| gesl | Дата: Воскресенье, 25.08.2013, 14:52 | Сообщение # 1 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 320
Статус: Оффлайн
| В конце августа 1960 года я вернулся из Эстонии в Ленинград, началась обычнаягородская жизнь, но мысль о шахматной карьере не покидала меня ни на минуту.
Появились первые учебники. Особенно мне нравились две книжки Георгия
Михайловича Лисицына – тоненькая ”Дебютный репертуар шахматиста” и солидная, в
толстом зеленоватом переплете “Стратегия и тактика шахмат“. Постоянных
партнеров у меня не было. Лишь иногда удавалось сыграть пару легких партий с дядей
- Анатолием Альтшуллером, который и предложил мне записаться в учебную группу
Городского шахматного клуба имени М.И. Чигорина.  В шахматном клубе Ленинградского Дворца пионеровМетодистомклуба в те годы работал выпускник юридического факультета Ленинградского
Университета, известный (сейчас бы сказали “раскрученный”) благодаря регулярным
выступлениям по городскому телевидению, мастер спорта Ефим Столяр. В конце
октября в сопровождении своего дяди я впервые переступил порог старинного
здания на улице Желябова, ничуть не подозревая, что мне предстоит провести в
этом доме в разных ипостасях почти тридцать лет. На правах старого товарища,
знакомого еще по довоенным школьным соревнованиям, Анатолий Яковлевич представил
меня лысоватому, но подтянутому и модно одетому человеку, который показался мне
достаточно самоуверенным и не очень молодым. Он не был похож на пожилых
скромных шахматных тренеров в поношенных костюмах 50-х годов. Скорее в нем
угадывался представитель относительно вольного адвокатского или артистического
сообщества. Многое в его характере я интуитивно угадал - он был мужем
популярной и высоко оплачиваемой адвокатессы, да и сам, хотя и недолго,
практиковал в качестве защитника. Кроме того, Столяр был бессменным
руководителем шахматного кружка “Дома Актера” или, в просторечье, “ВТО”, где он
имел возможность не только демонстрировать свои шахматные познания, но и
получать контрамарки на все театральные премьеры. В шахматную комнату надо было
подниматься на третий этаж через черный ход по старинной и крутой лестнице. За
скромной служебной дверью можно было встретить немало знакомых лиц. Здесь на равных
сражались в блиц “счастливцевы” и “несчастливцевы”, известные актеры и не очень
удачливые служители Мельпомены. Одни предпочитали закончить вечер в популярном
местном ресторане, другие, по случаю перманентного финансового дефицита, в
богемном баре под парадной балюстрадой. Но надо отметить, что к своему
шахматному режиссеру все они относились с большим пиететом.  Мой дядя - Анатолий АльтшуллерА вот свозрастной оценкой я ошибся, что впрочем, неудивительно. Моему будущему
наставнику, а, впоследствии, и коллеге, во время нашего первого знакомства было
всего 37 лет, но в детстве и юности мы подвержены своеобразной аберрации -
эффекту, описанному в астрономии, Наблюдаемое положение звезды смещено
относительно истинного, ввиду движения источника света и его приемника друг
относительно друга. Это явление метафизически близко психологической детской
аберрации при определении возраста взрослого человека. Артур Шопенгауэр
выразился на это тему проще и афористичнее: ”Час ребенка длиннее, чем день
старика”. Смещение оценки происходит за счет собственного движения по временной
жизненной оси, субъективно удаляющего объект изучения от его истинного положения
на возрастной шкале.Ефим Столяр сулыбкой подал мне руку, но лично экзаменовать за доской не стал, а предложил
мне в партнеры кого-то пожилого завсегдатая клуба. Мой соперник принадлежал к распространенному
типу постоянных посетителей подобных заведений. Их можно встретить и в
биллиардной, и на ипподроме, среди карточных столов и, конечно, у шахматных
столиков. Они готовы ответить на любые вопросы, бескорыстны в своих увлечениях,
безапелляционны в своих оценках, легко возбудимы, быстро и, часто без всякой
видимой причины, переходят от состояния эйфории к раздражению но, в отличие от
нынешних фанов, как правило, немолоды и одиноки.  Наша пара состороны, видимо, выглядела странно. В середине полупустого зала за шахматным
столиком склонились два явных антипода - заметно потрепанный жизнью, бледный
полупрофессионал, сыгравший, хотя, видимо, без особого успеха, многие тысячи
партий и домашний, ухоженный тринадцатилетний мальчик со смуглым (частично
генетически, частично от еще не сошедшего летнего морского загара) лицом в
новом светло-зеленом модном тогда, лавсановом костюме, впервые очутившийся в
казавшемся ему счастливом и сказочном мире. Двое стоявших неподалеку мужчин, не
упуская из виду передвижения фигур на доске, предались общим для них довоенным
воспоминаниям. Сначала партия развивалась медленно, но затем, после серии
разменов, перешла в сложный ладейный эндшпиль, в котором мне удалось нивелировать
позиционный перевес опытного соперника. Ничейный результат отнюдь не огорчил
моего экзаменатора. Напротив! Он подскочил к Столяру и с явной аффектацией
прокричал:“Фима! Тывидел, как этот молодой человек вел ладейник? Это же новый Капабланка!“Тут ужепедагогично вмешался мой дядя:“Ну, это Вызагнули. Пусть сначала получит второй разряд. А Капу я помню. Один раз удалось
сразиться с ним, только, конечно в сеансе”.Так я и попал вучебную группу Ефима Столяра. Директором клуба тогда был Гарий Гаврилович
Назарьян. Это было еще в доходоровскую эпоху. Но Раиса Борисовна Сурикова давно
уже царила в методическом кабинете и, именно из ее рук я получил первый
членский билет ЛГШК им. М.И. Чигорина. Ее трудовая деятельность
заслуживает записи в книге рекордов Гиннеса. Она просидела на своем рабочем
месте 55 лет, и знала о шахматистах и шашистах Ленинграда больше любого
историка – краеведа. Помню сакраментальную фразу молодого Геннадия Сосонко:
”Рая не только знает, кто с кем спит, но и кто с кем собирается спать”.Ефим Самойловичзанимался в основном организацией тренировочных сборов для ведущих шахматистов
города и пропагандистской деятельностью. Конечно, до учебных занятий с нами у
него руки не доходили. Он “запускал” очередной классификационный турнир,
отмечал в таблице результаты и, иногда, просматривал сыгранные нами партии.
Соревнование проводилось в два круга, и растягивалось, чуть ли, ни на полгода.
Из того первого клубного турнира запомнился Миша Непомнящий, который стал
бывать у меня дома. Впоследствии, он получил звание международного мастера и
эмигрировал в США.Первуюсерьезную партию с часами я сыграл 13 ноября 1960 года. Текст партии,
записанной на бланке седьмого командного первенства мира среди студентов,
открывает мой шахматный архив. Почему я в выигранной позиции на 38 – ходу согласился
на предложенную ничью, честно говоря, не помню. Может быть, в первой в жизни ответственной
партии что-то почудилось, а может быть, на циферблате моих часов стал
подниматься еще непривычный флажок. Следующая партия состоялась только 11
декабря, и у меня был целый месяц для того, чтобы пережить обидную потерю
половинки очка.
|
| |
| |
