| litcetera | Дата: Суббота, 07.04.2012, 14:17 | Сообщение # 1 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 1363
Статус: Оффлайн
| Германия. Квартира брачного посредника Жанны, оборудованная предприимчивой эмигранткой в офис. На столе перед ней два телефона, факс. И небольшая, портативная рация, которой пользуются современные подразделения бундесвера. Жанна — худощавая, бойкая, шатенка средних лет, с хорошо поставленным, убедительным мужским голосом, кричит в трубку:
— Алло, Игарка! Чёрт вас дери, почему вы всё время пропадаете? Хорошенькое дело, я уже на десять евро назвонила. Ох, эта российская глухомань, и как там нормальные люди ещё живут? Игарка, дайте же связь! Германия на проводе. О, теперь слышу. Ирочка, привет, сконцентрируйся и внимай. Клиент, а в перспективе — твой будущий муж, созрел окончательно. То, что в эротическом плане, ты его срубила под корень — это стопроцентно. Что-то лепетал и долго не хотел отдавать твою карточку. Ирочка, сценарий женитьбы этого мужчинки, очень осторожного, как впрочем, все немцы, проработан мною до мельчайших деталей. Он едет в Калининград. У него там фирма на паях с русскими. Затем, он приезжает в Москву, и будет ждать твоего приезда. Он остановится в гостинице Савой. По моим подсчётам, он будет в Москве через четыре дня. У тебя, солнце мое, есть время уладить все свои дела и покинуть эту, забытую богом и людьми Игарку. Ирочка, ещё раз напоминаю, из богатого, личного опыта общения с самыми занудливыми и недоверчивыми мужчинами, каковые есть немцы. Не расслабляйся ни на миг, старайся вести себя так, как будто у тебя, вообще, нет никакого интимного опыта общения. Больше застенчивости, больше откровенного стыда и красных щёчек. Им, вытасканным в массажных салонах Таиланда, прошедшим огни, воды и медные трубы борделей Европы, ужасно нравится, природное девичье смущение. Не вздумай поразить его своим богатым опытом познания мужчин, и продемонстрировать твой жгучий темперамент. Сбежит на другое утро. Сообщаю, солнце моё, аванс за знакомство получен. Теперь осталось только вас обручить и закрыть тему. Всё, удачи тебе и до встречи в благословенной и сытой Германии.
Положила трубку, что-то быстро черкнула в своем гроссбухе. Раздается трель второго телефона. Берёт трубку:
— Привет Харькову. Ну, конечно же, Лена, я всё помню и держу на контроле. Пока имеем легкий цейтнот. Клиент мнётся, жалуется, что ваше глухое платье мешает ему сделать окончательный выбор. Кстати, он в чём-то прав. Это, наглухо затянутое под горло платье, больше напоминает рясу монаха — францисканца. Ваше интеллигентное лицо, несомненно, произвело на него впечатление. Но хочется немного больше открытости в фигуре. Вы бы ещё чекистскую кожанку напялили. Ах, вот оно в чём дело. Стесняетесь своей большой груди. Чего её стесняться, когда сегодня вся Европа сходит с ума и успешно фарширует груди силиконом. Несколько порнозвезд, потерявших в азарте деньги, мозги и осторожность, благополучно отправились в мир иной. Срочно сделайте новые фотки и откройте ему ноги. Что там у вас с ногами? Я, надеюсь, они выглядят достаточно женственно? Лена, больше пропорций тела. Ещё одна такая хламида из одежды и вы потеряете реального жениха. А это, между прочим, владелец нескольких мясных магазинов и бойни. Я его год приручаю к русским женщинам. Быстро шлите фото, иначе мне придется подыскивать новую претендентку.
В этот момент заработал факс и выдал информацию. Жанна сняла листок, прочла его и записала данные в свой гроссбух адресов и контактов. И вновь резкой трелью дал о себе знать первый телефон. Жанна сняла трубку:
— Да, конечно, Полина, можете не представляться. Ваш голос я уже изучила до мельчайших оттенков. И в этот раз обрадовать вас ничем конкретным не могу. Ну, что вы плачете, я же не чудотворная икона, которая поражает на расстоянии. Не Толик Кашперовский, который гипнозом завораживает массы жаждущих и страждущих. Потенциальные клиенты вас просто игнорируют. Я уже два года вожусь с вами и, честно говоря, мне жалко ваших денег, потому как звонки из Русланда — дорогое удовольствие для таких как вы людей, не имеющих солидной материальной опоры. К чему этот плач Магдалины? Ну, поймите, вы не производите должного впечатления на потенциальных женихов. И на фотографии вашей — это жуткая, застывшая гримаса ужаса и страха, как будто вас не сватать собираются, а отправлять в тюрьму строгого режима. Прямо образец для фотовитрины райотдела внутренних дел под рубрикой: «Их ищет милиция». Всё, голубушка, я устала и наши отношения закрываю. А чего — это вы меня проклинаете и срамите? Ругайте ваших родителей, которые передали вам по наследству такой фейс. Ты смотри, какая нахалка! Я ей столько хорошего сделала, вожусь с ней, образиной, как с родной сестрой, а она меня по матушке посылает. Изыди, гадость навсегда! Ой, сколько неблагодарности и нашего родного совкового хамства прёт из этого, тошнючего СНГ к нам, в интеллигентную Германию
Слышен дверной звонок. Жанна смотрит на часы, удивлённо пожимает плечами и нажимает устройство, которое открывает дверной замок. Через некоторое время в офисе появляется плотная женщина средних лет с привлекательным круглым лицом, располагающей улыбкой. В руке у неё плотно набитая сумка, которую она с облегчением ставит на пол
— Здравствуйте, Жанна. Это, Ганна, с Херсонщины. Я у вас на очереди стою на знакомство с хорошим человеком. И уже год, как переписываемся с вами. А тут просто повезло мне. Сынулик женился на русской немке. Они в Херсоне познакомились. Теперь в вашем городе живут. Приехала, его проведать. Да всяких наших украинских гостинцев ему с невесткой привезла. Я — Ганна Рыбалко. Так у вас и фото все мои цветные есть, где я в нарядном платье, и всё про меня написано.
— Не переживайте, Ганна. Никто не забыт, ничто не забыто, как это у нас раньше в Союзе любили повторять. Сейчас я возьму вашу папочку, где мы отмечаем все важные этапы знакомств и подбор претендентов. Ага. Вот она — ваша папочка. Присаживайтесь на диванчик. Небось, тяжело было такую сумку таскать по городу?
— Это я вам гостинцев наших привезла: самогон мой, чистый, как слеза непорочного ребёнка. И огурчики солённые. И сало наше херсонское. Та такого вкусного и добрячего сала вы здесь сроду не найдёте Я их местное сало попробовала, чуть было коренной зуб не сломала. Ну, ни вкусу, ни аромату. Натуральная резина. Та давайте, по рюмочке моего самогона дёрнем за мой приезд и нашу встречу.
— Ганна, солнце моё, за гостинцы, конечно же, спасибо. Но, самогон! Это меня просто наповал убивает. Конечно же, мартини, старый бордо, или коньяк Наполеон — это ещё, куда не шло в центре Европы. Здесь такой выбор алкогольных напитков, что не только глаза разбегаются, а сам весь на молекулы и атомы разбежишься. Вы бы ещё денатуратом удивили немцев, — усмехается Жанна.
— Денатурат -это на любителя, — улыбнулась Ганна, — А мой самогон, который я по бабушкиному рецепту гоню, штука бесподобная. Ни запаху, ни аллергии похмельной, и всякую желудочную хворь лечит. А от простуды — самое лучшее средство.
— Ну, спасибо за вашу доброту и заботу, Ганна. Может, действительно, выдастся свободная минутка, и устроим девичник. Я приглашу своих близких подружек. И организуем украинский стол. А пока, посмотрим, что там в вашей папочке отмечено по поискам вам друга на всю оставшуюся жизнь. Так, моя хорошая, сразу же могу вам сказать, что мужчинам вы нравитесь. И нескольким претендентам ваши внешние данные понравились. У вас, действительно, очень такой приятный, чисто домашний вид. Но как в том знаменитом фильме нашей незабвенной советской поры, где прекрасный актёр Этуш играл кавказского человека, типичного взяточника и совратителя девушек — студенток. Помните, как он произносил знаменитый тост про желания и возможности, которые не всегда совпадают. Мужчины образованные, интеллигентные, как только узнают, что вы по жизни обычная колхозница, и что даже намека на образование нет. И они тут же делают ноги. Поймите правильно, Ганна, в пожилом возрасте очень многое играет уровень общения, круг интересов, и духовная сфера тоже определяет многое. Лично я против наших замечательных колхозниц никогда камень за пазухой не держала. И знаю, что если бы не такие как вы, то мы бы ещё много лет назад сдохли бы с голоду, в этом нашем затурканном Союзе. И вряд ли попали в эту благословенную Германию. Но сами понимаете, я в таком обществе живу, где клиент или покупатель — всегда правы и это аксиома капитализма. Не обижайтесь, пожалуйста.
— Да на кого мне обижаться, Жанна, — пожала плечами Ганна, — такая проклятая судьба! И родилась в этом колхозе, и пробатрачила там до этой самой незалежности. А потом и колхоз мой родной развалился, и разворовало его местное начальство. Теперь под старость живу в Херсоне, у сестры моего покойного мужа, досматриваю больную старушку. В колхозе моём и делать-то нечего. Работы совсем нет, хоть криком кричи. И никого это и не волнует. Им бы только на майданах орать и цены взвинчивать. А я всю жизнь дояркой проработала. Работа была каторжная, а пенсию платят сиротскую, хоть иди бомжуй по вильной Украине. Ну и бог с ними — образованными, коль они от меня шарахаются. Мне бы найти простого, хорошего, непьющего и ласкового человека, с кем последние годы скоротать, так я ему всю мою душу отдам. И он от меня слова плохого никогда не услышит.
— Мне ведь столько же лет, сколько вам, Ганна, но извините, при одной только мысли, что рядом со мной будет находиться биовампир в брюках, вызывает дрожь в коленках. Разошлась со своим, с позволения сказать, муженьком, когда мне было тридцать восемь, и до сих пор не могу надышаться воздухом свободы. Это такое счастье планировать свою жизнь, пользоваться своими деньгами, не тянуть на своей больной пояснице это несчастное, неприспособленное к жизни, вечно всем недовольное, слабое, безвольное существо. А если бы осталась в Русланде, то я, скорей всего, ещё по инерции, презирая его, жила бы с мужем, как все там живут. Схема одна и никуда не денешься. А здесь в Европе, женщины уже давно и последовательно отстояли свои свободы, и чихать они хотят на мужиков. Главное— это дело. Главное, научиться делать денежки и уметь работать с людьми. Нет здесь этой унизительной, постылой зависимости от мужской зарплаты. А сколько здесь энергичных женщин имеют своё дело, свой бизнес. Чего я, дура стоеросовая, не приехала еще раньше лет на пять, а ведь возможность такая была?
— Неужели, Жанна, у вас совсем нет потребности в мужчине? — осторожно интересуется Ганна. — Ну, я имею в виду, что совсем нет никаких желаний? Таких, чисто природных? Так ведь не старые мы ещё. Что же себя заживо в старухи записывать?
— Нет, я не хочу сказать, что образ мужчины вызывает у меня одно холодное бешенство и рвотное отвращение. Но я и в молодости не страдала приступами страсти, и этой смешной овечьей нежности. Я очень уравновешенная особа и, видимо, большая эгоистка. И если кого люблю в жизни, так это только себя, своего сына, и маму. И не собираюсь быть какому-то мужчине постоянным костром для обогрева? Да, трусись он в блин. Себя надо уметь любить и лелеять. Себя не пожалеешь, не возлюбишь, никто тебя не полюбит. Здоровье, силы, деньги отнять — это всегда, пожалуйста. А, чтобы тебя, единственную и неповторимую, окружить лаской, заботой, нежностью — дуля с маком. Всё это можно встретить в общении полов, но только в старых книгах. Новые книги, в основном, воспевают женщин — следователей и проституток разного профиля. Ну, ещё в «мыльных операх» встречаются, мужчины с сексуально подбритыми усиками, несущие тепло, ласку и подарки. В этих убогих «мыльных операх» герои только и делают, что дружно плачут и наперегонки плюют, друг другу в души. Года три тому назад появился у меня один друг — местный немец. Ему где-то за семьдесят. Он успешный адвокат, далеко не бедствующий человек. И возникли у нас интересные отношения. Он меня, как женщину, не домогается по причине своей полной импотенции. Но один раз в году он покупает путевки мне и себе. Оплачивает, естественно, дорогу в два конца и я сопровождаю его в этом райзе, но не как его законная фрау, а как фройндин. Ну, это на местном диалекте: подружка, а точнее — сожительница, которую, как правило, европейские мужчины любят и лелеют покрепче своей законной супруги. Потому, как супруга контролирует доходы и не даёт почувствовать очарование свободного, ничем не стеснённого сожительства, на почве свободы секса. Тут большая часть Европы психически сдвинулась и мне, как профессиональной свахе, эти проблемы семьи, одиночества и сексуальной распущенности знакомы не понаслышке. И три недели мы постоянно вместе с этим адвокатом. Пожелав мне спокойной ночи, поцеловав в щечку, эта милая и вежливая немощь похрапывает рядом. И я благодарна ему за то, что он не делает этих смешных и жалких потуг: продемонстрировать мне и себе, что в нём ещё теплится мужчина. Бр! Какая мерзость! Представьте себе эту смешную нелепицу в брюках, кто тебя хватает потными, холодными руками, и постоянно трётся об тебя вялым пенисом. И ещё к тому же, мечтает, и требует, каков наглец, чтобы его ласкали и удовлетворяли всякими заповедными способами! Вот поэтому, я держу эту мерзопакостную мужскую породу на приличном расстоянии.
— Свят, свят, свят, — перекрестилась Ганна. — Вас послушать, Жанна, так жить не захочешь от тоски и ужаса. Но ведь есть же, где-то настоящие и порядочные мужчины?
— Есть, конечно, а кто это отрицает, — смеётся Жанна. — Есть да не про нашу честь. Я ж вам говорила в книжках и фильмах этого добра сколько угодно. А в жизни, поверьте мне, опытной в деле бракоустройства женщине, в основном, преобладает редкая, эгоистичная и отвратительно — жадная сволочь, лишённая вдохновения, ума и чести. Ну ладно, Ганна, спасибо вам за визит. И поговорили мы с вами про жизнь славно. Давайте сделаем так. Я сейчас вас больше не задерживаю. У меня скоро будет термин с одним немцем, а затем, я еду на роспись моей клиентки и это меня весьма радует. Я честно заработала свою копеечку, устроив ещё одну семью. И Бог должен обязательно это учесть в моем послужном списке. Я постараюсь подыскать вам русского немца: вдовца или разводного, но такого ещё крепкого дядечку, чтобы вам с ним было легко, просто и чтобы он рукам воли не давал. Жаль, что вы не знаете, немецкий язык, а то бы я вас рекомендовала в экономки к одному немцу. Он, довольно-таки состоятельный мужчина, но пережил недавно страшную трагедию: потерял в автокатастрофе любимую жену и родную дочь, которая успешно окончила университет, и собиралась выйти замуж. А сам чудом остался жив в этой автокатастрофе. Вероятно, это переживание отразилось на его психике. У немцев любое психическое отклонение, чтобы зря не травмировать человека, называется почему-то депрессия. У нас, на бывшей родине это бы чётко назвали: комары, или вава в голове. Но суть не в его болезни, а в том, что ему уже в тягость это, затянувшееся одиночество. И как мне, кажется, ему нужна не просто экономка, а скорей всего такая женщин, которая и покормит, и постирает, и уберет дома, а вечером ещё и приласкает на сон грядущий. Он довольно-таки, еще крепкий дядечка и недурно воспитан. Но вы же ни бельмеса не смыслите по-немецки. Не будете же вы мычать возле него. А вот, глядя на вас и, зная, как вы хотите устроить свою жизнь, я прекрасно понимаю, что вы ещё мечтаете о таком мужчине, с которым вам будет несказанно хорошо в постели. Не улыбайтесь, Ганна — это у вас написано на физиономии. Но вы невольно меня осенили. Вдруг подвернется что — то стоящее, я вас тут же извещу. И я вдруг подумала. А чем черт не шутит, пока Господь дремлет. И сегодня, когда этот мужчина придёт ко мне, то я не стану предлагать ему очередную претендентку на его руку и состояние. А очень деликатно предложу себя, хотя мне отвратительно быть на побегушках у мужчины, у меня есть своё небольшое, но весёленькое дело. Но у него — огромный дом и по моим сведениям, у его погибшей в автокатастрофе жены — крупное состояние в деньгах, в недвижимости. А прямых наследников по её линии нет. Пора мне всерьёз подумать о будущем своего сына. Мальчик имеет консерваторское образование. А в приличный оркестр попасть не может и подрабатывает тем, что развозит пиццу, и разносит газеты и рекламу. Счастливо вам, Ганна, и до встречи.
Ганна встаёт, подходит к своей сумке и говорит: Ну, до побачення, сваха моя, пойду я к детям. Побуду ещё пару дней и поеду к себе на Херсонщину. Что-то моя невестка не очень приветлива ко мне. Пусть дети живут сами по себе, а я, может, на родине и найду себе хоть под старость доброго, ласкового человека. Спасибо вам Жанна, бывайте, здоровы, живите богато.
Звонит телефон. Жанна смотрит на часы, пожимает плечами, берёт трубку, говорит по — немецки. Судя по выражению ее лица, этот разговор её выбил из колеи.
Она кладет трубку и останавливает Ганну, которая намеривается открыть дверь и покинуть офис
— Подождите, Ганна, если вы не очень спешите. Я попрошу вас остаться и немного мне помочь. У меня маленькая, но такая противная проблемка. Этот чёртов Рихард, только что позвонил. У него отказал двигатель машины, и он со своим свидетелем стоит на Кайзерштрассе. А его ждёт моя клиентка Верочка. У них сегодня обручение. Невеста ждет, волнуется. А ко мне через две минуты приедет Пауль на важный разговор. Ну, это тот самый немец, который немного чокнулся после гибели своей семьи. Сделаем так. Я сейчас приму Пауля, и попрошу вас посидеть с ним за компанию, чтобы ему не так было скучно. И быстренько проеду на Кайзерштрассе, заберу Рихарда, и свидетеля с его стороны, отвезу их на роспись к невесте, и вернусь обратно. Это вам не в тягость будет? Или у вас есть срочные дела?
— Та ради бога, Жанна, куда мне спешить на чужбине. Посижу у вас, пока не приедете.
Жанна с благодарностью кивнула ей и, взяв трубку телефона, набрала номер и, подождав немного, сказала: Верочка, вы уже на месте и ждёте жениха? Нет, ничего страшного. Только что звонил Рихард, у него что-то с машиной. Только без истерик! Я тоже не меньше вас заинтересована в этом браке. Сейчас выеду и заберу его со свидетелем и привезу на роспись. Сохраняйте товарный вид, никаких стрессов. Всё выезжаю. Кладёт трубку. Раздается звонкая трель дверного замка.
— Это Пауль прибыл, — сказала Жанна и, нажав устройство, открывающее двери, идёт встречать своего гостя. Ганна, положив руку на свою сумку, сидит на диване. Через некоторое время появилась Жанна в сопровождении высокого, седоватого мужчины в элегантном сером костюме.
— Ганна, это мой друг Пауль.
По-немецки объяснила своему другу: Это моя знакомая из Украины, Ганна.
Ганна смущенно покраснела, протянула Паулю руку. Они с нескрываемым интересом рассматривают друг друга.
Жанна объяснила гостю, что обстоятельства срочно требуют покинуть офис, и извинилась перед ним. И попросила, если только это его не затруднит, то немного подождать её в обществе женщины из Украины. И предупредила, что Ганна совершенно не говорит по-немецки. Взяв свою сумочку и, звеня на ходу ключами от автомобиля, Жанна покинула офис. Оставшись одни, Пауль и Ганна с интересом посматривают друг на друга, затем Пауль первым нарушил молчание и, улыбнувшись, решил уточнить.
— Ukraine, — чуть ли не по слогам произнёс он явное тяжёлое, но достаточно знакомое для него слово.
— Ага, родненький, — живо улыбнулась ему Ганна. — Украинка я, вдовая баба. Тут у вас мой сыночек живёт, и внучок у них намечается.
— Ukraina ist gut! — это все что мог собрать в памяти Пауль и, подумав, добавил: Klitschko! Sеr gut. Zwei starke Boxerbruder.* Он начал делать выразительные движения руками, пытаясь объяснить этой незнакомой симпатичной женщине с Украины, у которой при улыбке появлялись такие восхитительные ямочки на щеках, что он знает, ценит и любит украинских боксеров: братьев Кличко. На этом все его дальнейшие познания об Украине иссякли.
— А что если мы с тобой, Пауль, отметим наше знакомство? Посидим, куда нам торопиться. И нигде нас с тобой не ждут зовсим. Выпьем по рюмочке моего фирменного самогона. Да и закуски я притащила столько, что руки отваливаются.
Она потащила сумку на кухню, потом взяла Пауля за руку и повела его следом. Улыбнувшись, широко раскрыв глаза от удивления, он молча наблюдал, как быстро и ловко Ганна выставляет на стол содержимое сумки. Достает из шкафчиков посуду, вилки, ножик для разрезания сала, стопки для водки, салфетки.
— Садись, миленький, в ногах правды нет, — сказала Ганна, и вдруг помахала у него перед глазами указательным пальцем.
— А руки перед едой, кто будет мыть? Вы, немцы, жутко чистоплотные. Моя невестка по сто раз в день руки моет. А бывало в моем колхозе навкалываешься на утренней дойке, прибежишь домой — так не к умывальнику бежишь, а к холодильнику или к плите.
Она подвела его к мойке, включила кран, помыла свои руки и, вытерев их кухонным полотенцем, предложила ему сделать то же самое. Затем достала из сумки, и нарезала ломтиками, аппетитное на вид, розоватое, украинское сало. Выложила на тарелку огурчики домашнего посола, фаршированные перцы и баклажаны, налила из бутылки в стопки самогон.
Пауль очень внимательно следил за её действиями, и высказал первые признаки беспокойства при виде странной жидкости, налитой в стопки, которая по ряду признаков заметно отличается от привычного немецкого корна.
— Was ist das? — спросил он. — Alkohol?**
— Сейчас попробуешь и оценишь, — улыбнулась Ганна и, взяв стопку, решила произнести тост.
Пауль очень осторожно взял стопку с самогоном, краешком носа понюхал ее.
-За знакомство и за все хорошее, — произнесла Ганна — одним движением выпивает стопку, и тут же закусывает огурчиком .
Подражая ей, Пауль произнёс: Prosit и так же решительно оприкинул стопку. И тут же, вытаращив глаза, замахал руками.
— Оh, main Gott! Das ist sehr starke ukrainische wodka. Оh, maine Magen!***
Ганна тут же наколола вилочкой огурчик и предложила Паулю. Некоторое время они молча едят, и Пауль с удовольствием пробует всё то, что стоит на столе.
-Ну что, Павлуша, давай ещё дёрнем по одной. Знаешь, как у нас при застолье, или на свадьбах любят говорить: Между первой и второй — перерывчик небольшой.
Он пожил плечами и с опаской посмотрел на бутылку с самогоном. Ганна улыбнулась и понимающе ему кивнула:
— Ой, первый раз такого непьющего мужчину встречаю. Вот бы мне такой попался на обручение, так я бы самая счастливая женщина была. А так загробила свою молодость цветущую и жизнь на своего мужа-пьяницу. Пусть земля ему будет пухом. Ни одной счастливой минуты ведь не подарил.
Она налила ему полстопочки и себе столько же, и вопросительно посмотрела на Пауля.
— Das ist normal, — согласился Пауль и поднял свою стопку, а Ганна свою. Тонко звенит стекло. И опять, как в первый раз, Пауль не может в себя придти от крепости херсонского самогона, а Ганна ухаживает за ним и следит, чтобы его тарелка не была пустой. Едят с аппетитом, улыбаясь, друг другу. И Ганна с удовольствием наблюдает, как аккуратно ест Пауль. Потом она всё убирает со стола и, помыв посуду в мойке, и, вытерев её насухо, складывает на полочке и протирает досуха стол. Он с удовольствием наблюдает за её плавными и быстрыми движениями.
— Danke. Vielen dank, mein Schatz****, — говорит Пауль и, взяв ладонь Ганны в свои ладони, нежно поцеловал.
Ганна от неожиданности охнула и в великом смущении сказала:
— Ой, ласковый мой, да никто мне никогда в своей жизни не говорил спасибо за всё то, что приготовлю. Ни муж мой покойный, ни в колхозе моем, когда я после родов с годик поварихой работала, механизаторов кормила. А ты очень воспитанный мужчина и пахнет от тебя вкусно и губы у тебя такие нежные и теплые, аж сердечко моё затрепетало, как вроде крылышки у него проросли.
Заметив её искреннее смущение, Пауль догадался, что этой раскрасневшейся от смущения миловидной женщине, видимо, первый раз в её жизни поцеловали руку.
Он показал пальцем на себя и сказал:
— Ich bin vierundfünfzig Jahre alt.
Затем быстро достал авторучку из нагрудного кармана и, распахнув свою записную книжку, написал на пустой странице цифру— 54. Ганна кивнула ему и, взяв ручку, вывела рядом цифру— 50 и они удовлетворенно и тепло улыбнулись друг другу.
Он пытался объяснить этой понравившейся ему украинке, что он — вдовец
— Ich bin ganz allein, — с горечью повторил он и, догадавшись, достал из плотного кожаного бумажника фотографии покойной жены и дочери. Кладёт их рядом на стол и, поглаживая фотографию жены, произнёс: — Das ist meine Frau Anna. Sie ist tot. Und das ist meine Tochter Elisabet. Sie ist auch tot. *****
Он с помощью пальцев и рук и энергично жестикулируя, объяснил Ганне, как всё это произошло. И что была автокатастрофа, и что машину ослепил встречный, плохой водитель, который выскочил не на свою полосу. И произошло непоправимое. И он, Пауль, остался, почему-то жив, а два ангела его жизни: любимые жена и дочь — мертвы. И что его жизнь теперь уже практически не имеет смысла. Ганна внимательно посмотрела фотографии жены и дочери Пауля и положила их на стол
Красивая жёнушка у тебя была — ничего не скажешь и доченька твоя — очень приятная на внешность, — сказала она.
— Это очень тяжёлая утрата, мой бедный Пауль, но жизнь ведь идёт своим чередом и что, кому на роду написано, то обязательно исполнится.
Она достала из своей сумки альбом и показала фотографию своего покойного мужа. Потом скрестила руки на груди, как тем, кого готовят в последний путь, и Пауль, понятливо кивнул головой.
— Ich verstеhе. Das ist deine Mann. Er ist tot. Du bist verwitwet.******
Некоторое время они молча сидели, взявшись за руки, улыбаясь друг другу. Потом Пауль спрятал свои фотографии, а Ганна, озорно улыбнувшись, раскрыла альбом. И открыла те его страницы, где она запечатлена сразу же после окончания десяти классов. И потом показала все её фотографии до замужества и свадебные снимки. И там, где она запечатлена с первым своим сыном. И фотографии последующих лет, где ей уже тридцать лет, сорок лет, сорок пять. И последняя фотография, на которой Ганна запечатлена в день своего пятидесятилетия.
Пауль с нескрываемым интересом откровенно любуется привлекательной девушкой с милым, полным обаяния и женственности лицом, и приятной взору, по-девичьи стройной фигуркой.
— Du bist sehr schon, Hanna. Du hast ein glückliches Leben gelebt.********
Не понимая слов, Ганна вдруг обостренным чутьем улавливает его мысль и, тяжко вздохнув, качает головой.
— Видишь, какая я девушкой была пригожая и всему свету улыбалась, и каждый день мне праздником казался. И всё думала, что будет у меня такой гарный, та добрый парубок. И будем мы, как два голубка, ворковать, как два белых лебедя, что друг без друга дня прожить не могут.
А меня в девятнадцать лет тату просватал за сына своего фронтового друга. Так вроде с виду и парень гарный и подружки мои в него повлюблялись. А он всю мою жизнь по капельке высосал, как вроде божье наказание мне досталось, а за какие грехи — до сих пор понять не могу. И не ласкал он меня ни разу, как между людьми принято. А только насильничал, и всегда норовил больно мне сделать. В нём даже капельки ласки и нежности не было. А потом когда я уже первенца Володеньку родила, пристрастился муж мой постылый к пьянке. Напивался до чертиков, и бить меня начал смертным боем. До того тяжко бил, что без сознания на землю валилась. И участковый наш с ним беседовал, и на развод я подавала. А он, протрезвев, морду свою поганую опустит и жалится. И говорит: прости — это я с похмелья. И тату мой, и мама всё меня уговаривали: простить. А я, дура, их слушала, пока второго не родила. А бабе с двумя байстрюками, да ещё в сельской местности, да без мужа законного? Это ж уму непостижимо! Вмиг заклюют.
А потом однажды, когда он собрался меня мучить и бить, я его табуреткой огрела по голове. Полдня он без сознания пролежал. Потом всю жизнь головными болями маялся, но больше меня пальцем не тронул. И помер от большой тяги к выпивке, без которой уже прожить не смог. Сподобились в районном центре с друзьями-собутыльниками купить дешёвой палёной водки. А она оказалась на метиловом спирте замешана. Ну, все три пьянчужки и померли в муках. Пока скорая помощь к нам из районного центра приехала, пока их в больницу довезли, они все и померли от этой отравы. Вот так, милый, вежливый Пауль, и прошла моя молодость, и лучшие годы пролетели. И все Господа прошу неустанно: ну хоть под старость пошли мне капелюшечку женского счастья. Кто знает, может, и услышит он меня.
Пауль по выражению её лица понял, что исповедь этой симпатичной на вид и деликатной в общении украинки, была весьма не радостной. И чтобы хоть как— то её утешить, погладил по голове вначале робко. Потом, погладив её по лицу и, посмотрев внимательно в её глаза, наклонился и поцеловал её.
Ганна от неожиданности смутилась, закрыла лицо ладонями, потом посмотрела на явно смущенного своим неожиданным поступком Пауля, и сказала:
— Ой, какие у тебя губы горячие и нежные. А я прожила до пятидесяти лет и никогда с мужчиной и не целовалась по-настоящему. Оказывается, это очень приятно.
Подумав грешным делом, что он своим проявлением чувств, обидел понравившуюся ему женщину, Пауль, что-то виновато забормотал, поглаживая Ганну по плечу.
— Ой, миленький, что ты так заволновался? — Я на тебя вовсе не сержусь. Если ты не возражаешь, то теперь моя очередь тебя поцеловать.
Она притянула его к себе и поцеловала. Убедившись, что Ганна не сердится на него, Пауль обнял её и, они поцеловались в этот раз безо всякой спешки, суеты и смущения. И некоторое время, забыв обо всем, слышали только дыхание друг друга и ритм своих сердец. Потом он легонько отстранился от неё, взял ее лицо в свои ладони, долго смотрел в ее повлажневшие глаза и сказал ей:
— Du hast mir sehr gefehlt.*******
И она скорей сердцем, чем головой поняла это и сказала ему:
— А знаешь, миленький, ты мне сразу понравился. Вот как только вошёл и улыбнулся, и я подумала: какой пригожий и приятный мужчина. И седина тебя совсем не портит. И так захотелось взять тебя за руку и идти с тобой, куда глаза глядят.
Он бережно взял её за руку, подвел к окну и, показывая на свою припаркованную машину, стал ей объяснять, что как только придёт Жанна, то они сразу же с Ганой поедут к нему домой. И что его сердце подсказывает ему, что им будет просто замечательно вместе.
В этот момент дверь отворилась и вошла Жанна. Она увидела их раскрасневшиеся лица и то, что они держатся за ручки, как это обычно любят делать все те, кто, таким образом, подчеркивает своё отношение к своему избраннику или избраннице.
Жанна, стараясь не показывать своего негодования, предложила Ганне отправляться по своим делам. Так как она тут больше не нужна. Но Ганна, не выпуская руку Пауля из своей ладони, даже не прореагировала. Жанна объяснила Паулю, своё предложение. Всё окончательно взвесив, она пришла к выводу, что сможет стать для Пауля не только другом и решить многие его личные проблемы, но и готова стать ему любящей женщиной.
— Вот увидите Пауль, как вам будет хорошо и приятно со мной: интеллигентной и страстной женщиной. К тому же, мне всего лишь сорок три года. Зачем вам женщина, кому пятьдесят, а, возможно, и больше?
Пауль тут же возразил ей и объяснил, что, действительно, у него была такая проблема: найти себе женщину, которая бы скрасила его затянувшееся одиночество. И что это оказалось очень сложно, потому как не одна претендентка на его руку не затронула его душу и сердце. И что он очень благодарен Жанне за то, что она познакомила его с этой очаровательной женщиной из Украины, госпожой Ганной. И он просто, как мальчишка, влюбился в неё. И что ему больше никто не нужен. А что, касается вас Жанна, то я к вам отношусь только, как к другу, и как к специалистке своего дела. И у меня нет к вам, ну ни капельки влечения. Он добавил, что желает Жанне, найти достойного мужчину и пусть они будут счастливы так, как им это хочется.
— Komm, mein Schatz. Komm mit mir, komm gleich, — сказал Пауль, увлекая Ганну за собой.
Жанна, побагровев от возмущения, сделала последнюю героическую попытку убедить Пауля. Она объяснила ему, что Ганна совершенно не знает немецкого языка, и что это очень серьезная проблема при общении. И сказала, что Ганна совсем не интеллигентная женщина и, что она не имеет высшего образования. А на Украине она работала дояркой в колхозе, и всю свою жизнь провозилась в грязи и навозе.
Пауль ответил ей, что для него, как человека и урождённого немца, это не является позорным. В Германии всякий труд — это благо для человека и общества. И что в целом, ему наплевать на прошлое Ганны. Она ему нужна сегодня, сейчас. И он убедительно просит не унижать её больше в его глазах и оставить их в покое.
— Ганна, не сходите с ума, вы же не влюблённая малолетка, которая смотрит на мир сквозь призму своего чувства. Вы, что не понимаете, что этот человек — психически неполноценный, и что его родственники и врачи будут против того, чтобы наносить его психике травмы. У вас всё равно ничего не получится, и вас с позором выставят из Германии. И в дальнейшем, откажут в визе. И вы никогда не сможете навестить своего сына. Что вы так возбудились? Я же вам обещала найти нашего русскоязычного мужчину. Я гарантирую вам, что в течение двух недель я вас счастливо выдам замуж.
— Жанна, оставьте нас в покое, — ответила Ганна. — Вам ведь не Пауль нужен, а его деньги. И, попав в вашу западню, он с тоски и печали сразу же помрёт. А по мне будь он хоть самый нищий человек на этом свете, а ведь душе моей подобается. Я о таком мужчине всю свою жизнь мечтала. Господь услышал мои мольбы, и щедро вознаградил меня. Прочь, ведьма, с дороги, иначе я тебя своими руками в раз удавлю. Пошли, коханный, суженный мой, из этой ведьмакиной хаты.
Взявшись за руки, Ганна и Пауль покидают офис. Жанна в изнеможении присела на диван, озабоченно потёрла переносицу. Звонит телефон. Жанна, устало подошла к столу, взяла трубку:
— Да, мама, слышу тебя. Что тебя интересует? Как прошли мои переговоры с Паулем? Никак. Его просто увели от меня. Кто увел? Одна стерва-хохлушка. Грязная колхозница из этой богом забытой Херсонщины. Мама, ну ты как будто вчера родилась. Я тебе внятно повторяю. Увела, отбила, соблазнила, и этот шизофреник помчался за ней, как наскипидаренный. Представь себе, всё накрылось и надежды на мою богатую старость тоже. А что я могу делать — убить ее? Глупости ты говоришь, мама, ты окончательно впала в детство. И я уже с двенадцати лет не живу твоими советами. Мама, жизнь совсем другая и ты прожила до семидесяти пяти лет и ничего не поняла. Ах, вот оно что, ты ни разу не изменила папе. Ну, так за это сегодня не дают наград, и социальное пособие по старости тебе тоже не увеличат. Что буду делать? Ждать, когда подвернётся ещё один такой выигрышный случай, как этот психопат Пауль. Папа был прав: язык мой — враг мой! Никогда не мечите бисер перед свиньями и не открывайте свои помыслы другим. Предадут, украдут и ещё над вами же и посмеются.
Отправилась на кухню, достала из кухонного шкафчика бутылку коньяку, налила в коньячный фужер, выпила мелкими глотками, уставившись в одну точку на стенке.
Леонид Шнейдеров
Уважаемые читатели! Эта история знакомства двух немолодых людей и поистине сказочный финал действительно произошли в Германии. И мне ничего другого не оставалось, как воплотить этот подарок Всевышнего на бумаге.
Перевод немецких предложений
Украина — это хорошо. Кличко. Два сильных брата — боксёра.
Что это такое? Это — алкоголь?
О, Мой Бог! Это крепкая украинская водка. О, мой желудок!
Спасибо, моя прекрасная госпожа.
Это моя жена — Анна. Она — мертва. А это моя дочь Элизабет. Она тоже мертва.
Я понял. Это твой муж. Он мёртв. Ты — вдова.
Вы очень красивая женщина, Ганна! Вы прожили счастливую жизнь.
Идём, моё сокровище, идём со мной скорей.
|
| |
| |
