| atimo | Дата: Понедельник, 11.03.2013, 14:05 | Сообщение # 1 |
|
Сержант
Группа: Модераторы
Сообщений: 30
Статус: Оффлайн
| [/size]продолжение.....
[size=14]В апреле 1893 года его опять арестовали и отвезли в Киевский дом умалишённых, там он пробыл до осени, и так как общение его с единомышленниками не прекращалось, не смотря на строгость одиночного заключения, то его перевезли по распоряжению высшего начальства в Казанский дом умалишённых, куда он отправлен 14 сентября 1893 года и где находится по сие время.
В комиссии, свидетельствовавшей Кондратия Малеванного, принимал деятельное участие учёный психиатр Сикорский.
Вот так он описывает Малеванного с своей точки зрения:
«В 1891 году Малеванный был по распоряжению властей освидетельствован относительно состояния умственных способностей и помещён в психиатрическое отделение при Кирилловских богоугодных заведениях в Киеве. При тщательном исследовании он оказался страдающим помешательством, уже перешедшим в хроническое состояние. В течение своего более, нежели годичного пребывания в больнице, Малеванный постоянно обнаруживал описанные выше идеи бреда, по временам он был подвержен галлюцинациям и, приходя в возбуждённое состояние, импровизировал или чаще цитировал отрывки из того, что когда-либо было им читано и усвоено заучиванием. Речь его носит характер автоматического потока фраз, сопровождаемым одними и теми же движениями, жестами и интонацией. Течение его мыслей лишено последовательности. Такой же характер носит и так называемое Евангелие Малеванного – это записанная его поклонниками с его слов импровизация, не лишённая лирического оттенка, но лишённая последовательности, а равно логического и грамматического смысла.
«При исследовании физического состояния Малеванного обращает на себя особое внимание извилистость черепных сосудов и налитие их кровью, что особенно резко выражается, как только Малеванный начинает говорить или проповедывать, хотя он при этом не бывает возбуждён. Очевидно, что налитие сосудов кровью не есть следствием эмоционального возбуждения, а должно быть отнесено к патологическим причинам».
И вот кажущуюся профессору Сикорскому не последовательность речи и налитие кровью черепных сосудов решили дело, и Кондратий Малеванный находится 12 лет в заключении в сумасшедшем доме.
Достоверность показаний профессора Сикорского опровергается многими свидетельствами, сделанными не по распоряжению властей, а просто по человеческому чувству гуманности. Одному из наших знакомых, посещавшему своего товарища в Киевском доме умалишённых, удалось видеть Кондратия Малеванного и беседовать с ним.
Вот что рассказал он об этом свидании, которое он добился, преодолевая различные препятствия:
«Малеванного содержали как опасного государственного преступника, в одиночной тюрьме. В больнице же все служители говорили, что его содержат, как буйного больного, хотя ни один из стражей не рассказывал мне ни одного случая буйства Малеванного. Когда я осторожно задавал дальнейшие вопросы и продолжал расспрашивать, то служащие уже меняли свои мнения и высказывали прямо удивление по поводу того, что Малеванный содержится как больной, да ещё и буйный. Из моих дальнейших расспросов, особенно из расспросов одного фельдшера, часто навещавшего Малеванного, оказалось, что он такой же больной, что десятерых здоровых может за пояс заткнуть. Этот фельдшер признавал в Малеванном большой недюжинный ум, и когда я задал ему вопрос о том, чем же его лечат, то он ответил уклончиво - лекарствами. На мой вопрос: что же Малеванный принимает их? Получил ответ, что никогда не принимает и что вся комната заставлена у него нетронутыми бутылочками с лекарствами. Далее фельдшер сказал мне, что доктора стали редко к нему заглядывать. Он с ними совершенно не разговаривает, пояснил мне фельдшер. Все эти предварительные расспросы подбавили мне сил и я решился во что бы то ни стало добраться до этого несчастного узника. И мне удалось пробраться к Малеванному только через две недели после описанных разговоров со сторожами. В эти две недели я, сопоставляя все разговоры, тщательно изучил расположение коридора и камеры Малеванного, а также внутренний распорядок больницы.
В час дня, осенью 1893 года, когда возвратился Малеванный с прогулки и вся стража, находящаяся при нём, за исключением одного человека, ушла по своим делам на большой двор, я воспользовавшись тем, что был отперт коридор, тихо вошёл к нему с чёрного входа. К моему счастью, бдительность наблюдения за Малеванным к этому времени, несомненно значительно ослабла, вероятно потому, что все убедились, что у Малеванного не может быть никаких сношений с внешним миром.
В коридоре было очень тихо, только где-то в дальней камере возился кто-то, очевидно, больничный страж. Камера Малеванного находилась по середине коридора. Я прямо направился к ней. Коридор и особенно воздух коридора совершенно напоминали Киевскую Лукъяновскую тюрьму, откуда я незадолго до этого только вышел. Когда я подошёл к интересовавшей меня комнате, то она оказалась запертой задвижкой. Через окошечко в дверях, которое было приотворено, я увидел человека средних лет с довольно большой бородой. Человек этот был одет в больничную одежду. Я окликнул его. Он поднял голову и посмотрел на меня и, вероятно, подозревая во мне кого-либо из докторов, опустил её продолжал читать книгу. Я второй раз окликнул его. Он тогда встал и подошёл к дверному окну. Я поздоровался с ним, он ответил и поклонился мне. Заметив во мне нервную дрожь и некоторое волнение, он спросил меня, кто я. Я назвал себя. В начале я несколько минут не мог говорить ни слова, а между тем сознание того, что меня каждую секунду могут застать, заставило меня торопиться со свиданием. Я пересилил себя и сказал ему, что узнал о его заключении, пришёл просто проведать его и, если можно и нужно, хоть чем-нибудь помочь ему. Он поблагодарил меня и сказал, что хотел бы видеться с кем-нибудь из односельцев. Я пообещал ему хлопотать об этом, но не обнадёживал особенно, что смогу, что либо добиться, хотя в Киеве и носились слухи о том, что свидание с Малеванным будет разрешено его родным.
При первом взгляде на Малеванного, он показался мне спокойным, уравновешенным человеком, хотя с характерной выразительностью глаз, по которой можно судить о той громадной духовной внутренней работе, которая происходит в этом человеке. От него я не слыхал ни одной жалобы на его положение, и когда я стал расспрашивать именно об этом, то видно было, что ему вообще не хотелось говорить о себе, и разговор наш принял характер строго-принципиальный, касающийся исключительно убеждений и взглядов на жизнь и деятельность. Он говорил мне, что его люди посадили в дом, не сознавая того, что они делали, и что скоро наступит на земле Царство Небесное, как видно это из священного писания, когда все будут равны и не будет тогда ни врага, ни его жертвы, ни богатого, ни бедного. Говорил мне, что приходит конец мира и что люди должны приготовить себя к новой, обновлённой жизни, когда наступят на земле новые порядки.
В середине нашего разговора вышел из комнаты сторож, почтенный старик, который подошёл к нам и начал грубо меня отталкивать от дверей. Но когда я ему сказал, что скоро уйду, и попросил его, чтобы он позволил мне ещё остаться с этим человеком, он успокоился и сказал мне: «как знаете, а придёт начальство будете отвечать сами»
Этот старик потом неотступно стоял возле меня во всё время дальнейшего нашего разговора, внимательно слушая нас.
Кондрат Малеванный спокойно разговаривал со мной и со сторожем, говорил что нужно учить людей Евангелию и тогда всё пойдёт в мире хорошо. Наш разговор продолжался около получаса. К сожалению, теперь, десять лет спустя, я не могу полностью восстановить его. Скажу только одно, что Кондратий Малеванный произвёл на меня сильнейшее впечатление могучего человека. Я кроме того убедился, что предо мной находится совершенно здоровый человек, который уверял меня, что его скоро выпустят, так как убедятся в бесполезности принятого решения держать его в доме умалишённых».
То же впечатление полной разумности получается от чтения писем Малеванного к свом единомышленникам, писанных уже из тюрьмы; мы приведём два наиболее характерных, цитируя по статье Ясевич-Бородаевской, в котором самим автором пополнены выпущенные цензурой места:
«Мне известно о вас и о вашем волнении,- пишет он своим последователям,- что у вас происходит за любовь Христову и за правду и свободу, которую вы возлюбили, и страдаете от противника Божия, который старается поработить и лишить вас свободы Христовой и любви братской, которой вы возлюбили Спасителя и друг друга. То предлагаю, не бойтесь его и оденьтесь в броню правды и во всеоружие Божье и восстаньте против его козней, будьте мужественны и добры, как воины непобедимого своего Христа и Спасителя мира, ибо Христос победил и свалил его, как буйный ветер растение и как соловья-разбойника из гнезда его свалил в Киевской пустыне, уже не будет петь песен своих соловьиных и не будет обольщать род человеческий, и не будет убивать избранников верных свидетелей Божьих, потому не бойтесь его. Ещё предлагаю вам, не бойтесь змия обольщающего вселенную своим обманом и философиею богословия, как мутной воды, которую отравляют своим ложным писанием всех книг и брошюр, и газет, которыми как болезнью заражают стариков и молодых, и юных детей, и производят соблазн и разврат жизни. Производят в своих училищах всякое заблуждение и пляски, и игры картёжные, растлевают оный род человеческий и подготавливают к разврату и не покорности родителям и старикам, делают их дикарями худшими, чем назад тому тысячелетие, потому что Христос признал все их училища и заведения вертепами и развратными домами, где происходит всякая наглость и хищничество и безчеловечество. Это кладбище мертвецов и зверей в пустыне безчеловечной. И полагают, что Бог забыл меня, но я ни на что не взираю: Бог мой велик! Ему служат и солнце, и луна, и бесчисленные звёзды, и силы бесплотные и во плоти миллионы избранников. И они защищают меня, как верного свидетеля слов Божьих. Будьте и верны до конца, возлюбленные друзья мои, братья и сёстры. Мир и благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь вечная пребудет с вами любящими своего Спасителя. Аминь. Знамя выше поднимите!»
А вот другое послание:
«Помните откуда Господь вызвал всех вас, и не забудьте дня горести и страдания ко всем вашим братьям и сёстрам, ближним и далёким, ибо вспомните, что одного произведения весь род человеческий, не только человечество, но и вся тварь, всяких животных и всех пресмыкающихся, и птиц небесных, и насекомых, и всякого растения, и всех существ небесных; помните, что Господь всему полнота и совершенство. Он есть закон всей природы и повелитель всего света, видимого и не видимого. Так и вы будьте подобно, как и Он. Господь сострадательный ко всему созданию, и хочет сделать одним домом Христовым, и явить себя благим пастырем, где никто не будет обижаем, но все будут едины, как един Господь в последний день, когда явиться перед нами. А пока вы стоите, как путники в тёмную ночь, и сбиваетесь с пути. Тогда Христос освещает вас, как молния рассевает сей ночной мрак и вдохновляет свой свет внутренний, и показывает вам свой путь и истину, и опять скрывается. Это значит ваши испытания, дабы вы утвердили сердца ваши на краеугольном камне, и никто не мог соблазнить вас прелестным мирским царством, которое есть перед Богом беспросветный мрак, ибо вы сами видите, как мир обольщён земными страстями. Первое – преданные пожеланию быть богатыми: это первое начало зла; растлевают себя большим капиталом денежным и требуют славы от своих бедных братьев, которые порабощены ими, требуют от них повиновения и уважения, чтобы их славили; они их и славят по своей бедности и трепещут перед ними, как болезненное вещество. И они (т.е. богачи) радуются и растлевают их всяким буйством, и пьянством, и кражею, и всякими неподобными делами, которых не делают даже животные. Они ( власть) одобряют их и защищают своими несчастными судами, и оправдывают, и строят для них приюты всякого рода, больницы, умалишённые дома, цирки, и театры, и публичные места, и всякого рода заведения, и показывают себя, что они владыки. Но Господь называет их грубыми разбойниками и грабителями своих бедных деревенских и городских братьев; они грабят одной рукой тысячи, а другой рукой жертвуют сотни на учреждения общественные и прикрываются перед людьми. Жертвуют десятки тысяч, даже и сотни тысяч на какую-то святыню, монастыри и церкви, и часовни, и памятники, и всё это называет Слово предвечное Божье – запустением. Всё это называется древними шайками, разбойниками, которые в древности собирались в густых лесах и убивали своих братьев и отнимали от них жизнь, а теперь они сделались искуснее, и собрались в столичные города, и в портовые, и в губернские, и даже в сёла и местечки, и ограбили весь народ, и сделали из них нищих и полумёртвых. Все они называются зверями и чудовищами, они продали Христа за 30 серебрянников, а за миллионы Россию. Всё это есть братоубийцы, которые распяли своего Спасителя и убивают Его избранников до сего времени. И судят их своими неправедными судами, отнимают от них жизнь семейную, разлучают мужа с женою и отца с детьми, и заключают их в темницы, и взыскивают с них штрафы, и отнимают от них последнюю жизнь. Жён делают вдовами, детей сиротами и обольщают их всякими страстями, наводят скорбь и ужасы, и склоняют их к себе, чтобы следовали их растлению всякого заблуждения, которым они сами запутались, как в цепь, и упали в смертный приговор ада, потому что они осудили праведника и последующих Ему».
Мы полагаем, что при самой строгой оценке этих писем, в них можно усмотреть не менее последовательности мыслей, логического и грамматического смысла, чем в учённых сочинениях Сикорского.
Но у нас есть ещё более ценное свидетельство о том ужасном по своей жестокости преступлении, которое совершено над автором приведённых писем. Свидетельство это исходит от самих совершителей этого преступления.
Есть русская пословица: «Лжецу надо памятливу быть». Потому, что если он забудется, то обличит всю свою ложь.
И вот в всеподаннейшем отчёте обер-прокурора святейшего синода о состоянии православной церкви за 1899 год, на странице 126-й , в статье о Малеванщине говорится:
«Оживились также сношения с родоначальником секты, мещанином Малеванным, сосланным по распоряжению власти в Казань».
И далее на странице 127:
«Удаление Малеванного в Казань и заключение его в дом умалишённых не только, по-видимому, не достигло своей цели, но при возобновившемся оживлении в Малеванщине, дало нежелательные результаты».
И так Малеванный сослан в Казань, удалён и заключён с сумасшедший дом, как вредный и опасный для властей человек.
Участники Казанского миссионерского съезда состоявшегося в июле-августе 1897года, посетили Малеванного и заключённого вместе с ним Чекмарёва в месте их заключения, т.е. в психиатрической тюрьме или больнице. Вот как рассказывается об этом посещении в деяниях съезда:
« В распоряжении членов съезда отведена была обширная зала. В.М.Скворцов, как исследователь Малеванского движения, предварительно сделал сообщение об учении секты и охарактеризовал её основателя Кондрата. Прибывшим Кондрату и Степану отведены были стулья за столом вместе с членами и всем им был подан чай. Беседе была обставлена так, что имела особый характер, как встреча двух друзей (Кондрат давно и близко знаком с г. Скворцовым по миссионерским делам в пределах юго-западного края).
« Беседу вёл В.М.Скворцов, оба ересиарха весьма охотно излагали свои доктрины и отвечали на возражение членов съезда. Беседа оказалась весьма поучительной во многих отношениях. Она наглядно показала членам съезда, какие субъекты плодят в народе лжеучения и кто владеет сердцами масс».
Далее на той же странице говорится:
« Миссионеры практики, при обсуждении результатов этой поучительной беседы, уверяли, что им приходится встречать подобных Малеванному и Чекмарёву много среди фанатичных последователей новейших сект».
Г-жа Ясевич в своей статье о Малеванцах замечает, что Малеванный произвёл глубокое впечатление вообще на всех в Казанской психиатрической больнице, так что даже некоторые члены миссионерского съезда бывшего в Казани, посетившие Малеванного, были положительно смущены беседой с ним: так была его речь в некоторых отношениях сильна, убедительна и полна глубоких и чистых мыслей, переплетённых яркими образами, облечёнными в поэтическую форму».
Бросим теперь беглый взгляд на те признаки «ужасной болезни», которая обусловила столь жестокую меру заключения Малеванного.
Вот что, между прочим, говорит об этом профессор Сикорский:
«Внешняя сторона религиозного движения состоит в следующем: участники движения резко изменили свой обычный образ жизни, продали большую часть имущества, переведя его на деньги, отказываются от работы и оставаясь в бездействии, находясь в особенно ненормально весёлом настроении духа».
Далее :
«Самой существенной чертой описываемой эпидемии является наклонность, скорее даже неудержимая потребность у заболевшего населения собираться массами и предаваться порывам психического возбуждения».
Далее :
« Внимание властей было обращено на Малеванщину, потому в особенности, что Малеванцы отказались от обычного образа жизни и занятий и стали обнаруживать странные и вредные в общественном и санитарном отношении поступки и действия».
Далее :
«При встрече с Малевацами, более всего поражает наблюдателя ненормальное настроение духа Малеванцев, являющееся в форме необыкновенного благодушия».
Далее:
«Некоторые инстинкты изменены у Малеванцев. Так у них замечается особенно резко выраженная наклонность к потреблению сластей. Так, например, Малеванцы обзавелись сахаром, пьют чай и, независимо от того, употребляют сахар в чистом виде, также покупают и употребляют в большом количестве изюм, финики и другие сласти».
Чувства Малеванцев отличается радостным, праздничным характером, так что настроение духа их правильнее всего назвать жизнерадостным. Они испытывают постоянную радость и чувствуют себя щастливыми».
Далее:
«При указании Малеванцам на явно нелепый характер их отказ от работы можно получить стереотипную фразу : захочется буду работать, не хочется зачем стану себя принуждать».
Профессор Сикорский подчеркнул эту фразу курсивом, так показалось нелепым и ненормальным, болезненным в устах подавленного работой человека тот проблеск света, который даёт ему смелость сказать: если захочу, то буду работать, а не захочу- не буду.
Нам кажется, что именно это один из самых существенных для властей признаков болезни Малеванцев.
Назвав одно из душевных проявлений Малеванцев квиетизмом и подразделив его на два разряда, философский и квиетизм обыденной жизни, профессор Сикорский так описывает этот второй вредный в санитарно-общественном отношении тип:
«Представители этого рода квиетистов в высокой степени миролюбивы, великодушны и отличаются возвышенным характером и самопожертвованием. Они отказываются от имущества, дарят его желающим, незлобивы и заботятся о других. Они с полнейшим спокойствием и религиозной преданностью ожидают грядущих событий. Их настроение духа характеризуется твёрдостью, постоянством, устойчивостью; они не подвержены ни судорогам, ни другим истерическим припадкам».
Если среди людей охваченных психической эпидемией, т.е. попросту сошедших с ума, по утверждению самого учёного, определившего это сумасшествие, находится группа людей отличающаяся возвышенным характером, спокойствием, твёрдостью, великодушием и другими качествами, служащими высшими нравственными проявлениями человеческого духа, то мы можем сказать: дай Бог побольше таких сумасшедших, дай Бог и нам и самому профессору Сикорскому заболеть такой болезнью.
Профессор Сикорский кроме того утверждает, что между Малеванцами распространены некоторые болезненно-нервные явления, как например: судороги, галлюцинации и т.п. ; но ведь подобные явления встречаются в большом количестве и вне Малеванской среды, и потому они не могут считаться характерными признаками этих именно сектантов.
Мы полагаем, что причина такого отношения учёных и начальства к Малеванцам лежит в том, что люди которые «по распоряжению властей» были освидетельствованы комиссией с г-м Сикорским во главе и признанны сумасшедшими,- исповедуют столь высокое учение, что распространение его угрожало существующему порядку вещей, а потому и вызвало соответствующие меры строгости
В чём же заключается это преступное учение?
Учение Малеванцев очень просто. В основу его легло очень распространенное среди русских сектантов с повышенными нравственными требованиями учение о богочеловечестве, т.е. о высоком божественном значении человека, и взгляд на тело человека как на храм божества, в нём обитающего. Из этой основы вытекают два весьма важные и руководящие нравственные положения: во-первых, признание божественного начала в человеке ведёт к признанию его высшего человеческого достоинства и даёт человеку силы на смелое и твёрдое исповедание его принципов, и свободу и независимость от внешних законов, обрядов и обычаев. Во-вторых признание тела человека храмом божества требует соблюдения телесной, нравственной и физической чистоты и особого рода благолепия, сдержанности и спокойствия.
Эти два внешних признака, независимость и спокойное достоинство, весьма характерны у такого рода сектантов. Отсюда же вытекают и все другие нравственные и общежительные качества: взаимопомощь, стремление к общинности, отказ от участия в мирских делах, как например, солдатчина, суды, подати, паспорта, собственность, деньги, и т.п. делах, большею частью роняющих человеческое достоинство и соблазняющих человека на разного рода пороки.
Кроме того, отсюда вытекает и особого рода теологическое учение и особенного рода отношение к Священному Писанию. Опираясь на внутреннее богопознание, Малеванцы не предают значение писанию, а если и цитируют из него тексты, то большей частью предают им иносказательный смысл.
Всем этим, вышесказанным нами, общим положениям легко найти соответствующие подтверждение во многих письменных и устных выражениях Малевенцев. Так, например: «Малеванцы утверждают, что баптисты живут по букве, между тем как священное писание говорит, что «буква убивает, а дух животворит» (2 Кор.3,6), а они Малеванцы- по духу. И что если жить по букве, то можно впасть в большие ошибки, так как ни одно писание, говорят они, не может породить столько разногласий, как Евангелие, где говорится, что Бог дал нам способность быть слушателями Нового Завета, не буквы, но духа (2 Кор.3.6). Но вчитайтесь, говорят они, и увидите, что весь Ветхий и особенно Новый Завет состоит из притч, которые следует понимать духовно. Христос, по их мнению,- добро, а разбойник- зло. Правду- Христа- похоронили, а разбойника-зло- освободили, и оно царит на земле» (Ясевич-Бородаевская, стр.19).
«Не отвергая Ветхого и Нового Завета, как книг назидательных, но для принявших новое учение уже отживших, сделавших своё дело, Малеванцы считают эти книги за азбуку, необходимую лишь для несовершенных, каковы, по их мнению, баптисты, отыскивающие ещё пути. Евангелие, по их понятиям, есть только путь с адресом в город спасения, а если найдёшь город и попадёшь в него, то адрес можно бросить» ( Ясевич-Бородаевская, стр.20).
Закон написан, говорят Малеванцы, на «плотяных скрижалях сердца» человеческого, а не на бумаге, и этой живой книги не уничтожат никакие человеческие законы, как бы строги они не были. Книга эта раскрывается для людей самим Богом, в виде проповеди помощников Его. Человек есть храм Бога живого, учат Малеванцы, опираясь на Священное Писание, где сказано: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в них Святого Духа» (1 Кор.6,19)
А вот одна из духовных песен Малеванцев, или псалом, выражающая тоже учение:
Я – Дух любви и Бог блаженства,
С тобой союз я заключил,
В телесном храме человека,
Любовью Святой почил.
Очистил дом сей для молитвы,
Чтобы в нём Богу пребывать,
Дабы в гробах спящих мёртвых
На суд Любви мог призывать.
«Воскресение мёртвых, в том виде, как понимает это церковное учение, они не признают, так как, по их мнению, люди ходят в гробах-грехах, а очистится человек от греха, расторгнутся узы смерти- греха, вот он и воскреснет».
Г-жа Ясевич так передаёт слова малеванца по поводу воскресенья мёртвых:
«Неужели же вы думаете, что взаправду настанет время, когда вдруг раскроются все гробы и по выходят оттуда сгнившие покойники, как вот их на картинах рисуют. Да нет же! В гробах люди живые, бродят эти люди, как звери, захваченные грехом, а спадёт с них пелена, бросят беззакония, раскроются их гробы и воскреснут они вот тут на этой земле, да и теперь уже воскресают. Воскреснут все познав истину, Бога в его любви, и станут люди любить друг друга, а не терзать, как терзают теперь).
Малеванцы верят в конечное торжество правды.
«Ночь скоро пройдёт, говорил малеванец, и минует, и путь клонится к свету, рассветёт и для всех людей будет светить солнце. И все будут ходить в свете, увидят правду и неправду, и все поклонятся Христу Богу, и всё покорится Ему: прежде пастухи, потом мудрецы, потом и цари и вся власть покорится; тогда правда озарится, и любовь обновится , и все будут в свете, и тьма пройдёт, и тогда будет один Бог, и весь народ будет сыном Божьим».
«Страшный суд, говорят Малеванцы, для верующих в Иисуса наступает тогда, когда бить начинают за Иисуса. Страстная ночь это та, когда Иисуса искали , и тот кто знает Христа, тот знает и страсти Христа. Ведь Христос в нас, и они хотят в нас убить Христа!»
Заметны ещё две мысли, характерные для малеванцев и выражающие, по их понятиям, два условия постижения истины; первое условие состоит в том, что истина постигается только страданием, и второе условие, как следствие первого - в том, что истина становится доступною сначала простому народу (сначала пастухи, потом мудрецы, а затем цари), как более страдавшему, а потом уже господам, то есть так называемой интеллигенции. Эти две мысли прекрасно выражены в словах малеванки, приведенных госпожою Ясевич, на малороссийском наречии:
«Не панам же страдать, панам трудно нести цей хрест, бо вин дуже важкый; много нужно вистрадать за истину, доки истина воссияєть... А простий народ... уготованый терпению: вин и бытий, вин и сиченый, ему легше нести хрест, вин пробье шлях до истины, а там и истина пробьется до панив.»
Нам кажется, что образованные люди, идущие в народ, должны хорошо запомнить эти простые и мудрые слова. А страданий малеванцам предстаит немало. Одно из обычных и жестоких страданий – этапные пути.
«Представьте себе такого рода положение: мать семейства отправляется верст за 18 в соседний уезд на собрание, там во время молитвы и пения являются сельские власти, и начинается расправа. Пришедших из других уездов забирают в холодную, и вот для них начинается ряд тяжелых испытаний, где не принимается в расчет ни паспорт, ни оставленные дома дети, ни время косовицы. Для забранных начинается пересылка по этапам и, конечно, сидение в попутных деревенских пунктах, пока гонимая партия не дотянется до уездной тюрьмы. Каково положение этой женщины-сектантки, каковы ее душевные муки, что она испытывает по поводу покинутых детей, и каково положение этих детей в неизвестности об исчезнувшей матери, когда даже с большим или меньшим вероятием нельзя определить времени ее возвращения домой!» (Ясевич-Бородаевская, стр. 33).
Но этот и подобные еще худшие страдания не смущают последователей нового учения.
«Разлученные с семьями, разоренные вконец, лишенные свободы, избитые нередко, они и в тюрьмах и в сумасшедших домах не ропщут, а выносят страдания стойко, называя эти страдания подвигами во имя Христа» (Ясевич-Бородаевская, стр. 32).
Упомяну еще об одной особенной черте учения малеванцев, свойственной также и многим другим подобным сектантам, - черте, вытекающей из особенных духовных свойств русского народа.
Особенность эта есть попытка непосредственного, сейжечасного осуществления, выработанного долгими страданиями дела.
Человек познает истину, о несовершенстве современного строя жизни, составляет себе образ лучшего строя, и с неудержимой силой, сламливающей все встречающиеся на пути препятствия, стремится к осуществлению этого образа. Царство Божье наступило и внутри, и вовне одинаково безусловно. Это сознание перемены, обновления, борьба с препятствиями внешними и внутренними, до такой степени волнуют новообращенных, что в этот первый период распространения нового учения, расшатанная нервная система дает некоторые болезненные проявления, вот эти-то болезненные проявления, как судороги, галлюцинации и другого рода возбуждения, г-ну Сикорскому и удобно принять в угоду властям, за самую сущность движения, и представить его всего, как психопатическую эпидемию, упустив из виду высокие, нравственные и общественные побуждения, только временно проявившиеся в некоторых психопатических явлениях.
С течением времени эти экстазы и другие явления проходят, и обыденная жизнь вступает в свои права, неся на себе следы внутреннего перерождения и потому является обновлённой и облагороженной по отношению к окружающей, не тронутой новым учением среде.
Я полагаю, что всего сказанного вполне достаточно, чтобы составить себе представление о том религиозно-нравственном учении, которое г-ну Сикорскому угодно было выдать за психопатическую эпидемию. И по чьему «научному диагнозу» властями совершено это жестокое преступление, заключение на долгие годы в сумасшедшем доме основателя этого движения Кондрата Алексеевича Малеванного.
Решение властей понятно. Малеванный и его последователи вредны и опасны для них и их служителей более, чем кто-нибудь иной.
Взявшие меч- гибнут от меча, но людей не берущих в руки меча и ведущих народ к новой жизни,- ничем остановить нельзя; казнь делает мученика и сразу усиливает движение. Заключение в тюрьму делает новый очаг пропаганды, а для властей простой уголовный преступник гораздо более удобен, чем человек начавший жить новой жизнью. А главное, нравственная высота этих людей не позволяет даже самым неразборчивым на средства властям делать из них преступников. И вот проповедника нового учения подвергают жесточайшей и утончённой пытке- заключению в сумасшедшем доме, среди больных, трудно восприимчивых людей, и среди ещё менее восприимчивых учённых и тупых тюремщиков- врачебного персонала психиатрической больницы.
Действие гонителей понятно. Но не понятно для нас равнодушие общества, более или менее свободного и гуманного, допускающего это злодеяние.
Почему не раздался до сих пор крик негодования, почему не предъявлено было требование об освобождении?
Пусть всё высказанное мною здесь будет попыткой воззвания к справедливости, обращённого к русскому обществу, к церковным и светским властям и к исполнителям этих жестоких деяний.
Бирюков П.
Onex , pres Geneve. 27 мая 1904 г.
|
| |
| |
