| litcetera | Дата: Суббота, 15.12.2012, 19:22 | Сообщение # 1 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 1363
Статус: Оффлайн
| Глава 1. Сказка начинается
В Лиловых Колготках давно не было такого жаркого лета. Жителям этого ма-ленького уютного посёлка казалось, что воздух можно потрогать руками, взять его в ладонь, сжать и поднести к лицу, чтобы увидеть, как разбухшие от высокой температуры молекулы, будто объевшиеся комары, лениво переваливаются с боку на бок, не в силах оторваться друг от друга и разлететься, чтобы этим дви-жением принести хотя бы лёгкую прохладу. Люди опивались холодным квасом и тёплым пивом, морс исчезал с мага¬зинных прилавков, не успевая прокиснуть. Коты, разомлевшие от жары, лежали около своих мисок и лениво наблюдали, как вспотевшие мышата тас¬кают к себе в норки остатки крошек. Лошади забились в спортивный зал восьмилетней школы и не хотели покидать прохладное помещение с кон¬диционером. Куры несли варёные яйца, а собаки тихонько по-скуливали, кося глазами на сытых котов и мучаясь головной болью.
Все ждали или дождя, или хотя бы прибавки к пенсии…
В небольшом саду, засаженном с четырёх углов пальмами со свисающи¬ми с них спелыми бананами и отгороженном от соседних участков ров¬ным забором аккуратно подстриженных лавровых кустов, сидели за сто¬лом средних лет муж-чина и женщина и пили чай, лениво отмахиваясь от мух, медленно и как бы не-хотя пролетающих время от времени над ними.
– Коля, что же мы будем делать? – спросила женщина, промокая влаж¬ный лоб красивым ситцевым платком в мелкий горошек.
– А что надо делать, не понял?
– Да я о дне рождения Алёны. Ты что, забыл, что у нас есть дочь?
– Ах да, день рождения! Может быть, не надо никакого дня рождения, пока Алёна за ум не возьмётся? А то ни учиться, ни работать, ни по дому помогать не хочет, ни нас, ни сестры своей не слушает. Вроде они с Гру¬шей из одной печи, да неодинаковы калачи. Может, это ты, Маша, чего в тесто тогда подмешала? – вдруг недоверчиво спросил он у жены, резко поворачиваясь к ней.
– Да ты что, Коль, на солнце перегрелся? – удивлённо подняла Мария на мужа глаза. – Мы ж с тобой вместе всё по рецепту тогда делали, забыл, что ли? Я вот думаю: может, кто из близких или знакомых порчу на неё навёл, недоброе слово когда уронил в сердцах? Вот у неё и пошло с тех пор всё наперекосяк, а мы и не заметили, упустили время. Теперь вот и время есть, а исправить как – ума не приложу.
Мужчина недоверчиво посмотрел на жену, почему-то покачал головой, но промолчал. Посидев ещё с полчаса, вытянув ноги и попивая холодный мандари-новый чай с блюдца, он наконец медленно поднялся и сказал, по¬тягиваясь:
– Пойдём, что ли, одеваться. С Алёной потом решим, а нотариус ждать не будет. Мне к нему ещё раз ехать несподручно – далеко больно, да и жарко. Нет чтобы у нас в деревне контору свою открыть, а то приходится к нему за тридцать километров в город тащиться, коров пугать.
– Чего их пугать – они вон все в воде по уши стоят, двинуться не хотят, не то что в твою сторону смотреть.
– Что ж они тогда едят, если в воде стоят? Рыбу, что ли?
– Зачем им рыбу есть, они же не киты и не цапли. Вон у них травы сколь¬ко – ешь не хочу.
– А зачем они в воде стоят, если не голодные? Плавать, что ли, учатся?
– Жарко, вот и стоят. А вообще, если интересно, спроси их сам, я за ко¬ров не в ответе. Мне ещё Алёну нужно позвать – она к Агаше убежала.
– А без неё нельзя?
– Нет, нотариус ведь специально сказал, чтобы мы втроём пришли.
– Странно, что втроём, Груша ведь тоже внучкой моей матери была, что ж она её в завещании-то забыла?
– Не знаю, не знаю, – вздохнула Мария. – Видно, она так решила. Иди одевайся, а я Алёну пока схожу покличу.
Через полчаса все трое стояли около старенькой машины, которая была готова отвезти их на назначенную встречу у нотариуса. Открыв двери, Алёна пискнула:
– Не хочу опять у мамы на коленках сидеть – я головой всё время о по¬толок стукаюсь.
– Не о потолок, а о крышу, – поправил её отец и добавил: – Не хочешь на ко-ленках, ложись сзади на надувной матрас, пока кресла новые не купили.
– Не хочу новые кресла, хочу новую машину! – капризно надула губы девочка.
– Кто ж тебе не даёт? Покупай новую.
– Но ведь я не умею деньги зарабатывать, – подняла она глаза на отца, удивля-ясь, что он не понимает таких простых вещей.
– Ну раз не зарабатываешь, значит, катайся на том, что есть.
Алёна посмотрела на отца, что-то пробормотала себе под нос, потом за¬лезла в машину, легла на надувной матрас и замолчала. Николай, усев¬шись на води-тельское место, повернул ключ зажигания. Машина чихнула, легонько задрожала, вздрогнула, выпустив из себя сзади сизое вонючее облачко, и тихонько покатила вперёд.
Всю дорогу Николай ворчал, сетуя то на плохие дороги, то на жаркую погоду, то на тёплую воду, то на переспелые бананы. Мария сидела молча, глядя в окно, а Алёна, улёгшись на бочок, перебивала отца, не желая слу¬шать его ворчание.
– Пап, почему ты не едешь быстрее?
– На тот свет торопишься, вслед за бабушкой?
– Нет, я тороплюсь к нотариусу.
– Быстрее 90 километров здесь торопиться не положено.
– А кем положено? Может, переложить можно?
– Переложить нельзя, потому как написано пером – не вырубишь топором.
– А нам топором и не надо, мы просто по обочине поедем.
– И где ты окажешься, если по обочине быстрее 90 километров поедешь, не подумала?
– Нет, у меня думалка от жары думать не может. Мы точно успеем?
– Никуда он не убежит, успеем.
– А если он убежит и мы не успеем?
– Приедем завтра.
– Завтра ты работаешь.
– Значит, успеем сегодня.
– Мам, а почему нас пригласили втроём? – обратилась Алёна к матери, не до-бившись от отца внятного ответа. – А Груше что, бабушка ничего не оставила? Она ведь её любила.
– Не знаю, Алёнушка, не знаю.
– Мам, я ж просила называть меня Еленой Прекрасной, как меня бабуш¬ка называла, мне имя Алёна не нравится!
– Что значит «нравится – не нравится»? – подал голос Николай. – Радуй¬ся, что мы тебя Даздрапермой, Кукуцаполью или Тролебузиной не назва¬ли. Алёной тебя бабушка назвала при рождении, только потом второе имя придумала. Запомни, что имя человеку не зря даётся и каждый сверчок свой шесток знать должен. Твоё имя, к примеру, означает «светлая», вот и старайся ею стать, если до сих пор не получилось.
– Светлая, светлая, – забубнила Алёна и, надувшись, перевернулась на другой бок.
Все замолчали и не проронили весь оставшийся путь ни слова.
Глава 2. Вот так завещание…
Машина въехала в город и остановилась у большого серого здания, перед вхо-дом которого на стене была прибита табличка «Нотариус Л. А. Законников». Алёна первая выскочила из машины, поднялась на две ступеньки, остановилась около таблички, повернулась к отцу и спросила как ни в чём не бывало:
– Пап, а если бы у нас фамилия Кулаковы была, нам что, всем боксёрами становиться надо было бы?
– Радуйся, что ты не Кулакова, не Кощеева и не Морковкина, а Головина, – буркнул отец, подталкивая дочь к двери. Дискутировать по такой жаре ему не хотелось.
Зайдя в просторную комнату, они увидели сидящую за столом моло¬дую девуш-ку с огненно-рыжими, как у клоуна, волосами, полирую¬щую ногти. Взглянув на посетителей, она сказала, не прерывая своего занятия:
– Если вы Головины, подождите немного, вас пригласят, ведь приятную новость не грех и подождать, не правда ли?
– А откуда Вы знаете, что нас ждёт приятная новость? – без смущения спросила Алёна, ловко увёртываясь от шикающей на неё матери.
– Так у вас же на лицах написано, что вы наследства ждёте, – сказала девушка-секретарь, удивляясь, что же тут непонятного и откладывая от удивления в сто-рону пилочку для ногтей.
– А если нам в наследство ржавый трактор или лазарет для больных чу¬мой оставили, чему ж тут радоваться? – не унималась Алёна.
– Ну-у-у, если вы та-а-а-к думаете, – непонимающе протянула секретарь и до-бавила: – В рай за волосы не тащат. Раз вы про ржавый трактор меч¬таете – мер-седес для вас никто не выкатит.
Видя, что девушка-секретарь обиделась, Николай решил немного пошу¬тить и спросил посмеиваясь:
– А что это у тебя волосы такие рыжие? Ты случайно не из цирка сбежала?
– Я из цирка не сбегала, я там работаю, как видите. А рыжей быть, к Вашему сведению, очень выгодно. Я, например, апельсинов совсем не ем, потому что сама вся апельсиновая, – большая экономия для семейного бюджета.
Пока Головины думали над ответом, дверь сбоку от рыжей девушки от¬крылась и на пороге появился средних лет мужчина в старомодных очках и помятом ко-стюме с пятнами. Взглянув на посетителей, он сделал им приглашающий жест рукой. Когда Головины гурьбой зашли в его кабинет, он плотно закрыл за ними дверь, прошёл к своему столу, сел в кресло и пригласил присесть и их.
– Нуте-с, – сказал он, подражая кому-то из прошлого века, потирая руки и хитро поглядывая из-под очков, – чего вы ждёте от завещания, которое мне придётся сейчас огласить, – денег или долгов?
– Как долгов? Каких долгов? – опомнился первым глава семейства, ко¬ротко взглянув на опешивших домочадцев. – Никто никаких долгов не ждёт. И почему вдруг мы должны вешать на себя какие-то долги? Разве у моей мамы они были? И разве бывают долги в наследство?
– Некоторые особо эгоистичные люди в наследство своим родствен¬никам ча-стенько подкладывают козу или свинью в виде долгов – это уж у кого какое жи-вотное имеется. Вот в этом случае долги и будут играть роль одного из этих жи-вотных.
– А что, мама нам свинарник или козлятник в наследство оставила?
– Нет, ни свинарника, ни козлятника вам никто не оставлял.
– Вы меня совсем запутали, – обиженно протянул глава семейства. – То долги, то наследство, то вдруг козы какие-то завелись. Не томите, объяс¬няйте попонят-нее – мы ж не каждый день наследство получаем.
– Что ж тут непонятного? Вы люди грамотные и прекрасно знаете – за¬кон что дышло: куда повернёшь, туда и вышло. Это моя работа – спросить вас, куда вы хотите, чтобы я его повернул, – с чувством собственного до¬стоинства ответил нотариус.
– К деньгам! – хором сказали все трое.
– Ну вот и ладненько, – потёр руки Законников, открывая лежащую пе¬ред ним папочку и начиная читать. – На основании закона Российской Фе¬дерации номер 146 о наследовании я объявляю волю покойной Анастасии Мудрой, урождённой Головиной, изложенную ею письменно 30 февраля сего года в завещании, заве-ренном вашим покорным слугой.
Нотариус наклонил голову, как бы представляя себя, поднял её вновь и, по-смотрев на присутствующих, опять открыл рот, но сказать ничего не успел.
– А разве бывает 30 февраля? – перебила его Алёна. – Мы в школе такого не проходили!
– Вы в школе много чего не проходили, – мудро заметил Законников. – Всё в этой жизни относительно, в том числе и 30 февраля.
– Относительно чего? – спросил, встрепенувшись, Николай. – Мы ж здесь не на уроке физики, а в государственном учреждении, и, пожалуйста, объяс¬няйтесь попонятнее, я ж Вас просил.
– Дата относительна относительно завещания. Раз завещание написано, оно должно быть подписано и заверено. Оно и было подписано и заве¬рено. Вскоре после его подписания завещательница умерла, а нами было установлено, что она подписала своё завещание 30-м февраля – по ей од¬ной понятным причинам. Оживить завещательницу, чтобы она простави¬ла другую дату, мы не можем, но можем предложить вам отказаться от завещания в пользу государства, раз вас не устраивает дата подписания. Вот это и есть относительность, о которой вы меня спрашиваете. С вашей стороны дата завещания положительна, потому что вам положено что-то получить, а со стороны закона отрицательна, потому что он оказывается не при делах. Но если смотреть с другой стороны, то относительно закона дата положительна, потому что по закону можно кое-что получить, а от-носительно вас – отрицательна, потому что вы остаётесь с носом. Теперь вам всё понятно?
– Д-а-а-а! – кисло, но дружно ответили Головины.
– Отказываетесь от завещания в пользу государства?
– Не-е-ет! – хором откликнулись родители и дочь.
Убедившись в полном внимании семейства, нотариус продолжил:
– Тогда переходим к тексту. По завещанию умершей, её коллекция жем¬чуга, состоящая из двух тысяч пятисот одной жемчужины, переходит в собственность её снохи Марии с условием, что две тысячи из них она завещает впоследствии своей дочери Груше.
– А мне?! – вскрикнула Алёна. – Я тоже хочу жемчуг, почему все Грушке?
– А откуда у неё столько жемчуга? – удивился сын Николай. – Я никогда не ви-дел, чтобы мать собирала драгоценности. И потом, откуда он здесь взялся? Да и особых денег у матери не было. Ну дела...
– Товарищи Головины, – начал было нотариус, но тут же поправился: – господа Головины, я прошу вас уважать и соблюдать правила нотари¬ального оглашения завещания. На все вопросы, если таковые возникнут, я отвечу после оглашения. Но Вам, господин Головин, в виде исклю¬чения, я отвечу на Ваш правомерный вопрос прямо сейчас. Ваша мать была очень мудрой женщиной и не метала жемчуг перед свиньями, как это делают многие из нас всю свою сознательную жизнь. Поэтому у неё и скопилась такая большая коллекция драгоценностей, которую она и завещает Вашей супруге. Понятно?
Уловив кивок главы семьи, нотариус продолжил, оставив вопрос Алёны без от-вета.
– Итак, жемчуг переходит в распоряжение Марии Головиной с дальней¬шим наследованием основной его части, составляющей не менее 80% оно¬го, или в словах не менее двух тысяч штук, её дочерью Грушей. – Нотариус небрежно смахнул присевшую на стол большую синюю муху и продол¬жил: – Сын Николай получает в наследство, – тут он сделал небольшую паузу, взглянул на внима-тельно слушающих его клиентов и стал читать дальше, – дырку от большого буб-лика. К дырке от вышеупомянутого буб¬лика прилагается рецепт самого бублика.
После слова «бублика» в комнате повисло молчание, и все услышали, как кто-то тихо, но отчётливо свистнул. Головины недоверчиво посмотре¬ли друг на друга и, не сговариваясь, уставились на присевшую на плечо нотариуса синюю муху. Муха молча сидела на задних лапках и почёсыва¬ла голову, нагловато посматривая на посетителей. Нотариус Законников, не замечая сидевшего на его плече вредного насекомого, снял очки и на¬чал протирать их серым застиранным платком.
– А теперь самая большая и сложная часть завещания.
Головины сидели растерянные, не зная, как реагировать на завещанный бублик и непонятный свист, но молчали. Наконец все снова сосредоточи¬лись на деле.
– Итак, последний пункт завещания. Дом, состоящий из сорока комнат, в кото-ром покойная прожила последние восемьдесят лет своей жизни, с примыкающим к нему садом и садовыми постройками передаётся её внучке, Елене Прекрасной, названной при рождении Алёной, на следую¬щих условиях... – Нотариус строго посмотрел на подскочившую на стуле девочку и продолжил: – Прежде чем войти в дом, ей нужно будет открыть все двери, для чего она получит от меня 12 ключей. Каждый ключ откры¬вает несколько дверей, остальные откроются сами, если всё будет сделано правильно. Алёна сможет вступить во владение домом только тогда, когда все двери будут ею открыты. А открыть их она сможет только тогда, когда отгадает 12 загадок, оставленных ей в наследство к дому, точно по коли¬честву ключей.
Нотариус замолчал, а Головины сидели, обдумывая услышанное. Голос подала Алёна:
– Дайте мне посмотреть листок с загадками, может, я их сейчас и отгадаю.
– А листка нет – тебе придётся самой потрудиться, чтобы сначала за¬гадку найти, а потом и разгадать её. Твоя бабушка всегда говорила, что маленькое дело лучше большого безделья.
– А если я не отгадаю загадки, то что, и в дом не смогу войти? – подоз¬рительно спросила Алёна.
– Да, не сможешь. Но ты вначале попробуй, постучи в семь дверей, хоть одна из них да откроется.
– Ну и зачем мне стараться, если я ничего не знаю, не умею и не пони¬маю? За-чем мне вообще такое завещание и такой сложный дом? Забирай¬те его назад, мне и с родителями жить неплохо. Не нужен мне бабушкин дворец! – фыркнула девочка и отвернулась к окну.
– Завещание, как и закон, назад не пишется. Я не волшебник и не могу оживить вашу бабушку, чтобы она смогла переписать своё заве¬щание. Какая-то вы странная семейка – то вам число 30 не нравится, то дом не нужен! Вы же единогласно согласились принять завещание, вот и принимайте.
– Я не знала, что для того, чтобы получить дом, мне нужно будет делать то, чего я не умею. Я так не согласна, – неожиданно заплакала Алёна от всех непонятно-стей, что творились вокруг неё. – И вообще, я ещё малень¬кая и несовершенно-летняя, и нечего мне такие неоткрывающиеся подарки делать. Дайте мне что-нибудь попроще и попонятнее!
– Послушай, Головина Алёна, неважно, маленькая ты или большая, в жизни всегда так: чтобы что-то получить, нужно вначале потрудиться. Не бывает так, чтобы богатство прямо с неба тебе на голову свалилось, – не¬сколько удивился нотариус слезам Алёны. – Я здесь ничего не даю и не раздаю, а только зачитываю, кто что получает. Радуйся, что тебе вообще что-то досталось, к чему ты даже ни капли труда не приложила. Дарёному коню в зубы не смотрят.
– Она мне что, ещё и коня с плохими зубами подарила? – ещё горше заплакала девочка. – Я коней совсем не люблю и ухаживать за ними не уме-е-ю-ю-у-у!
– Нет, про коня в завещании ничего не сказано, – растерялся Законников, за-глядывая в лежащий перед ним лист бумаги, и взглянул на Николая. – А вы что, вместо дома коня хотели? Я и не знал, что у вашей бабушки ещё и конеферма имелась.
– Не было у неё никакой конефермы! – зло оборвал нотариуса Николай и обра-тился к дочери: – Нечего реветь, вытирай слёзы и пошли домой! Хоть бублик ис-печь попробуем, раз дырка от него уже есть.
Головины разом встали и двинулись к выходу.
– Вот вам ключики от дома, а кастрюлю с жемчугом и рецепт к бублику возьмё-те в приём¬ной у моей секретарши. Я надеюсь, что вы все остались довольны тем, что получили в наследство. Ваша завещательница была очень мудрой женщи¬ной, – торопливо говорил нотариус, провожая своих клиентов к выходу и промокая влажный лоб мокрым от пота платком.
– К пустой избе замка не надо, – процедил сквозь зубы Николай, выходя на улицу.
– Не сердись на мать, – сказала ему Мария. – Во-первых, не дело на родителей сердиться, да и потом, с подарками-то ещё разобраться надо, может, они и впрямь ценными окажутся. Не могла твоя мать просто так, без умысла такое за-вещание составить.
– Не могла, не могла… – ворчал Николай. – Ты-то свой жемчуг хоть на нитку нанизать можешь да на шею повесить. Алёна, может, загадки отга¬дает да в доме огроменном жить будет. Ну а я-то что со своей дыркой от бублика делать дол-жен?
– Не переживай, утро вечера мудренее, что-нибудь и для тебя придумается.
– А у меня завтра день рождения, и я думала, что получу что-нибудь кра-сивенькое и нужное, а тут – дом. Что мне с ним делать-то? – со слезами в голосе сказала Алёна.
– Отметим мы твой день рождения, не переживай, – отозвалась Мария. – Сего-дня вечером Груша приедет, вот и обсудим всё.
– Груша, Груша, только и слышишь, что Груша, – опять надулась Алёна.
– И почему ты вечно недовольна? – улыбнулась мать на ворчание до¬чери. – Может, тебя берут завидки на чужие пожитки? Так не завидуй сестре, только себя больше озлобишь, а толку чуть будет. Садись лучше в машину, домой поедем.
Погрузились Головины молча в машину и отправились обратно, в свои любимые Лиловые Колготки.
|
| |
| |
