Смею предположить, что пресловутая интеграция в межнациональном масштабе — это всего лишь химический эксперимент, как капли масла в воде, соприкасаются друг с другом, но не смешиваются и
живут самостоятельной параллельной жизнью.
Это предположение, если его развивать, приводит к неутешительному выводу, что, например, русские
и немцы никогда не поймут друг друга. Ни на бытовом, ни на культурном уровне, хотя в почти вчерашнем историческом прошлом оба народа одновременно с умилением легли под диктаторов-людоедов.
Наконец, даже родившийся в Германии русский человек, воспитанный в русской семье, станет немцем, но, видимо, не совсем. Как родившийся в России еврей или грузин не в полной мере русский, пусть даже и преуспевающий на поприще русской культуры: и юмор у него не тот, и угол зрения на вещи отличается от обыкновенного русака, и степень деятельной активности подозрительно высока.
Да что там народы, в одной семье не найдешь общий язык, даже если в ней все по любви, а не по расчету, даже внутри одной нации не так все просто, как представляется непросвещенному чудаку. Возьмем немцев: баварцы и восточные фризы отличаются друг от друга, почти как чукча отличается от чеченца по темпераменту, по образу жизни и даже по отношению друг к другу. То есть баварец подозревает о существовании остфриза, в то время остфриз, живущий у моря, о существовании Баварии и ее жителей может не знать, потому что у помора голова занята рыбой, снастями и ремонтом лодки, что занимает его жизнь до предела, так и чукча-оленевод может ничего не подозревать о существовании Кавказа, овец и горных козлов, а горы для оленевода — большие кочки.
И чем больше я об этом думаю, тем больше я утверждаюсь в мысли, что интеграция всех и вся в условиях глобализации обречена, она только подтвердит нашу несовместимость и подчеркнет наше поверхностное представление друг о друге и о себе в том числе, после чего наступит эпоха обособления малых народов на почве ксенофобии в относительно карликовые государства,
что-то вроде Республики Дерипаски со странообразующей столицей в Пикалево.
Для того, чтобы убедиться в этом, далеко ходить не надо, достаточно некоторое время последить за своими соседями, например, протестантским священником, родом из Емдене, где море, йод, рыба и теплые отголоски Гольфстрима, недавно получивший приход по соседству, адвокатом Вебером, с огромной головой и выпученными глазами, и зубным врачом по фамилии Шишин, происхождение которой не ясно, а написанную от руки прочитать вообще невозможно, если не прибегнуть к нижнему подчеркиванию буквы «ш», а также членами их семей. Зубной врач в данном случае «русский», но не то, что вы заподозрили, а из тех, кого позвала домой из города Омска историческая немецкая Родина-мать. То есть по генетическому факту все трое природные немцы. Все они благополучны, приблизительно равного достатка.
Папа-протестантский-священник проповедует скромность, смирение, трудолюбие и говорит, что в падении нравов виноваты в особенности те, кто читает вместо Библии бульварные газеты, хотя сам тайком почитывает «Бильд», в чем был случайно уличен Папой-зубным-врачом, когда в разговоре сослался на факты очередной всеобщей идеотии, которые можно было найти только там. Папа-зубной-врач любит свою дочь и запрещает ей жениться до 28 лет, при этом приговаривает, что если она приведет домой турка, то он турка убьет.
Известен случай, когда во время футбольного матча ему, тогда капитану команды «Космос» города Бад Хеслих, не понравилось решение судьи, показавшему красную карточку. Наш герой вырвал карточку, порвал на мелкие лепестки, и бросил судье в лицо, а потом гонялся за судьей по полю, пока тот не убежал со стадиона, сел в машину и заперся в ней изнутри. За это Папа-зубной-врач среди футболистов получил кличку Че Гевара, за непредсказуемость в борьбе за справедливость. Ах да, он еще долго раскачивал машину, и та издавала вопли сигнализации, называл судью нехорошим словом, имеющее отдаленное сходство с русским словом «пидарас», на что судья ему через щель в окне отвечал, что с этим он может спокойно жить, покуда сидит внутри. Поэтому в тени этого поступка обещание убить турка-жениха видится небезосновательным.
Папа-адвокат любит по пятницам напиться за счет Папы-зубного­-врача, и только недавно с изумлением узнал, что есть виски «Джонни Вокер»-черная этикетка. Это только потому, что Папа-зубной-врач любит легкие понты.
Дочь зубного врача дружит с дочерью  священника, сын адвоката дружит с дочерью священника и является соседом по дому дочери зубного врача. Им по двенадцать лет.
Теперь переходим к самой истории.
В одну из суббот осени 2012 года дочь зубного врача и сына адвоката пригласили в дом священника на день рождения дочери священника. День был с дождем. Дочь зубного врача отправилась в гости в новых, только что купленных сапогах, дорогих, и очень ими гордилась. Из гостей девочку привез Папа-священник в одном сапоге. Девочка вышла из машины Папы-священника и кое-как допрыгала в одном сапоге до квартиры на втором этаже.
Увидев дочь в одном сапоге, Папа-зубной-врач подавился сосиской, покраснел, потом стал окончательно задыхаться и бледнеть.
Папа-адвокат нажал коленом между лопатками, кусок сосиски вылетел, пролетел через кухню, врезался в стекло и медленно сполз по нему на подоконник.
Отойдя от шока, Папа-зубной-врач сразу позвонил Папе-протестантскому-священнику и спросил, как так? И получил ответ, что сапог, видимо, потерялся где-то в доме, и его будут искать. Почему не искали сразу? Так получилось. Спросили, может ли девочка дойти до дома в одном сапоге? Сказала, что да.
В воскресенье, занятый своими церковными делами, Папа-протестантский-священник целый день не подходил к телефону.
На следующий день, в понедельник, Папа-зубной-врач снова позвонил Папе-протестантскому-священнику и спросил про сапог. На это Папа-протестантский-священник ответил, что ему еще некогда было искать сапог и он поищет его в четверг, когда у него будет время, а до четверга у него искать сапог никак не получится.
В четверг вечером Папа-зубной-врач поехал к Папе-протестантскому-священнику домой в надежде на то, что сапог найден. Папы-протестантского-священника дома не было, дверь открыла дочка, а Мама-протестантский-священник даже не вышла из гостиной в прихожую и оттуда сказала, что сапог нашелся под ковриком и его отдали соседскому мальчику, сыну адвоката, и тот передаст.
Папа-зубной-врач вернулся домой. Семья адвоката жила этажом ниже. Папа-зубной-врач пошел к ним спросить, где сапог? На что сын адвоката ответил, что оставил сапог в школе, потому что не хотел нести домой. Папа-зубной-врач сказал, что пойдет утром в школу и заберет сапог. Сын адвоката ответил, что у него завтра контрольная и ему некогда будет искать завтра сапог, потому что он не помнит, куда его положил.
В пятницу разъяренный Папа-зубной-врач в семь утра был в школьном дворе и поджидал сына адвоката. Тот появился и, указывая пальцем на Папу-зубного-врача, сказал: «Зачем ТЫ пришел? Я же ТЕБЕ сказал - у меня сегодня контрольная. Мне некогда искать ТВОЙ вонючий сапог. Я его где-то оставил, потом найду».
Папа-зубной-врач схватил сына адвоката за воротник и потащил в класс. В дверях класса сын адвоката вырвался и сел за парту с таком видом, что он здесь вообще не причем. Как говорится, затесался в толпе.
Тогда Папа-зубной-врач рассказал всему классу историю. Мальчик-турок, единственный из всего класса, отозвался помочь до начала урока поискать сапог.
Папа-зубной-врач и Мальчик-турок обошли всю школу, все раздевалки, спортивную в том числе, просмотрели все шкафы, ящики, все, что было открыто, пошли к завхозу. С завхозом
прошли по закрытым кабинетам. Добрались до железного шкафа возле библиотеки. Завхоз сказал, что от этого шкафа у него нет ключа. Зашли с завхозом в библиотеку. Спросили у библиотекаря, у кого ключ от шкафа? Библиотекарь сказала, что, наверное, у завхоза.
Завхоз покраснел.
Ключ нашелся в комнате у завхоза во второй большой связке. Сапога в шкафу не было.
Мальчик-турок сказал, что больше ничем помочь не может, и ушел.
Папа-зубной-врач пошел по школе без всякой надежды найти сапог. Возле класса пения он увидел два холщовых мешка и наугад заглянул в один из них. Сапог был там.
Папа-зубной-врач пошел обратно по коридору, завернул в туалет облегчиться. Потом он зашел в кабинку, заперся в ней, будто устрица в скорлупе, снял ремень и, как встарь, углом пряжки начертил на перегородке пятиконечную звезду, оценил и полюбовался, склонив голову на бок, подумал и приписал крупно, не имея ввиду никого конкретно, как на боевом танке Т-34: «Бей фашистскую гадину!»
После этого Че Гевара навсегда порвал с Папой-протестантским-священником и два месяца пил.
Основным мотивом его запоя было то, что «В России чужих детей в одном сапоге на улицу не пускают!»
- А в Германии запросто, - приговаривал он.
- Чем это объяснить? - спрашивал он самого себя и не находил ответа, пока не набрел на занимательную по своей отвлеченности мысль из той серии, что если задать русскому и немцу вопрос: «Сколько будет десять раз по сто грамм?»
- Немец ответит — килограмм, - поведал Че Гевара соседу адвокату Веберу в очередную пятницу, - а русский, не задумываясь, ответит — литр. И каждый будет прав.
- А почему литр? - спросил адвокат Вебер.
- Не почему. Это так, и с этим надо жить, - ответил Че Гевара.
Откуда немцу знать сакральное значение словосочетания «сто грамм», до краев наполненное русским духом, и как ему объяснить эту простую истину? В общем, простая получилась история, незамысловатая и, я бы сказал, даже грубоватая, однако подтверждающая ту непреложную истину, что когда в истории задействованы дети разных народов, то неизвестно, чем оно все обернется.
А впрочем, где тут разный народ? Так, всего лишь незначительные вариации одного этноса с поправкой по месту жительства родителей, так что особо надеяться на активное взаимодействие масла с
водой при комнатной температуре не приходится. Другое дело, если масло раскалить. Но это уже другая, совсем не мирная история.