«Связанный Запад». Der Spiegel (N17, 2004 г.)

«La Forza della Ragione» («Сила благоразумия») — новое полемическое предостережение Западу от удушающего захвата ислама. Фалаччи пишет, — заявляют ее приверженцы, — о том, чего добропорядочные граждане и интеллектуалы, церковь и политические партии не желают признавать: Европа — в смертельной опасности, она переполнена исламистами, и каждый день всё более сдавливается безжалостными руками фанатичных сторонников Аллаха.


«От Гибралтара до Нордкапа, от холмов Тосканы до степей Волгограда, — так начинает автор свою книгу, — в любом европейском городе давно уже обосновался «второй город». Город, который постепенно поглощает внешний. Мусульманский, управляемый Кораном город». Этот «город в городе» не имеет ничего общего с традиционными общинами диаспоры, вроде Литтл-Итали или Чайна-Таун, где концентрируются эмигранты после прибытия в новую, чужую страну. Скорее, они — «этап исламской экспансионистской политики, которую до сих пор никто не смог превзойти». Ни Александр Македонский, ни Юлий Цезарь и ни Наполеон. «Так как единственное искусство, в котором сынов Аллаха никто ещё не смог превзойти — это искусство внедрения, завоевания и покорения». И далее: «Их вожделенной целью всегда была Европа, христианский мир». В этом захватническом походе, по мнению госпожи Фаллачи, мусульмане полагаются не только на оружие своих террористов или фанатичные прокламации веры своих мулл, но, прежде всего — на плодородие своих жён.

«В подавленной Европе», однако, тема исламской плодовитости провозглашена табу, которое никто не осмеливается нарушить, — жалуется писательница. «Если ты пытаешься заговорить об этом — тебя отправляют под суд за расизм, за ксенофобию, за богохульство». Так же, как это случилось с ней самой, когда она попала в Париже под обвинение в разжигании национальной розни за то, что допустила в своей первой книге «конечно же, грубое, я в этом признаюсь, однако точное сравнение» — в той книге она заявила о рожающих нескольких детей мусульманках: «Они плодятся, как крысы».

Теперь же Фаллачи пишет: «Ни один закон не может опровергнуть... что в Европейском Союзе мусульманские новорождённые составляют в год 10%, в Брюсселе — 30%, в Марселе — даже 60%. Достаточно вспомнить слова Бумедьенна (бывший руководитель Алжира — прим. Б.Н.) перед Генеральной Ассамблеей ООН в 1974 году: «Однажды миллионы людей покинут южное полушарие, чтобы проникнуть в северное. Уж конечно, не как друзья. Ибо они придут, чтобы завоёвывать. И они завоюют вас тем, что населят северное полушарие своими детьми. Чрево наших женщин принесёт нам победу».

Бывшая знаменитая военная корреспондентка, автор известной книги «Письмо никогда не рождённому ребёнку», Ориана Фаллачи в свое время писала репортажи (в том числе и для Corierre della Sera и The New York Times) о вьетнамской войне и о положении в Ливане. Она брала интервью у иранского аятоллы Хомейни и у китайского диктатора Дэн Сяопина. В конце 70-х она «удалилась от мира», ушла в личную жизнь — пока, после 11 сентября 2001 года, не почувствовала себя призванной предостеречь мир от ислама.


Как почти естественный, квазибиологический процесс, описывает госпожа Фаллачи возникновение своей второй работы на эту тему. «Гнев и гордость», — пишет она в предисловии, — «породили одно дитя — спокойствие». Это спокойствие обострило ее мысли и позволило её здравомыслию «осветить правду под правильным углом и донести ее сегодня открыто до общества».

Она восстает против демократии, «которая, вместо того, чтобы прислушаться к собственным гражданам, заставляет их молчать, отдает их в руки врага, ставит их в несправедливое положение, когда меньшинство оказывается более ценно, чем большинство и - так как оно более ценно — позволяет этому меньшинству разыгрывать из себя господина и шантажировать большинство». Это никакая не демократия, — пишет Фаллачи, — это ложь и обман.

О свободе тоже не может быть и речи, если общество «препятствует тем, кто, как я, поняли, что угрожает немусульманам, сопротивляться тем, кто вторгается к нам и ставит нас на колени». Не только мысли, а даже чувства людей подвергаются цензуре и управляются теми, кто пытается распоряжаться, «кого я должна любить, а кого — ненавидеть: так, что если я ненавижу израильтян и американцев — то попаду на небеса, а если я не люблю мусульман — мне прямая дорога в ад».


«Еврабия» — так звучит ключевое слово 278-страничного «крика души». Так называет Фаллачи, по ее мнению, большей частью уже исламизированную, превратившуюся в арабскую провинцию Европу. Люди Запада, — гласит основа ее послания, — должны, наконец, получить право и возможность защищаться, иначе они все пропадут. Для писательницы «является иллюзией мнение, что существует разница между «хорошим» и «плохим» исламом». Мусульманин есть мусульманин, — поясняет она читателю, — так как он марширует в этой войне на уничтожение семимильными шагами на запад и север. Европа же, жертва, «продает себя, как шлюха султанам». Или, в лучшем случае, беспомощно созерцает свое завоевание.

Особенно четко подкрепляет разгневанная писательница свои слова примером Германии, «которая, со своими двумя тысячами мечетей и тремя миллионами турок-мусульман, выглядит, как провинция былой Османской Империи». Цитата из книги Фаллачи:

«Самолёт компании Pan American, взорвавшийся в 1988 году над шотландским Локерби и унесший жизни 270 человек, стартовал из Франкфурта — да или нет? Бомба в его трюм была подложена во Франкфурте сынами Аллаха, жившими во Франкфурте — да или нет? Мохаммед Атта, глава самоубийц 11 сентября, изучал архитектуру в техническом университете Гамбурга — да или нет? Деньги на обучение полётам во Флориде были переведены из дюссельдорфского банка, а транспортный центр «Аль-Каиды» находится в Германии — да или нет?»


В Нидерландах, в Италии и Дании, в Швеции и Испании — везде видишь одну и ту же картину, — пишет Фаллачи: ислам на марше, а Запад этого не замечает. С пафосом атакует она политиков, отрицающих войну в Ираке, вроде председателя Еврокомиссии Романо Проди — он готов даже предоставить мусульманским захватчикам избирательные права и, таким образом, дополнительно облегчить им задачу. Однако политики, вроде итальянского премьер-министра Сильвио Берлускони, недостаточно громко протестующие против «слабаков», также не пощажены.

Это касается даже Католической церкви, проповедующей европейцам «уступчивое, податливое молчание» в отношении агрессоров из пустыни. При этом христиане и их вера стоят на первой позиции в планах исламистов: «Прежде, чем вторгнуться в наши земли и уничтожить нашу культуру, аннулировать нашу самоидентификацию, ислам занялся... идеологическим грабежом: он объявил «своим» христианство, назвав Иисуса Христа «пророком Аллаха» — причём пророком второразрядным. Настолько уступающим Магомету, что последний, спустя почти шестьсот лет, вынужден был начинать всё сначала. И чтобы ещё полнее отобрать у нас Иисуса из Назарета, мусульманские теологи отрицают, что он был распят. Они отправляют его в свой мусульманский рай, где он жрёт, как прорва, пьёт, как алкаш, и занимается сексом, как развратник. После чего они заявляют: вот, мол, бедняга, проповедовал по-своему слово Аллаха, а его глуповатые ребятишки назвали это христианством — а на самом-то деле это ислам. Они просто переврали всё, что он сказал».

Не для славы и не для денег, — уверяет Ориана Фаллачи, — пишет она, но из чувства долга. Потому что никакая буря и никакое чудо Господне не погасит пламя ислама: для всех, кто не желает поклоняться Аллаху, речь идёт о выживании.

Ханс-Юрген Шламп (Перевод: Борис Немировский, ИА «Росбалт»)

Отрывок из 1-й главы книги «Сила разума»

Давайте бросим беглый взгляд на Историю, которую ооновский г-н Додо (сменивший в должности изгнанного за неприятие антисемитизма Ананцо) хочет контролировать, а еще лучше — отменить.

В 635 г. н.э., то есть через три года после смерти Мухаммеда, армии «Священного Полумесяца» (магометанский Аллах изначально был богом Луны) вторглись в христианскую Сирию и в христианскую Палестину. В 638 г. они взяли Иерусалим и Храм Гроба Господня. В 640 г., захватив Персию, Армению и Месопотамию (нынешний Ирак), они вторглись в христианский Египет и завоевали христианский Магриб. То есть, современные Тунис, Алжир и Марокко. В 668 г. они впервые напали на Константинополь и осаждали его пять лет. В 711 г. они пересекли Гибралтарский пролив и высадились на в высшей степени католическом Иберийском полуострове, подмяв под себя Португалию и Испанию, где, несмотря на сопротивление героических воинов Пелайо и Сида Кампеадора и других, они оставались целых восемь веков. И тот, кто верит в «мирное сосуществование, которым были отмечены отношения между завоевателями и завоёванными», пусть перечитает рассказы о сожжённых аббатствах и монастырях, осквернённых церквях, об изнасилованных монахинях, о христианских и еврейских женщинах, которых они умыкали, чтобы запереть в своих гаремах. Пусть вспомнит о распятых в Кордове, повешенных в Гранаде, обезглавленных в Толедо и Барселоне, Севилье и Заморе. (Обезглавливание в Севилье было приказано Мутамидом: он использовал эти отрубленные головы евреев и христиан для украшения своего дворца. В Заморе головы рубили по приказу Альманцура, визиря, который известен как «покровитель философов и величайший лидер исламской Испании»!)


Произнесение имени Иисуса означало мгновенную казнь. Распятие, разумеется, или обезглавливание, или повешение, или сажание на кол. То же самое следовало тем, то посмел звонить в колокол. То же самое за ношение зелёного цвета, принадлежавшего исключительно исламу. Когда мимо проходил мусульманин, каждый еврей и христианин были обязаны отступить в сторону. Поклониться. И горе тому еврею или христианину, который посмел отреагировать на оскорбление от мусульманина. Что же касается той широко афишируемой детали, что неверные собаки не были обязаны переходить в мусульманство, и их даже не подталкивали к этому, знаете ли вы, почему не подталкивали? Потому что те, что переходили в ислам, переставали платить налоги (подушный налог — «джизья», дополнительный по отношению ко всем прочим налогам). А те, которые отказывались, продолжали платить.

Из Испании в 721 г. они проследовали в не менее католическую Францию. Под предводительством губернатора Андалузии Абд аль-Рахмана они вырезали все мужское население Пиренеев и Нарбонны, угнав в рабство всех женщин и детей, после чего продолжили свой путь в Каркасон. Продвигаясь на север, они вырезали монахинь и монахов во всех встречавшихся на пути аббатствах. В Лионе и Дижоне они ограбили все без исключения церкви. Их захват Франции длился одиннадцать лет, волнами. В 731 г. волна, состоявшая из 380 тысяч пехотинцев и 16 тысяч всадников, достигла Бордо и двинулась в Пуатье, а оттуда — в Тур. И если бы в 732 г. великий Карл Мартелл не выиграл битву при Пуатье-Туре, сегодняшняя Франция тоже плясала бы фламенко.


В 827 г. они высадились в Сицилии, ещё одной цели их ненасытной жадности. Режа, обезглавливая, сажая на колы, распиная, как обычно, они завоевали Сиракузы и Таормину, затем Мессину и Палермо, и за три четверти века (именно это время потребовалось им, чтобы сломить сопротивление гордых сицилийцев) они исламизировали остров. Они оставались здесь на протяжении двух веков, пока их не выбили норманны. Но в 836 г. они высадились в Бриндизи. В 840 г. в Бари. В 841 г. в Анконе. Затем, через Адриатическое море они двинулись обратно к Тирренскому морю и летом 846 г. высадись в Остии. Они разграбили и сожгли её и, двигаясь вверх по Тибру, достигли Рима. Осадив город, однажды ночью они ворвались в него. Они разграбили базилики Св. Петра и Павла, разрушили их, и, чтобы избавиться от их присутствия, Папа Сергий Второй вынужден был ввести ежегодную дань в объёме 25 тысяч слитков серебра. Во избежание дальнейших нападений, его преемник Лео Четвёртый возвёл Леонийские Стены.

Покинув Рим, они обрушились на Кампанью. Там они оставались 70 лет, разрушая Монте-Кассино и терзая Салерно. Одним из их развлечений в этом городе было еженощное принесение в жертву девственности одной из монахинь. И знаете, где? На алтаре католического собора.

В 898 г. они обрушились на Прованс, точнее, на сегодняшний Сан-Тропе. Обосновавшись там, в 911 г. они пересекли Альпы и вторглись в Пьемонт. Оккупировав Турин и Кассаль, они сожгли все церкви и библиотеки, убили тысячи христиан, после чего отправились в Швейцарию. Здесь они добрались до Женевского озера, но были остановлены снегом, развернулись и пришли обратно в тёплый Прованс. В 940 г. они оккупировали Тулон, где обосновались и…

Нынче очень модно стало бить себя в грудь и каяться, обвиняя Запад за Крестовые походы. Рассматривать Крестовые походы как несправедливость, причинённую бедным невинным мусульманам. Но ещё до превращения в серию экспедиций по возвращению христианам Гроба Господня в Иерусалиме (который, припомните, был захвачен мусульманами, а не моей тётушкой), Крестовые походы были ответом на четыреста лет вторжений и оккупации. Они были контратакой с целью прекратить исламскую экспансию в Европе. Отвлечь её на Восток (имея в виду Индию, Индонезию и Китай), а затем на всю Африку и в направлении России и Сибири, где принявшие ислам татары уже громили последователей Христа. Но по окончании Крестовых походов сыны Аллаха возобновили свою политику, как прежде и более того.

На сей раз руками турок, которые стояли на пороге рождения Оттоманской Империи. Империи, до 1700 г. концентрировавшей всю свою алчность на Западе и превратившей Европу в излюбленное поле битвы. Выразители и носители этой алчности, знаменитые янычары и сегодня обогащают наш язык, будучи синонимом фанатичного убийцы. А знаете ли вы, кем были, в самом деле, эти янычары? Эти отборные войска Порты, супер-солдаты, способные как на самоуничтожение, так и на войну, убийство и грабёж. Знаете ли вы, где их рекрутировали, или, точнее, насильно призывали на службу? В странах, подчинённых Портой. В Греции, например, или в Болгарии, в Румынии, Венгрии, Албании, Сербии. Нередко и в Италии, в прибрежных городах, на которые нападали их пираты. На этих берегах вы и сегодня ещё можете видеть остатки сторожевых башен, которые строились, чтобы высматривать заранее их приближение и предупреждать жителей окрестных городов и деревень. Там все ещё слышно эхо вопля, который сегодня используют насмешливо, но тогда это был вопль ужаса и отчаяния: «Mama, li turchi! Мама, турки!» Они похищали этих будущих убийц в возрасте одиннадцати-двенадцати лет, вместе с ещё более маленькими детишками, чтобы упрятать их в гаремы султанов и визирей-педофилов, и выбирали их из самых красивых и сильных первенцев выдающихся семей. После перевода в ислам их запирали в военные бараки и здесь, запрещая им любые тёплые, любовные, человеческие отношения, в том числе и брак, они обрабатывали их так, как даже Гитлер не индоктринировал свои Waffen SS. Их превращали в самую страшную военную машину, которую видел мир с римских времён.

* * *

Я не хочу слишком затягивать этот маленький урок истории, который в наших политкорректных школах был бы настоящим моральным грехом, но хотя бы коротко я обязана освежить память забывчивых и лицемеров. Так вот.

В 1356 г., 84 года спустя после Восьмого Крестового похода, турки захватили Галлиполи, полуостров, который тянется на 100 км вдоль северного побережья Дарданелл. Отсюда они отправились маршем на захват юго-восточной Европы и в мгновение ока захватили Триест, Македонию и Албанию. Они подчинили себе Великую Сербию и на следующие пять лет снова осадили Константинополь, парализовав его и отрезав от остального Запада. Правда, в 1396 г. они вынуждены были остановиться, так как им пришлось заняться монголами, исламизированными, но не покорёнными.

Но уже в 1430 г. они возобновили свой поход против нас и захватили Венецианские Салоники. Сломив сопротивление христиан в Варне в 1444 г., они обеспечили себе овладение Валахией, Молдавией, Трансильванией, территорией, ныне называемой Болгарией и Румынией, затем в 1453 г. снова обложили Константинополь, который пал 29 мая в руки Мехмета Второго.

Кстати, знаете ли вы, кто был этот Мехмет Второй? Парнишка, который при помощи исламского братоубийственного закона, позволяющего султану убивать членов своей семьи, взошёл на трон, задушив своего трёхлетнего брата. Вы, скорее всего, не помните хронику падения Константинополя, оставленную нам писцом Францесом. Она может очень освежить память забывчивых или, скорее, лицемеров. Особенно в Европе, которая оплакивает только мусульман, и никогда - евреев и христиан, или буддистов, или индусов, - было бы Политически Некорректно помнить подробности падения Константинополя.

Его жители на рассвете, пока Мехмет Второй обстреливал стены Феодосии, спрятались в соборе Св. Софии и здесь начали петь псалмы. Чтобы вызвать божье милосердие. Патриарх при свечах служит свою последнюю мессу и, чтобы снизить панику, громко объявляет: «Не бойтесь, мои братья и сестры! Завтра вы уже будет в Царстве Небесном, и ваши имена доживут до конца времен!» Дети плачут в страхе, матери, чтобы придать им мужества, повторяют: «Тихо, тихо, дитя мое! Мы умираем за нашу веру в Иисуса Христа! Мы умираем за нашего императора Константина XI, за нашу родину!». Оттоманские войска под барабанный бой врываются через проломленные стены, сминая генуэзских, венецианских и испанских защитников, рубят их на куски своими секирами, врываются в собор и обезглавливают всех, включая новорождённых младенцев. Они развлекаются, сшибая свечи этими маленькими отрубленными головами… Эта бойня продолжалась с рассвета до полудня и прекратилась лишь тогда, когда Великий Визирь взошёл на амвон Св. Софии и обратился к убийцам: «Отдыхайте. Теперь этот храм принадлежит Аллаху». Тем временем город горит, солдатня распинает, вешает и сажает на колы, янычары насилуют и режут монахинь (4 тысячи за несколько часов) и заковывают уцелевших в цепи для последующей продажи на рынках Анкары.


А слуги готовят триумфальную трапезу. Трапезу, во время которой (в нарушение законов Пророка) Мехмет Второй напивается кипрским вином и, имея слабость к юным мальчикам, велит привести первенца греческого ортодоксального Великого Князя Нотараса. 14-летний мальчик славится своей красотой. На глазах у всех Мехмет насилует его, а затем посылает за его семьёй: родители, бабушки, дедушки, дяди, тёти, двоюродные братья и сестры. Одного за другим он обезглавливает их всех в присутствии мальчика.

Он также приказал разрушить все алтари, переплавить все колокола, а все церкви превратить в мечети или базары. Вот так Константинополь превратился в Стамбул. Но Додо из ООН и учителя в наших школах не хотят об этом слышать.

Три года спустя, в 1456 г., они покорили Афины, где снова Мехмет Второй превратил в мечети все церкви и … Завоеванием Афин завершилось вторжение в Грецию, которую они потом держали и разрушали четыре столетия подряд. За этим завоеванием в 1476 г. последовало нападение на Венецианскую Республику. В 1480 г. они снова обрушились на Пулью, а 28 июля армия Ахмет-Паши высадилась в Отранто, который на протяжении целых двух недель защищали одни лишь горожане и горстка солдат. Здесь тоже они ворвались в собор, где немедленно обезглавили архиепископа, дававшего Евхаристию. А заодно с архиепископом и всех священников. Они похитили всех молодых и красивых женщин, бросили их солдатам, а остальных поубивали либо взяли в рабство. Под конец они согнали в одну точку 800 выживших молодых людей в возрасте от 15 до 18 лет и отвезли их в лагерь Ахмет-Паши, который предложил им ультиматум: «Вы хотите перейти в ислам или умереть?» «Я бы предпочёл умереть», ответил 16-летний текстильщик Антонио Гримальдо Пецулла. Тогда все пленные стали вслед за ним кричать «и я тоже, и я тоже», и Ахмет-Паша удовлетворил их желание, порубив всем головы. По сотне в день. Бойня продолжалась ровно восемь дней. Один лишь какой-то Марио Бернабей спасся, приняв ислам. Но и он вскоре оказался очень плохим мусульманином и в наказание был посажен на кол. (Так рассказывает Пьетро Колонна в своём «Комментарии к Апокалипсису».)


На протяжении следующего века все продолжалось более или менее в том же духе. Потому что в 1512 г. к власти в Оттоманской империи пришёл Селим Беспощадный. Опять же при помощи братоубийственного закона он взошёл на трон, задушив двух своих братьев плюс пятерых племянников плюс нескольких калифов и несказанное число визирей. Вот от такого джентльмена и родился дальновидный султан, стремившийся создать «Исламское государство Европа»: Сулейман Великолепный. Сразу после коронации Сулейман Великолепный собрал армию в 400 тысяч человек, 30 тысяч верблюдов, 40 тысяч лошадей и 300 пушек. Из теперь исламизированной Румынии в 1526 г. он направился в католическую Венгрию и, несмотря на героизм её защитников, разгромил её армию за менее чем 48 часов. Затем он дошёл до Буды, современного Будапешта. Он сжёг город и — угадайте, сколько венгров (мужчин, женщин и детей) попали на невольничьи рынки, которыми теперь славился Стамбул? 100 тысяч. Теперь угадайте, сколько попало в следующем году на конкурирующие с Стамбулом рынки, то есть на рынки Дамаска, Багдада, Каира и Алжира. Три миллиона. Но даже это не удовлетворило сулейманову алчность. Чтобы создать «Исламское государство Европа» он собрал вторую армию с ещё 400 пушек и в 1529 г. двинулся из Венгрии в Австрию. Ультра-католическая Австрия считалась теперь оплотом христианства. Ему не удалось её взять, это правда. После пяти недель безуспешных атак он решил отступить. Но, отступая, он посадил на колы около 30 тысяч крестьян, которых он не счёл достойными продажи в рабство, потому что цена на рабов упала после поставки на невольничьи рынки 3-х миллионов и ещё 100 тысяч пленных венгров.

Вернувшись в Стамбул, Сулейман поручил реформу своего флота знаменитому пирату Хайреддину, известному под именем Барбаросса, или Красная Борода. Реформа позволила превратить Средиземное море в водное поле боя ислама, так что, предотвратив дворцовый переворот посредством удушения двоих своих старших сыновей плюс их шестерых детей, то есть своих внуков, в 1565 г. он обрушился на христианскую крепость на Мальте. И совершенно не помогло то, что в 1566 г. он умер (аллилуйя!) от инфаркта.

* * *

Совершенно не помогло, потому что трон перешёл к его третьему сыну, известному под именем не «Великолепный», а «Пьяница». И именно под управлением Селима Пьяницы в 1571 г. генерал Лала Мустафа завоевал христианский Кипр, где совершил одно из самых страшных злодеяний из тех, которыми предполагаемый «Светоч цивилизации» опозорил и запятнал себя. Я имею в виду мученичество Венецианского сенатора Маркантонио Брагадино, губернатора острова. Как рассказывает историк Пол Фрегоси в своей замечательной книге «Джихад», подписав капитуляцию, Брагадино поехал к Мустафе обсуждать условия мира. И, будучи сторонником формы, отправился со всей помпезностью. То есть, верхом на изумительном жеребце и облачённый в сенатскую фиолетовую робу. В дополнение к этому, его сопровождали 40 аркебузов в парадной форме и потрясающе красивый мальчик-паж, Антонио Кирини (сын адмирала Кирини), который держал над головой сенатора драгоценный зонтик. Но и тогда тоже было неподходящее время для разговоров о мире, мои дорогие односторонние пацифисты. Потому что в соответствии с заранее подготовленным планом, янычары немедленно схватили потрясающе красивого Антонио. Его заперли в гареме Мустафы, который обожал мальчиков даже больше, чем Мехмет Второй. Затем 40 аркебузов были окружены и изрублены в куски секирами. В буквальном смысле слова в куски, как мясо на жаркое. И, наконец, они сняли с лошади Брагадино, для начала отрезав ему нос и уши. Затем, обезображенный таким образом, он был поставлен на колени перед чудовищем, которое приказало его заживо освежевать. Свежевание и казнь состоялись через тринадцать дней, в присутствии киприотов, которых обязали присутствовать. Под издевательства и насмешки янычаров, которые насмехались над его безносым и безухим лицом, Брагадино заставили несколько раз пройти круг за кругом по городу, таща за собой мешок мусора и облизывая землю всякий раз, когда он проходил мимо Лала Мустафы. И вот, последняя пытка. Он умер, когда с него сдирали кожу. Когда свежевание закончилось, Лала Мустафа приказал набить кожу Брагадино соломой и сделать чучело. По его приказу чучело было привязано верхом на корову и ещё раз проехало по городу, после чего было привязано на главную мачту флагманского корабля Мустафы. Во имя вечной славы ислама.

Не помогло и то, что 7 октября разгневанные венецианцы объединившись с Испанией, Генуей, Флоренцией, Турином, Пармой, Мантуей, Лукой, Феррарой, Урбино, Мальтой, Папским государством, разгромили флот Али Паши в битве у Лепанто. К этому времени Оттоманская Империя была на вершине своей мощи, и, под управлением одного султана за другим, она продолжала без помех атаковать континент, где Сулейман Великолепный хотел создать своё «Исламское государство Европа». Они дошли до Польши, в которую орды «Священного Полумесяца» вторгались дважды, в 1621 г. и в 1672 г.

Не случайно осуществление мечты о создании «Исламского государства Европа» было приостановлено лишь в 1683 г., когда Великий Визирь Кара Мустафа собрал 600 тысяч солдат плюс тысячу пушек, 40 тысяч лошадей, 20 тысяч верблюдов, 20 тысяч слонов, 20 тысяч буффало, 20 тысяч мулов, 20 тысяч быков и коров, 10 тысяч коз и овец, а также 100 тысяч мешков кукурузы и 50 тысяч мешков кофе плюс сотню жён и наложниц. Собрав все это изобилие, он вернулся в Австрию и, создав огромный лагерь (25 тысяч палаток в добавок к своей собственной, которая была украшена страусами, павлинами и фонтанами) расположился у Вены, во второй раз осадив её.


Факт, что в 1683 г. европейцы были куда умнее, чем сегодня. За исключением французов, которые и тогда любили сношаться с исламом (стоит лишь вспомнить Договор о союзе, подписанный Луи XIV), но обещали соблюдать нейтралитет, они ринулись на защиту столицы, которая теперь рассматривалась как оплот христианства. Все, именно все европейцы. Англичане, испанцы, украинцы, немцы, поляки, итальянцы (то есть генуэзцы, венецианцы, тосканцы, пьемонтцы, подданные Папского государства). 12 сентября они одержали потрясающую победу, которая заставила Кара-Мустафу бежать, бросив своих верблюдов и слонов, своих быков и своих мулов, свою кукурузу и свой кофе, своих страусов и павлинов, своих жён и наложниц… Хуже: чтобы жены и наложницы не попали в руки «неверных собак», Кара-Мустафа перерезал им горло, всем до одной.


Что я хочу всем этим сказать? Только одно: сегодняшнее нашествие ислама на Европу — не что иное, как возрождение его многовекового экспансионизма, его многовекового империализма, его многовекового колониализма. Но только более хитрое. Более коварное. Потому что на сей раз это нашествие осуществляется не только современными Кара-Мустафами, Ала-Пашами, Ахмет-Пашами и Сулейманами Великолепными, то есть Бин Ладенами, Аль-Заркави, различными Арафатами и прочими головорезами, которые взрывают себя вместе с небоскрёбами или автобусами.

Сегодня оно характеризуется также иммигрантами, которые селятся в наших странах, на нашей родной земле. И без всякого уважения к нашим законам, они навязывают нам свои собственные законы. Свои собственные традиции, своего бога. Знаете ли вы, сколько их живёт сегодня на европейском континенте, то есть на земле, протянувшейся от Атлантического океана до Урала? Около 60 миллионов. В одном лишь Евросоюзе около 25 миллионов. Вне ЕС - 35 миллионов. Это включает Швейцарию, где их насчитывается свыше 10% населения, Россию, где их 10,5% населения, Грузию (Георгию), где их уже 12%, остров Мальта, где их 13%, Болгарию, где их число достигло уже 15%. 18% на Кипре, 19% в Сербии, 30% в Македонии, 60% в Боснии-Герцеговине, 90% в Албании, 93,5% в Азербайджане…


В данный момент их мало только в Португалии (0,50%), в Украине, где их 0,45%, Латвии — 0,38%, Словакии — 0,19%, Литве — 0,14%, Исландии — 0,04% (счастливые исландцы). Но везде, даже в Исландии, их количество заметно растёт. И не только потому, что нашествие продолжается непрерывно, но и потому, что мусульмане являются самой плодовитой этнической и религиозной группой в мире. Этому способствует многожёнство и тот факт, что женщина в Коране рассматривается только как матка для вынашивания детей.


Я шел по улице в Барселоне и вдруг открыл для себя ужасную истину: Европа умерла в Освенциме. Мы убили шесть миллионов евреев и заменили их на двадцать миллионов мусульман. В Освенцимемы сожгли свою культуру, мышление, творческий потенциал, талант. Мы разрушили избранный народ, избранный по-настоящему, ибо он породил великих и замечательных людей, изменивших мир. Вклад этих людей ощущается во всех областях жизни: в науке, искусстве, международной торговле, но прежде в том, что они подарили миру понятие «совесть».

И вот, под маской терпимости, желая доказать самим себе, что мы излечились от вируса расовой вражды, мы открыли ворота двадцати миллионам мусульман, которые принесли к нам глупость и невежество, религиозный радикализм и нетерпимость, преступность и бедность, вызванные нежеланием работать и поддерживать достойное существование своих семей. Они превратили прекрасные города Испании в часть третьего мира, тонущую в грязи и преступности. Они селятся в квартирах, предоставленных бесплатно правительством, и в стенах этих квартир строят планы, как убить и уничтожить наивных «хозяев».

Таким образом, к нашему несчастью, мы обменяли культуру на фанатичную ненависть, творческий дар на дар разрушения, интеллигентность на отсталость и первобытные предрассудки. Мы променяли миролюбие европейского еврейства, его свойство заботиться о нормальном будущем для своих детей, его упорную привязанность к жизни, которая считается святой и неприкосновенной, на тех, кто ищет смерти, на людей, которые желают гибели себе и другим, нашим детям и своим детям.

Какую ужасную ошибку совершила ты, несчастная Европа!

Себастьян Вилар Родригес (оригинал статьи)