| gesl | Дата: Суббота, 15.02.2014, 14:33 | Сообщение # 1 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 320
Статус: Оффлайн
| Шахматное искусство, или явление Мастера
Книга моих воспоминаний была бы явно не полной без появления на ее страницах персонажа, сыгравшего в моей судьбе немаловажную
роль. Должен признаться, что рассказ об этом талантливом, незаурядном, и, именно
поэтому, противоречивом человеке, дался мне с большим трудом. Думая о нашем тридцатилетнем
общении и сотрудничестве, прихожу к выводу, что никто из окружавших меня людей,
не внес в мою жизнь столько абсолютно противоположных эмоций, сколько, вольно
или невольно, удалось это герою новой главы.В моем отношении к нему было все: от бурного восхищенияего даром – до неудержимого бешенства, вызванного его взрывным и
неуравновешенным характером, от радости за его успехи – до болезненной горечи
от несправедливого отношения к нему сильных мира сего и, конечно, переживаний
от его неудач, от чувства почти отеческой заботы о его проблемах до возмущения
отсутствием в нем чувства благодарности, от уважения его бескомпромиссных
взглядов, до стыда за его резкое, а порой, просто грубое поведение в общении с
людьми, которые по тем или иным причинам были ему не симпатичны.В огромном конференц-зале Международного центра торговли вМоскве, где проводилась Высшая лига чемпионата СССР 1988 года по шахматам, истинные
специалисты – титулованные мастера и тренеры - располагались не в партере, а
предпочитали, пользуясь терминологией, принятой в старых императорских театрах,
- места за креслами, или, проще говоря, прислонившись к дальней стене зала.
Трудно сказать, что превалировало в таком странном выборе места для обсуждения
событий, происходивших на игровых досках - определенный снобизм шахматной
элиты, не желавшей смешиваться с “простыми смертными”, или опасение, что
чересчур категоричные оценки и реплики коллег по цеху, могут стать помехой для
участников грандиозного действа, вершившегося на сцене. А спектакль был
поистине звездный. Два вечных соперника 80-х годов прошлого века – два
шахматных короля Гарри Каспаров и Анатолий Карпов – вели отчаянный бой за весьма
почетное в те годы звание чемпиона Советского Союза. Да и остальные действующие
лица не просто “играли свиту”. Достаточно назвать еще одного чемпиона мира –
легендарного Василия Васильевича Смыслова, который вместе с Давидом Ионовичем
Бронштейном выиграл такой же турнир почти за сорок лет до описываемых событий,
а точнее в далеком уже 1949 году, когда никто из гроссмейстеров, представлявших
на первенстве среднее поколение, – Александр Белявский, Виктор Гавриков, Василий
Иванчук, Валерий Салов, Вячеслав Эйнгорн, Ян Эльвест, Леонид Юдасин, Артур
Юсупов, - еще и не родился.Антураж Хаммеровского центра, нарочито помпезная и, в тоже время, прекрасная организация турнира и даже неоднократное посещение
престижного спортивного события могущественным идеологом КПСС Егором Лигачевым
в сопровождении спортивных чиновников высшего ранга - все соответствовало
уровню официальных мероприятий, характерных для периода заката великих империй.Во время седьмого тура, когда напряжение в большинствепоединков достигло апогея, проходя мимо авторитетного консилиума, ставившего
диагнозы одновременно на нескольких досках, я случайно услышал реплику,
брошенную одним известным мастером и шахматным журналистом: «Удивительно! Так
сейчас уже никто не играет. Как ему удается на ровном месте отдать материал, а
потом продолжать игру, как ни в чем не бывало!”Я невольноостановился и понял, что речь идет о моем подопечном на этом чемпионате - Александре
Халифмане, который, получив трудную позицию против гроссмейстера Владимира
Маланюка, неожиданно оставил под боем своего коня, и сделал скромный и явно
непредвиденный соперником ход пешкой. Опытный противник ничтоже сумняшеся,
забрал легко доставшуюся добычу, но, через несколько ходов, выяснилось, что
ненадежное положение его короля позволяет рассчитывать лишь на ничейный исход
сражения. Вскоре партия завершилась мирным соглашением. На другой день
прекрасный аналитик, московский мастер, а ныне представляющий Польшу известный гроссмейстер
Михаил Красенков доказал, что белым не следовало принимать в дар “троянского”
коня. В этом случае у них имелся далеко не очевидный, очень элегантный или, как
говорят шахматисты, этюдный путь к победе. Но найден-то он был в кабинетной
тиши, а не в пылу нервной борьбы за доской!Кто-то может сказать, что черным просто повезло. Но это несовсем так. Случайно услышанная мной в зале оценка стала отправной точкой для
размышлений о весьма своеобразном стиле игры, характерном для молодого
Халифмана.Имеет ли право мастер высокого класса ради достиженияпоставленной спортивной цели на интуитивную, и, более того, подчас объективно
необоснованную, жертву материала, добиваясь победы, “пройдя через поражение»?
Иначе говоря, правомерно ли рассматривать творческий риск, последствия которого
в условиях нервной борьбы и ограниченного времени на обдумывание человеческому
мозгу оценить не под силу, в качестве одного из элементов современного
шахматного искусства?Шахматист, часто применяющий такое обоюдоострое оружие,каким является интуитивная или позиционная жертва материала, берет на себя как
бы повышенные обязательства. Этой теме посвятил свою работу один из самых
тонких и интеллигентных отечественных тренеров П. Е. Кондратьев.За полвека странствий по шахматному Зазеркалью поневоле приходишьк невеселым выводам. На этом пути довелось встретить не так уж много светлых и обаятельных
личностей, о которых вспоминается с теплом, уважением или, хотя бы, с доброй улыбкой.Мы были представителями разных поколений и познакомились лишьв 1971 году. Павел Евсеевич к тому времени уже много лет работал тренером в Доме
пионеров Ленинского района, а я только начинал свою педагогическую деятельность
в шахматном кружке Выборгского района. Конечно, я встречал этого всегда элегантного,
подтянутого человека и раньше. Видел его на соревнованиях в Городском шахматном
клубе и во Дворце пионеров имени А.А.Жданова. Знал о его оригинальных идеях в различных
дебютах, читал его работы в многотомном немецком издании «Moderne Eroffnungstheorie»,
выходившем в тогдашней ГДР.Уже при первом общении приятно поражала удивительная корректностьи подчеркнутое внимание к начинающему коллеге. Команды наших подопечных участвовали
в первенстве города, и мы после каждого турнира обсуждали по телефону результаты
игр, а во время матча сборных имели очную возможность поговорить и на другие темы.
Я всегда восхищался многообразием увлечений опытного тренера. Иностранные языки
и достопримечательности городов мира, музыкальный фольклор Африки и фауна стран,
в которых ему довелось побывать - вот далеко неполный перечень его интересов. Надо
сказать, что вечно спешащий и буквально работавший на ходу, он не был человеком
с душой нараспашку; раскрывался далеко не перед каждым, да и то как-то постепенно,
словно внутренне сдерживая и контролируя себя. С каждой нашей беседой я узнавал
о нем что-то новое и новое.Позднее мне довелось принять участие в подготовке сборных команднашего города в гостинице на берегу Финского залива, а также в индивидуальных тренировочных
сборах самой яркой из подопечных Кондратьева - талантливой, остроумной и, потому,
своенравной Ирины Левитиной. Популярный в те годы Дом творчества кинематографистов
« Репино » был тогда для них вторым домом.Чаще всего вспоминаю Павла Евсеевича на фоне типично петербургскихзагородных пейзажей с неизменным пухлым портфелем в руке. Думаю, что основные его
работы были созданы под стук колес малоприспособленной для творчества электрички.
Срезая путь к платформе, он почти бежал по заснеженному перелеску или по узкой аллее
летнего парка. Издали, увидев знакомого, он смущенно улыбался, словно извиняясь
перед ним за свою вечную спешку.В последние годы его жизни нас сблизило то обстоятельство,что дочь Кондратьева – Людмила Павловна, оказалась моей соседкой по дому в Басковом
переулке. Название этого старинного переулка в самом центре Петербурга –
Ленинграда редко появлялось на страницах печати. Могу припомнить лишь краеведческую
публикацию в журнале с характерным для советских времен названием «Блокнот агитатора».Жизнь послевоенного Баскова предстает перед читателем в автобиографическомвступлении моего бывшего vis-à-vis гроссмейстера Геннадия Сосонко, к его блистательным
мемуарам « Я знал Капабланку …». Однако в новейшей историографии наш переулок займет,
конечно, особое место как малая родина Президента России.Навещая свою дочь, Павел Евсеевич заходил и к нам, причем скореене ко мне, а моим близким: с моей мамой Натальей Иосифовной - также как и он, выпускницей
юридического факультета Ленинградского Университета, они вспоминали общих преподавателей,
а с бабушкой Еленой Яковлевной разговаривали по-французски, что, несомненно, доставляло
обоим собеседникам искреннее удовольствие.Ушел из жизни Павел Евсеевич неожиданно и стремительно, - каквсегда на ходу вскочил в пригородную электричку, на сей раз ушедшую в вечность.В 1984 году мне было поручено продолжить дело Кондратьева напосту тренера сборной СССР по Ленинграду, и я вскоре почувствовал, как нелегко было
занимать эту должность такому гордому и самобытному человеку, каким был и остался
в нашей памяти Мастер и Тренер с большой буквы.
http://www.berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer2/Nesis1.php
|
| |
| |
