольствие,
играя с ребенком.
  Видимо, как и у любой молодой мамы, у меня произошла своеобразная
переоценка ценностей: что такое победа или поражение на шахматной доске,
когда дома тебя ждет сын!
  – Может, благодаря этому тебе и в шахматы стало проще играть?
  – Э-э, нет… Я бы так не сказала. С одной стороны, ребенок – это
радость, с другой – забота. Иной раз тебе, может быть, хочется утром
подольше поваляться в кровати, а он плачет, требует твоего внимания… А
как насчет подъемов посреди ночи? Одного без другого не бывает!
Приходится решать такое количество проблем, с которыми никогда прежде не
сталкивалась. Но это нормально – это жизнь. О ребенке нельзя внезапно
забыть, «выкинуть» его из головы. И речь не идет о первых пяти месяцах
или о первых двух годах его жизни…


Персонажи те же, только время другое...   Но я не жалуюсь – я сама хотела этого! С появлением Оливера моя жизнь
стала гораздо полнее, она наполнилась особым смыслом. Если говорить о
приоритетах, безусловно, семья сейчас у меня на первом месте, но я не
забываю, что шахматы – это моя профессия, и не перестаю получать
удовольствие от них. Мои близкие поддерживают меня, и я счастлива.
  – Ты назвала сына Оливером – необычное имя для венгерской семьи…
  – Мне очень понравилось это имя, мужу – тоже. Спорить не пришлось.
  – Позволь тогда еще один нескромный вопрос: Оливер станет единственным вашим ребенком или думаешь в будущем о расширении
семейства?
  – Поживем – увидим… Я надеюсь, Оливер – мой первый, но не последний ребенок!
  – Давай тогда перенесемся лет на 10 в прошлое. Помнится, тогда тебя все время спрашивали, бросишь ли ты шахматы, встретив свою любовь,
решив создать семью... Сейчас, после того как всё это произошло, какое
место заняли они в твоей жизни?
  – Сложный вопрос. Прежде всего, я очень люблю своего мужа, счастлива,
что у нас крепкая семья. Это всё очень личное… Трудно провести четкую
грань, положить на одну чашу весов семейное благополучие, а на другую –
мои шахматные успехи. Эти чувства существуют как бы параллельно, шаг за
шагом сближаясь. Можно ли вообще сказать, что влюбленная девушка лучше
играет в шахматы? В моем случае так оно и было, хотя, конечно, порой
случались моменты, когда я просто не могла думать о деревянных фигурках!
  Что сказать? Я замужем, у меня растет сын и… я не думаю о том, чтобы бросать шахматы.
  – Ты – младшая из сестер. Когда Жужа, а за ней и София выходили замуж, у тебя не было зависти: мол, они строят свою личную жизнь, а ты
занимаешься этой ерундой?
  – Нет, никакой зависти! Я отлично понимала, что в один прекрасный
момент это случится и со мной: найду своего любимого. И в кошмарном сне
не могла представить себя 45-летней теткой, у которой нет ни семьи, ни
детей. Каждому отведен свой срок. Мне было 22 или 23 года, когда я
встретила своего будущего мужа. Не думаю, что это произошло поздно.
  – Примерно в то время, после какого-то не самого удачного для тебя турнира, читал интервью твоей мамы, в котором она сказала: «Юдит
сейчас не до шахмат – она так влюблена!»



Счастливое семейство. Сестры Полгар вместе с мамой Кларой и папой Ласло Как это чувство изменило твою жизнь и… отношение к игре?
  – Отношение к шахматам – думаю, никак. Я – профессионал; что бы ни
происходило в моей личной жизни, это не должно влиять на психологическое
состояние, степень готовности. Могу назвать только один турнир, вернее
матч, в котором я «потеряла голову». Это поединок с Шировым. Но тут было
много всего намешено в одну кучу: Широв был зол, что не сыграл матч с
Каспаровым, и, когда Гарри «в компенсацию» уступил ему право сыграть
матч со мной, Алексей обрушился всей своей мощью. А я к тому моменту
имела разгромный счет против него, но это было первое соревнование, на
которое я приехала вместе с мужем, и…
  – Задал предыдущий вопрос вот еще почему: считается, что мужчины обычно руководствуются логикой, женщинами же управляют эмоции. Способна
ли ты обуздать свои эмоции и стремишься ли постоянно контролировать
ситуацию?
  – Меня считают неэмоциональной? (Тут Юдит скорчила недовольную рожицу и пропела по-английски что-то вроде: «Ой, держите меня!» – и продолжила, уже серьезно.) С годами учишься держать эмоции под контролем, тем более что в турнирах
нельзя ни на секунду расслабляться. Когда-то получается, когда-то нет –
главное, находить баланс, а это мне, кажется, удается. Вне шахмат я
могу быть разной: и озорной, и серьезной… Как и все!
  – А обстановка шахматных турниров, когда вокруг тебя одни мужчины, не сделала тебя какой-то другой – может, более жесткой, чуть
менее женственной?!
  – Конечно, когда постоянно вращаешься в мужской среде (твои соперники –
мужчины, приятели – мужчины, тренеры – тоже мужчины), это накладывает
свой отпечаток. Но не сказала бы, что, все время общаясь с мужчинами, я
стала от этого менее женственной; точно так же нельзя сказать, что мои
знакомые шахматистки, которые играют только в женских турнирах, стали
более женственными. Возможно, за доской я веду себя менее эмоционально,
чем они, но это связано только с особенностями моего характера. Каким бы
ни было твое окружение, все равно ты сама выбираешь компанию и близких
друзей.
  – Коли уж сама упомянула о женских шахматах, интересно было бы узнать твое мнение о них. Смотришь ли партии женщин, интересны ли они
тебе как профессионалу?
  – Как профессионалу – не очень интересны, обычно в партиях из женских
соревнований много непоследовательности. Но в них встречаются
теоретические новинки, новые идеи в дебюте – это мне, безусловно,
интересно. Честно говоря, я не делю турниры на мужские и женские. Смотрю
на состав участников, на категорию… Никаких особых эмоций не испытываю,
если вдруг вижу, что девушка обыграла мужчину-гроссмейстера. Те
времена, когда это вызывало сенсацию в прессе, прошли. Сейчас все
смотрят только на рейтинг.
  – Что отличает тебя от них? Считаешь, сможет появиться вторая Юдит Полгар?
  – В принципе, ничто не может этому помешать. Другое дело, что об этом
говорят столько, сколько себя помню, а «другой Юдит Полгар» пока всё нет
и нет. Что отличает меня от всех остальных? Не чувствую в себе какой-то
особый шахматный дар – о том, что можно научиться хорошо играть,
говорит вся история нашей семьи. Например, я начала серьезно заниматься в
пять лет. Именно заниматься – это было не простое знакомство с
правилами игры. И с тех пор не прошло, наверное, и дня, чтобы я не
уделила им несколько часов. Большинство же девушек (и, между прочим,
юношей) находят слишком много поводов, чтобы увильнуть от работы: кино,
дискотека, друзья… Как только всё это начинает перевешивать желание
заниматься – всё, с серьезным шахматным будущим можно распрощаться.
  – Обе твои сестры постепенно отошли от шахмат. У тебя нет ощущения, что в какой-то момент черно-белая доска займет почетное место в
твоей «галерее славы» и захочется заняться чем-то иным? Или все-таки
слишком много сил отдано им?..
  – Не знаю, не знаю… Случиться может всё, но в ближайшее время я вряд
ли оставлю шахматы. Во-первых, потому что получаю от них большое
удовольствие – причем как от самой игры, так и от занятий шахматами. А
во-вторых, мне по-прежнему нравится путешествовать с турнира на турнир,
открывая для себя новые города и страны. Возможно, когда-нибудь этот
момент и наступит: мне опротивет эта кочевая жизнь, а мои результаты
пойдут на убыль. Тогда я задумаюсь о своем будущем. Хотя я вряд ли смогу
уйти из шахмат вообще – скорее всего, лишь закончу с практическими
выступлениями…
  На самом деле это всё еще так далеко, что я просто не задумываюсь над
этим. У меня просто есть с чем сравнивать: вот возьмите Жужу – она лет
пять вообще не играла, а тут выступила на олимпиаде, дает сеансы, играет
показательные партии. Шахматы – это на всю жизнь!
  – Когда встречаются три сестры Полгар, а лучше – всё семейство Полгар, они говорят о шахматах? Или у вас слишком много других тем для
разговора?


Трепещите мужчины, Полгар идет!   – Да, почему бы и нет? Шахматы ни в коем случае не «запретная» тема
для нас! Как правило, мы говорим или о моей карьере, или о популяризации
шахмат в Штатах, чем активно занимается моя старшая сестра (например, о
внедрении их в школьную программу и т.п.)…
  – А о твоей личной популяризации речь при этом не идет? Ведь сейчас, когда из шахмат ушел Каспаров, бывший их олицетворением, можно
было бы здорово сыграть на уникальности Юдит Полгар. Почему бы не стать
новым «лицом шахмат» в мире?
  – Никогда об этом не задумывалась. У меня, конечно, были разные
рекламные контракты. Например, год назад ко мне обратилось венгерское
отделение сотового оператора Vodafone, но не могу сказать, что
прикладываю (и буду прикладывать) к этому какие-то усилия. Пускай та же
Костенюк или кто-то еще из шахматисток имеют контракты, рекламирует
себя, я же предпочитаю заниматься тем, что лучше всего умею делать.
Уверена – это не мой путь.
  И потом: у меня довольно жесткий график «шахматной жизни», хочется,
чтобы в остальное время я была предоставлена сама себе, тем более
теперь, когда у меня есть своя семья.
  – На твой взгляд, у современных шахмат есть рекламный потенциал?
  – Это вопрос не ко мне, а к профессиональным менеджерам. Сейчас
невооруженным глазом видно, что всё в нашем мире зависит от доброй воли
нескольких состоятельных организаторов, – не будь их, большинству
профессионалов пришлось бы искать иной способ заработка. Доходит до
того, что я подписываю контракт на участие в чемпионате мира ФИДЕ, а
сама думаю: состоится ли этот турнир в Сан-Луисе или нет? Это, увы, уже
стало нормой.
  Главная проблема со спонсорами заключается в том, что шахматы
приравнены к спорту, но это не совсем спорт. В них мало динамизма,
видимого зрителю, да к тому же большинство не совсем понимает, что
происходит на досках. Но и шахматы можно продавать, важно только, чтобы
они попали в хорошие руки – к хорошим профессиональным менеджерам.
  – Кстати, как относишься к турниру в Сан-Луисе, считаешь его чемпионатом мира?
  – Конечно, при отсутствии Каспарова и Крамника (один решил уйти из
шахмат, второй считает, что защитил свой титул) турнир серьезно теряет в
своем статусе. С другой стороны, ФИДЕ говорит, что лучше провести хоть
что-то, чем ничего. Всё это вызывает вопросы…


Самый счастливый день в шахматной карьере Полгар –
победа над Каспаровым («Матч XX Века», Москва 2002)   – Многим интересен и такой вопрос: есть ли в контракте пункт, запрещающий чемпиону сыграть, скажем, «объединительный» матч с
Крамником?
  – В нем мало что есть. Описываются условия, призовой фонд. Это вообще не контракт, а договор о намерениях. (Скорее всего, спустя два месяца контракт выглядит уже по-другому, но как – не
знает никто, за исключением чиновников ФИДЕ и самих игроков.)
  – После приглашения в Аргентину у тебя появился шанс исполнить мечту отца…
  – Он мечтал, чтобы одна из нас стала чемпионом мира. Думаю, если это
случится, они с мамой будут счастливы. Все-таки столько лет тяжелого
труда, столько вложено сил, нервов… Это будет лучшим подарком, наградой
за их упорство. И за мое тоже.
  Думала ли я о том, что могу выиграть этот чемпионат? Да, думала.
Считаю, что главное –не зацикливаться на названии «чемпионат мира», это
просто очень сильный турнир, в котором очень хочется победить. Почему бы
не сделать это? Ведь были же у меня шансы победить в Софии, а чем
Сан-Луис лучше?!
  – Пока твоими наивысшими достижениями остаются победы в Мадриде-94 и Джакарте-2000. Конечно, был Вейк-ан-Зее 2003 года, но
победил там все-таки Ананд.
  – У меня было еще несколько турнирных побед, впрочем, это не важно. Я
искренне верю, что когда-нибудь наступит и мой звездный час. С каждым
турниром я всё ближе подхожу к нему!
  – Давай тогда немного пофантазируем: Юдит Полгар стала чемпионом мира, и…
  – О, это круто перевернет мою жизнь! То есть я неправильно выразилась:
это круто перевернет жизнь вокруг меня, я же спокойно вернусь к своей
семье. Я – женщина, я – мама.