| Леонардл | Дата: Воскресенье, 29.07.2012, 16:03 | Сообщение # 1 |
|
Первый после бога
Группа: Модераторы
Сообщений: 389
Статус: Оффлайн
| Под сенью крёстного отца
Роман
Фрагменты
Часть третья
-5-
Эдик провёл две недели в Киеве с большой пользой. Благодаря умнице - адвокату он убедительно доказал свою непричастность ко всем нелепостям и несусветной, лжи, с помощью которой его бывшая вторая жена Ася Израйлевна, пыталась его облегчить на крупную сумму. Когда судья, мрачная особа предпенсионного возраста, объявила о прекращении уголовного дела против гражданина Гершмана в связи с тем, что обвинения, выдвинутые истцом не подтвердились, то при этом у неё было такое расстроенное выражение, как будто повторно обворовали её квартиру. Или же, подсуетили взятку в конверте, но не в привычной «зелени», а в бывших советских облигациях трёхпроцентного займа восстановления народного хозяйства, разграбленного подчистую олигархами и аферюгами вильной Украины. В прощальном взгляде, брошенном исподлобья на ответчика Гершмана, было столько ненависти, что Эдику дурно стало.
Позже, когда он рассчитавшись с адвокатом, пригласил его отметить этот «процесс века» в одном из киевских престижных ресторанов, куда всем категориям безденежных сограждан вход был заказан, он узнал в доверительной беседе, что, оказывается, судья активно берёт в обе руки, но это в демократической и совершено свободной от застенчивости, и стеснительности судебной системе - практикуется глобально и свято. А иначе как выжить в этой жуткой круговерти повседневности, постоянного падения уровня жизни и взбесившейся инфляции? И сказал ему об этом без всякой рисовки и таинственности шустрый адвокат, кому было всего тридцать два года, но его цепкости, аналитическому мышлению и деловым связям могли позавидовать многие киевские адвокаты из этой славной юридической корпорации, кто знают, какими ключами, какую потайную дверку надо открыть. Он, буквально, изумил Эдика тем, что поведал ему о самом натуральном сговоре народного судьи и истеца Аси Израйлевны. И что в бытность свою - мамы этих двух целеустремлённых женщин, возымевших острое желание накрыть господина Гершмана на крупную сумму, в виде обычных отступных, в этом, явно сфальсифицированном деле с лжесвидетелями и полнейшей недоказуемостью ответчика, были, оказывается, соседки и близкие подружки. Сама бы Ася Израйлевна в силу скудости своего ума, отсутствия весомых улик, могущественных друзей из криминального мира, на такую бы авантюру не решилась.
-Так что, Эдуард Ефимович, пришлось дать понять этой матёрой хабарнице - судье, что адвокат ответчика знает истинную подоплёку отношений между служительницей закона и истецом. Для полного торжества судебной справедливости мой помощник очень элегантно проник в квартиру Аси Израйлевны и, покопавшись в семейных фотоальбомах, набрал кучу фотографий, где эти подруженьки запечатлены вместе во время отдыха и всяких семейных праздников. Потом эти фоточки мой близкий друг, он же - помощник известного депутата нашей хулиганистой и самой темпераментной во всем мире Верховной Рады, кто осуществляет депутатский контроль над законодательством, незатейливо показал судье. Он тонко намекнул ей, что при любом раскладе её, намозоленная долгим сиденьем задница, может лишиться такого приятного общения со стулом - кормильцем. Не хотел вас посвящать в эту нашу повседневную производственную грязь, но вы своими наблюдениями меня на это подтолкнули
-Дмитрий Иванович, от всего услышанного, даже у меня, тёртого жизнью и свинцовыми мерзостями советской жизни, голова пошла кругом. В наше благостное, оплакиваемое пенсионерами советское время, всегда был в моде старый большевистский шлягер: «Смело товарищи в руку». Но чтобы наши народные судьи, так наглюче и бессовестно провоцировали служебные подлоги, и выступили в роли главарей преступной банды вымогательниц - шантажисток, то такого, пожалуй, не было. А может, они тогда ещё не дозрели до такого криминального разгула, в котором сегодня купается эта несчастная ненька, которую грабят и разрушают все, кому не лень.
- Эдуард Ефимович, не обольщайтесь, взяточничество на Руси имеет глубокие исторические корни. Брали всегда, везде и при любом удобном случае. И советские судьи, а уж про правоохранительные органы, и про систему МВД в целом, то и говорить не приходится, те не просто брали, а рвали хабар из рук. Случалось - изо рта тоже- понимали толк во взятках и премиальных подарках. Но они знали меру, и жутко боялись попасться на рукомойстве. Мне об этом рассказал подробно мой учитель и наставник великий киевский адвокат, который изучил эту систему вдоль и поперек. Но вы правы в одном: такого разгула коррупции, какой нынче мы имеем на Украине, в наше преславное времечко, наверное, никогда не было со времён основания Кием и его братьями этого древнего красавца - города, который я очень люблю каждой клеточкой своей души. Если с этой заразой, разъедающей, как ржа, нашу зачаточную и хлипкую государственность не покончат, или хотя бы значительно её не ослабят, то впору рисовать на нашем национальном гербе на фоне древнего трезубца две руки, застывших в ожидании получения взятки. Под одной рукой написать: правоохранительные органы. А под другой – госслужба. Внизу, на чёрной траурной ленточке надписать: » Да не оскудеет рука берущего». Это не смешно, а скорее: грустно и печально
Эдик выпил с адвокатом на брудершафт и откровенно ему признался, что за всю свою жизнь, бурную событиями, разводами и походами в адвокатуру, он первый раз доверил свою честь и свое дело адвокату – украинцу, потому как прежние адвокаты были сугубо евреями. И выразил искреннее желание выпить за Дмитрия Ивановича, стоя и по - гусарски.
-Нет, что вы, это слишком много чести. По возрасту и по своему опыту, я ещё - сущий пацан в этой славной и очень не простой корпорации. Если уж выпить стоя и я к вам охотно присоединюсь, то, конечно же, за моего учителя и наставника, адвоката Лазаря Григорьевича, пусть земля ему будет пухом, у кого я восемь лет был помощником. И кому было достаточно мельком взглянуть на человека, и раскусить его до конца. Давайте, выпьем за наших учителей и наставников, которые заслужили светлой и доброй памяти.
Выпили стоя и, перейдя на ты, с удовольствием провели этот, запомнившийся обоим вечер. Расстались тепло, по - дружески
Если не считать некоторой нервотрёпки с этим смешным и поучительным уголовным делом, где ему поневоле пришлось сыграть одну из главных ролей, то в целом, он провёл время в Киеве с пользой и даже поучаствовал в очень миленьком бордельеро. По просьбе своего очень хорошего знакомого, кто был владельцем крупной косметологической больницы, Эдик сделал две сложные операции, договорился на поставку дефицитных материалов, которыми эта киевская больница регулярно снабжалась из Германии.
В частности, Эдика очень интересовал высокоэффективный препарат, известный косметологам и прочим категориям врачей - хирургов, под коммерческим названием «Ботокс». Особенно популярен этот препарат у американских хирургов - косметологов. Если бы пациентки косметологических больниц, жаждущие омолодить лицо и кожу, убрать эти противные морщинки, кои так старят и портит их личики, потрепанные жизнью и всякими излишествами, знали, что ботулиновый токсин, идущий на изготовление «Ботокса», нашли в гнилой колбасе, то это несколько бы омрачило их представление о волшебниках – косметологах. Но если глубоко копнуть всю современную фармакологию, то в происхождении многих лечебных и профилактических препаратах занимают свое достойное место представители разнообразных ядов, отрав и токсинов. В определенных дозах они лечат, а чуть изменилась дозировка - убивают не хуже такой привычной и безотказной труженицы - пули.
Там же в Киеве, в этой больнице, где Эдик продемонстрировал хирургическому персоналу стиль своего друга и косметологического наставника Лео Шеффера из Германии, владелец больницы устроил ему встречу с Яной. Ей было двадцать четыре года и после окончания мединститута она неисповедимыми путями или благодаря своему женскому очарованию попала на этот островок благополучной медицины. Здесь, в отличие, от пребывающей в коме системы государственного здравоохранения суверенной Украины, с её жуткими фрагментами оказания медицинской помощи всем тем согражданам, кому нечем платить за услуги и уход, персонал больницы для состоятельных и платёжеспособных не чувствовал себя в полнейшей безысходности, не ломал себе голову в поисках лишней гривни.
Хиленькое медицинское образование Яны явно уступало прежнему советскому по многим факторам, и в первую очередь, по своей основательности и богатству учебного багажа. А отсутствие предрасположенности к хирургии напрочь лишали её перспективы стать практикующим хирургом, зарабатывать себе варикозное расширение вен, простаивая часами за операционным столом. Но с её хорошенькой мордашкой, соблазнительной фигуркой манекенщицы и высшим образованием- она в свои двадцать четыре года могла смело претендовать на удачное замужество. В больнице она выполняла не очень утомительную работу дежурного терапевта и пожилой хозяин и главврач усиленно нахваливал её, намекая своему давнему приятелю, что пора покончить, с опостылевшей холостяцкой жизнью.
В Киеве у Яны была своя, приватизированная однокомнатная квартира, которую ей подарил один из друзей её папы, проживающего в Черкассах. И этот же щедрый благодетель взял на себя все расходы по её обучению в столичном вузе. Вообщем, возлюбил красивую девушку Яну, как собственную дочь. В это, насквозь коммерциализированное, лишенное всякого благородства время, за дары щедрых данайцев или ахейцев приходится расплачиваться по полной программе. И послушная, умненькая студенточка из украинской глубинки была вознаграждена своим, охочим до девических прелестей, покровителем - квартирой и дипломом о высшем образовании.
В наше время это - солидная и справедливая плата за устройство своего будущего. И нечего тут интеллигентно кривить физиономию, и брезгливо отмахиваться. Был всегда и процветал этот товарообмен между женским телом и мужским вожделением во все времена и эпохи. А уж в пору безденежья, поразившего Украину, на пути к европейскому дому, где проституция свято узаконена, так это не кажется, чем - то архимерзким, а стало неотъемлемой частью жизни. С одной лишь поправкой: не всем ещё сказочно повезло так благополучно и выгодно распорядиться своим телом, как этой счастливице Яне. Наблюдательный Эдик очень быстро и точно определил, что, несмотря на всю свою видимую благополучность и апофеоз молодости, Яна очень несчастна, ужасно подавлена, хотя тщательно это скрывала от окружающих. В этом случае не требовалось, какой - то особой сложной разгадки. В двадцать четыре года любой красивой или некрасивой девушке очень хочется испытать все те человеческие радости, которые дарит потомкам Адама и Евы - полноценная семья.
Эдика не очень волновало, каким по счету мужчиной он оказался в послужном списке практичной и приятной в общении Яны. Проведя с ней несколько жарких ночей, он получил массу всяких сказочных впечатлений. Если бы Яне пришлось сдавать экзамен по Камасутре, то она бы удостоилась высшего бала. Страстных и одновременно нежных девчат, понимающих с полунамёка любое мужское желание, творящих чудеса в постели, он ещё в пору своего студенчества и внебрачных половых связей привык называть шутливо, но с намеком на высокий профессионализм в искусстве секса: »Мастер спорта». Яна по своему уровню смело могла претендовать на звание: «Заслуженный мастер спорта». И если, когда-нибудь в постсоветском пространстве, где внебрачный секс, массовое прелюбодеяние и всенародная проституция уже давно обогнали по своему размаху технологично развитые страны Старого и Нового Света, войдут в обиход такие древние и многозначительные понятия, как гетера и гейша, то Яна могла бы смело претендовать на звание и роль полноправной украинской гетеры.
Ко всем своим замечательным женским качествам, она прекрасно пела под гитару, была очень начитана, прекрасно воспитана, обладала тончайшим чувством юмора. С такой девушкой можно было смело появляться в самом изысканном обществе, где умение правильно есть и безукоризненные манеры мгновенно определяют твою сущность, твое место в этой жизни, где солнце одно на всё человечество. Но греет всем по - разному.
Эдик не был красавцем в том эталонном понятии, которое создали и выпестовали корифеи мирового кино и сцены, кому природная красота и приобретённые навыки сценического искусства, помогли создать и растиражировать лучшие и всемирно признанные образцы мужского совершенства. Эдика немного портили крупноватые уши. Они почему - то не хотели спокойной прижиматься к голове, а всем своим победно –оттопыренным видом радостно напоминали о древних шумерских корнях праотцов и прародителей Эдика. Но если не считать этого, скорей природного излишества, чем изъяна, то в целом он был очень недурён и обладал определённой мужской симпатией. Его интеллектуальные способности, умение иронизировать к месту, приятная бесхитростная улыбка и хорошие манеры позволяли ему иметь успех у женщин. К тому же, он никогда не слыл скупердяем, мог по дон - жуановски напустить обольстительного тумана и прекрасно разбирался в женской психологии. Именно она многих мужчин, неискушенных в общении с женщинами, всегда пугает и потому раздражает, провоцирует на всё мерзкое. А порой и на преступные поступки. Как любовник, как партнёр по интимной близости, Эдик был просто великолепен, и наделён всеми необходимыми качествами для всенародного почетного имиджа: бабский угодник. Всё было при нем и все его мужские дары, приобретенные генами наследства и всесторонним изучением мира интимных отношений. И его богатая практика общения могли быть суммированы в одной емкой фразе - коде, разработанном поколениями музыкантов - лабухов, создавших свой неповторимый язык символов и понятий: «Всё было в жилу, и в масть».
Уже после первой неповторимой, образцово - показательной ночи ему было ясно, весомо и зримо, что искушенная в половых доблестях Яна, не просто в восторге от него, но даже сугубо, по - женски: без слов, одними глазами, улыбкой, жестами и мимикой даёт ему понять, что она гордится им как приятным во всех отношениях мужчиной, как собеседником, и весьма воспитанным и образованным человеком. Любая женщина, знающая себе цену, мгновенно вычисляет в мужчине его достоинства и недостатки, как самый точнейший прибор, которому нет, не было и никогда не будет аналогов в научно - техническом прогрессе. Словно предчувствуя, что их короткая и жаркая связь мгновенно и типично оборвется, Яна затеяла душещипательный разговор, дабы вызвать его на откровенность.
Он с первых же, завуалированных намёков понял, к чему она клонит, но делал вид, что внимательно слушает её и внутренне соглашается и сопереживает. Развивая суть своей бесхитростной женской концепции, Яна размышляла вслух о том, почему так всё несправедливо и плохо устроено в этом злобном и непонятном мире, где в кои - разы повезёт встретить человека, кто по всем своим параметрам, мог бы стать единственным и неповторимым на всю оставшуюся жизнь. Но обязательно что - то помешает, что - то не сложится. И так жаль, что вот такие люди, кого сама природа создала друг для друга, то ли не решаются, то ли сознательно не пытаются использовать такой редкий шанс, и соединить свои судьбы.
В истории встреч и расставаний, которыми была так щедра одарена судьба Эдика, таких искренних и душевно - оправданных монологов было несчётное количество. Но потом проходило некоторое время и они полностью выветривались из его памяти, очень редко оставляли в его душе чувство горечи и жалости. В этот раз он испытывал чувство горечи и ему было искренне жаль эту очень приятную и милую девушку, кто вполне могла бы украсить, чью - то мужскую жизнь и судьбу. Но что он, потёртый жизнью, своей семейной неустроенностью, абсолютно уверенный, что вряд ли он когда - нибудь встретит единственную и неповторимую женщину, смог бы предложить Яне, кроме щедрых подарков и милых теплых встреч ? А ведь у неё на лице написано и в каждом слове проскальзывает едва слышный, но такой отчаянный крик души: хочу мужа и всё тут!
Ещё один брак устроить и ещё одного ребенка пустить на самотёк воспитания. Нет, хватит ему сына Сашу, кого он оставил вместе с его мамой Симой, когда сыну было всего три годика. И хотя Саша признает его отцом, учится на его деньги в симферопольском мединституте, но в его глазах нет той искренности и теплоты к родному отцу, какая светила из глаз Эдика, кто вырос в полноценной семье и несказанно любил отца, и гордился им. Постоянно привыкать, и отвыкать от всех тех женщин, кого он встречал по жизни, с кем делил ложе, стало для него, неотвратимо приближающегося к роковой для мужчин дате: пятидесятилетию - невыносимо и противно.
Умненькая Яна поняла, что её обращение - глас вопиющего в пустыне и, покинув его грудь, на которой так нежно и уютно устроилась, спросила чуток дрогнувшим голосом, когда он собирается ехать к себе домой.
Эдик, сразу же почувствовал, как между ними в постели и, естественно, в жизни, возникла полоса отчуждения, сказал ей, что выедет завтра вечерним поездом. Он что - то пытался объяснить ей о внезапной болезни ведущего хирурга Натальи Григорьевны, и что назначенные операции откладывать ни в коем случае нельзя. Но все его, вообщем - то, правдивые и убедительные доводы были для Яны обычной словесной шелухой. До самого утра они спали, не притронувшись друг к другу. Утром Эдику кусок не лез в рот и на любезное приглашение Яны позавтракать на дорожку – он покачал головой и выпил только чашку кофе. Уходя, и стараясь не встречаться с Яной глазами, попытался её развеселить. Но в этом случае все его природные запасы юмора были обречены на полнейший провал. А когда его дёрнула все же нелёгкая задать ей традиционный и спасительный в таких случаях вопрос: насчёт возможности позвонить ей или пригласить ее погостить на время в Днепропетровск, Яна грустно ему улыбаясь, отрицательно покачала головой.
-Эдик, ты не сердись на меня. В принципе, мы ведь свободные люди и ты мне ничем не обязан. Но пойми и меня правильно. Есть мужчины с которыми можно легко и приятно провести время и тут же безболезненно поставить точку. С тобой у меня всё получилось далеко не просто. Но это мои проблемы, моя заноза и потому давай разбежимся раз и навсегда. Зачем лишний раз мне делать больно? Счастливого пути, Эдик, и не думай обо мне плохо.
Он в тот день видел Яну мельком в больнице своего друга, с которым он зашел попрощаться перед отъездом. Яна была на дежурстве и, увидев Эдика, выходившего из кабинета ее шефа, сделала вид, что его не заметила, прошмыгнула в одну из ближайших палат. И это вызвало у него ощущение чего - то мерзкого, постыдного. Уже в поезде, мчавшем его в Днепропетровск, Эдик размышляя над привратностями этой своей очередной интрижки, пришел к неутешительному, но объективному выводу, что его лучшие годы завершились безвозвратно и что впереди ничего не ждёт, кроме разочарований и усталости, даже от встреч с представительницами прекрасного пола, кто в большей или в меньшей степени, в зависимости от своей индивидуальности, устраивали ему праздник души и тела. И чем черт не шутит, а вдруг его ангел - хранитель, уставший не меньше Эдика от неопределенности бытия, выбрал ему, как подарок судьбы, эту Яну, кто могла бы стать ему женой, подругой, страстной любовницей. И кто знает, может, их совместный ребенок, а для Яны это, пожалуй, гораздо важнее, чем для него, помог бы Эдику в полной мере изведать радости отцовства. Но годы, неудачи, жесткая и непрерывная борьба за достойное существование в этом зверином, подчас непредсказуемом хаосе жизни, окончательно вытравили из Эдика юношеский романтизм.
Засыпая, он со всей очевидной откровенностью признался себе в том, что даже окажись вдруг на месте этой милой крошки Яны, богиня любви и разврата Афродита, то и в этом случае, что - то настойчиво мешало ему сделать выбор. И ведь пытался Эдик найти такую женщину, кто бы стала для него всем, с которой было бы так хорошо во во всём, исконно человеческом, что даже сама мысль изменить такой женщине хоть ненароком, хоть по большому искушению, показалась бы мерзкой и отвратительной. Но, увы, попадались и встречались на жизненом пути и красивые и обольстительные, и весьма привлекательные, и желанные, а потом срабатывал какой - то неотвратимый синдром разлуки и проводов. Эдик вдруг начинал тяготиться общением с очередной соискательницей, и претенденткой на руку, сердце, и чего греха таить, и на его кредитную карточку высокооплачиваемого пластического хирурга и довольно - таки успешного бизнесмена. Ах, как точно, удивительно под настроение, пел в одном из своих шлягеров любимый певец Вахтанг Кикабидзе - наступали «проводы любви». Случалось со скандалами, со взаимными упрёками, оскорблениями, солидной долей разочарования и душевной опустошённости.
После распада СССР и суетливой, изнурительной беготни в поисках своего места в жизни и, конечно же в медицине, а если ещё точнее, то именно в пластической хирургии, Эдик поменял множество работ, но его поистине «золотые руки« позволяли ему не бедствовать, не чувствовать себя ущемлённым, униженным и неполноценным. Как это зачастую чувствовали все те коллеги - врачи, у кого распад государственной системы медицинского обслуживания и сокращение объемов и государственных дотаций, принесли не только разочарование. Но и реальное ухудшение уровня жизни, ощущение безисходности. Современные работодатели от медицины, с которыми Эдика свела судьба и работа, не вызвали у него ни уважения ни того доверия, что он некогда испытывал в здравствующем СССР к тем своим руководителям и прямым начальникам, кому он подчинялся согласно статуса штатного расписания всех тех медицинских учреждений, где ему пришлось работать.
Одни из них были строги, другие более доступны, но никто из них, вплоть до главврачей больниц и заведующих здравотделами, не выступали в роли работодателя, не подчеркивали к месту и не к месту, что они – хозяева жизни. И как они скажут, как они считают, так надо действовать и всегда помнить, кто ты есть, в этом главном раскладе капитализма, кто правит миром вот уже столько столетий. И назад - к советскому бардаку с государственной медициной и смешными окладами врачей- ходу нет и никогда уже больше не будет. Кто этого не понял и считает, что он может качать права и доказывать свою точку зрения там, где его наняли на работу и платят денежки, может смело собирать манатки и валить на улицу, которая щедро и безотказно принимает сегодня все тех, кому заказана дорога в нормальный капитализм, по причине собственной глупости и неприспособленности.
Для Эдика чувство собственного достоинства всегда было определяющим фактором его межчеловеческих отношений. И когда в одном из частных косметологических салонов Донецка, ему пытался нахамить и, тем самым, унизить его новоявленный хозяин, то Эдик тотчас послал его на самые употребляемые матерные выражения, без коих в постсоветском пространстве просто невозможно представить полноту своего негодования или справедливости, или ещё каких - то важных эмоциальных аспектов общения. Раздобыв денег, Эдик проявил себя как опытный дипломат и коммерсант, хотя никогда раньше такие понятия, как бизнес, прибыль, издержки производства и себестоимость были ему, обычному советскому врачу, угодившему в фатально - исторический водоворот крушения прежнего, полностью загаженного, но такого привычного мира символов, понятий и явлений.
Новое, суверенное, крикливое, криминальное, псевдо - патриотическое и ещё более демагогическое и непонятное, чем убиенное и отвергнутое прошлое - оказалось милосердно только к тем, кто быстро сориентировался, сумел и урвал, всё - то, что можно было унести в своих руках. И как точно пишут историки – биографы великих авантюристов, - они, эти герои безумной капитализации, просто оказались вовремя и в нужном месте. Все два месяца его тяжкого и муторного учредительства, со всеми вытекающими отсюда «рукомойными» «процессами, и золочением ручки новым украинским чиновникам, ещё более жадным к деньгам, чем их прежние советские собратья. Всё это время - старшая медсестра Вера Гордиенко была с ним рядом, как боевая и верная подруга, из любимой Эдиком песни легендарного Исаака Дунаевского: «Если ранили друга, то сумеет подруга врагам отомстить за него». К счастью, никому не пришлось мстить и перевязывать «горячие раны его», но все эти два месяца они с Верой и ещё два врача - хирурга, поверившие в идею Эдика, трудились похлеще легендарного папы Карлы, сделавшего из древесного чурбака симпатичного длинноносого мальчика Буратино. Жаль, что коммерциализация, глобализация, дефолты с уголовной подоплёкой и, прочими, вирусными признаками криминального капитализма, вытеснили из обихода детской фантазии и мечты наивного и доброго, сказочного мальчика Буратино. Его тотально заменил вселенское порождение бесовщины, и успешного претворения всемирного коммерческого проекта - типичный демон Гарри Поттер, в ком ни от ребёнка, ни от мира детской мечты и постижения мира доброты, вовсе нет ни единой граммулечки.
Все эти два месяца никто из команды Эдика, ни он сам не получили не единой гривни. Первые, выстраданные, и такие желанные деньги за свой труд, мужество и упорство, пришли сразу после того, как Лео Шеффер, хирург - косметолог из бывшего ГДР, несколько лет проработавший в Киеве, приехал в Днепропетровск к Эдику, провёл несколько показательных операций. Покинув свое доходное и престижное место в Киеве, он провёл год в больнице Эдика. Отказавшись стать соучредителем больницы, Лео рванул в Китай, возвращать красоту и очарование пекинским дамам из привилегированных кругов, кто в отличие от своих бабушек, прозябаюших в жуткой бедности, уже не испытали, коммунистическое «счастье», что же это такое: проходить всю жизнь в одних и тех же «бумажных» штанах, в традиционном ватнике строителя коммунизма. И денно, и нощно долдонить «перлы» мудрости из цитатников великого кормчего - дедушки Мао, обожавшего засыпать и просыпаться в кругу юных проституток, коих он сам лично отбирал на конкурсной основе по рекомендациям сотрудников ЦК. А также тонких знатоков женской красоты, и сексуальной подготовки из органов госбезопасности.
Лео немного чокнулся на изучении трудов Конфуция, китайской философии, постижения учения даосизма. После получения контракта на работу в Пекин и отъезда в Китай, в его столе осталось несколько книг о проблемах и истории развития буддизма на немецком языке, и купленный на киевской барахолке цитатник изречений Мао - Цзедуна, изданный в разгар «культурной революции».
Эдик с огромным вниманием прочитал опусы великого развратника и растлителя душ и тел, претендующего на высокую мудрость и неподражаемую философичность. Он пришёл к выводу, что Мао, достигший пика своей абсолютной власти, ставший одним из самых крутых диктаторов в мире, старательно копировал Сталина, практически во всём, и перегнал его только по количеству любовниц и куртизанок. Но если бы судьба и, некая таинственная сила, постоянно вмешивающаяся в процесс мировой истории, не привели бы Мао на Олимп безраздельной и бесконтрольной власти, то он бы обязательно стал писателем - юмористом. Не самым известным, но читаемым под настроение, или от нечего делать.
Один из афоризмов Мао просто потряс Эдика до глубины души: »Чтобы познать вкус груши – её надо съесть». Если бы это сказал обычный китайский крестьянин, то вряд ли окружение восприняло бы его за философа и мудреца. Но это сказал великий душегуб, на совести которого не менее сотни миллионов загубленных человеческих жизней в результате его идиотских экспериментов в политике и экономике. В этом случае афоризм сразу же приобрёл особое звучание. Вчитываясь в этот афоризм, который несколько дней не давал Эдику покоя, он понял, кого великий знаток и ценитель женского тела имел в виду...
Засыпая в поезде, следующим в Днепропетровск, Эдик размышлял о встрече и прощании с Яной. И заметив её искренний, всё более возрастающий интерес к нему, он тотчас захотел убраться из её уютной, прямо - таки созданной для сладчайших утех постельки. И опять этот липучий, ставший уже хроническим страх: попасться в очередной капкан семейных отношений, погнал его спасаться бегством. Где - то в глубине души, где всегда есть робкое местечко для самоанализа, он вдруг пока ещё неосознанно почувствовал, что порвав окончательно с Яной, он, скорей всего, окончательно лишится и похоронит собственными руками что - то стоящее, нечто такое, что в его жизни ещё никогда не было. И не исключено что и не будет вовсе. Он с горечью подумал, что эти душевно - телесные кандалы постоянного разочарования и страха остаться в очередной раз у разбитого корыта личной неустроенности становятся с годами всё более тяжки. И он стоически смирился с тем, что эти проклятые кандалы своей судьбы, совершенно невесомые внешне, но весьма ощутимые внутренне, он будет таскать пожизненно, как проклятый непонятно кем, старый и уставший каторжник.
Леонид Шнейдеров
.
|
| |
| |
