Еще одна круглая дата, пришедшаяся на 1967 год – мое двадцатилетие, почему-то не отложилась в памяти. Как всегда были гости, и как всегда были букеты моей любимой сирени – предвестницы скорого лета.

В политическую историю прошлого века   22 мая вошло по менее приятному поводу. Именно в этот день, тогдашний президент Египта Насер разместил военный гарнизон в, ныне излюбленном месте отдыха россиян,- Шарм-эль Шейхе, и  объявил о закрытии Тиранского пролива, тем самым, блокируя израильский порт Эйлат. Незадолго до этого агрессивного акта, по его требованию были эвакуированы наблюдательные посты войск безопасности ООН, патрулировавшие линию прекращения огня после Суэцкого кризиса 1956 года.  Надо сказать, что у рядовых граждан нашей страны  лидер арабской революции особенной симпатии не вызывал. Ходили слухи, что, как и его друг Анвар Садат,  во время войны молодой египетский офицер был связан с  агентурой нацистской Германии  на Ближнем Востоке. Резкое неприятие среди бывших фронтовиков вызвало присвоение египетскому президенту  звания Героя Советского Союза. Они-то   не понаслышке знали  истинную цену этого высокого звания, к которому представляли за подвиги и кровь, пролитую на полях сражений,  а не в обмен на Орден Нила, врученный, и без того крайне  непопулярному  в военной среде, Никите Хрущеву. У всех на устах была злая частушка:

     Живет в песках  и жрет от пуза

     Полуфашист,  полуэсер

     Герой Советского Союза

     Гамаль Абдель на –всех-Насер.     

Откликнулся на это позорное награждение и Владимир Высоцкий:

 Потеряю истинную веру -

Больно мне за наш СССР:

Отберите орден у Насера -

Не подходит к ордену Насер!

Можно даже крыть с трибуны матом,

Раздавать подарки вкривь и вкось,

Называть Насера нашим братом,

Но давать Героя - это брось!

Почему нет золота в стране?

Раздарили, гады, раздарили.

Лучше бы давали на войне,

А Насеры после б нас простили!

(1964г.)

18 мая после поспешного ухода наблюдателей  ООН арабское радио выступило с весьма самоуверенным заявлением:

"С сегодняшнего дня больше не существует чрезвычайных международных сил, защищающих Израиль. Мы более не будем проявлять сдержанность. Единственным методом воздействия, который мы применим в отношении Израиля, станет тотальная война, результатом которой будет уничтожение сионистского государства.”

Подобная шапкозакидательская оценка своих возможностей дорого обошлась странам, примкнувшим к антиизраильской военной коалиции, а их было немало : Египет,  Сирия, Иордания, Алжир, Ирак. Кроме того, о готовности поддержать своих братьев объявили руководители Саудовской Аравии,  Судана  и Кувейта.

Неизбежность новой войны на Ближнем Востоке  для всех стала очевидной, но, мне кажется,  очень немногие  понимали,  насколько мир приблизился к     

ядерной катастрофе. Страшные подробности тех событий появились в открытой печати лишь спустя тридцать лет – в конце 90-х годов.

Перед отъездом на дачу мне удалось достать в Доме книги  маленький атлас в желтой картонной обложке. На подробной карте, сложенной в несколько слоев,  были представлены страны Ближнего Востока – Иордания, Ливан, Сирия и Израиль. К ней прилагалась брошюрка с краткими политическими, географическими и демографическими характеристиками всех четырех государств. По тем временам, когда всякий интерес к  Земле Обетованной, рассматривался, как проявление осужденного официальной пропагандой "буржуазного сионизма”,  такое приобретение было большим достижением. В знаменитый дом Зингера,  я зашел наудачу, со слабой надеждой прикупить к своей скромной библиотеке какую-нибудь шахматную новинку монопольного издательства "Физкультура и спорт”.  Шахматная литература была в Ленинграде невероятно популярной, и книги по этой тематике, несмотря на их огромные тиражи, мгновенно исчезали с полок.

 С чувством  ностальгии вспоминается одна давнишняя история. В начале 80-х годов самый плодовитый шахматный литератор, чемпион мира в игре по переписке Яков Борисович Эстрин привлек меня к сотрудничеству при подготовке однотомного издания "Малой дебютной энциклопедии”, впервые выходившей на русском языке. Одновременно был подписан договор  на выпуск  этого коллективного труда и в  Германии, но уже в пяти томах!

Такую систему параллельных публикаций на разных языках,  опытный автор и прекрасный бизнесмен Яков Эстрин называл "стрельбой дублетом”.   На общем собрании авторов , которое состоялось в съемной "рабочей” квартире   редактора – составителя, расположенной  возле ведомственной  гостиницы "Спорт”, вся шахматная теория была поделена между специалистами разного возраста и различной квалификации. Тогда невольно вспомнилась знаменитая  конвенция  детей  лейтенанта Шмидта, заключенная  в московском трактире у Сухаревской площади, "согласно которой весь Союз республик был разбит на  тридцать четыре участка по числу собравшихся”. Мне досталось несколько  защит – Скандинавская , Каро -Канн , новоиндийская, а также (в соавторстве с гроссмейстером Эдуардом Гуфельдом) мой излюбленный вариант дракона и  большинство разделов Староиндийской защиты. Моими коллегами по этой, грандиозной по замыслу, работе были известные советские гроссмейстеры и мастера, теоретики и тренеры. Назову только несколько имен: Владимир Багиров, Григорий Равинский, Геннадий Тимощенко, Валерий Чехов, Анатолий Быховский, Борис Злотник, Михаил Юдович(мл.), Олег  Моисеев, и , конечно, наш идеолог – Яков Эстрин. Были среди авторов и мои земляки – ленинградцы Павел Кондратьев и Михаил Пукшанский. О выходе нашей энциклопедии  в свет я узнал довольно неожиданно. Осенью 1985 года, направляясь по Невскому проспекту в сторону шахматного клуба, где в бытность мою государственным тренером сборных команд,  формально находилось мое рабочее место, еще не доходя пару домов  до  канала Грибоедова, я заметил  длинную очередь, острием своим направленную в узкий угловой вход Дома книги. Каково же было мое удивление, вскоре сменившееся гордостью, когда один из очередников, находившийся еще на дальних подступах к заветному отделу, разъяснил мне, что в продажу поступил долгожданный справочник по теории шахматных дебютов. Невероятный по нынешним временам тираж в 100 000 экземпляров был сметен в книжных магазинах страны за пару недель, и   толстый том в темно-зеленом переплете, вскоре стал библиографической редкостью. Через несколько дней по почте пришел и гонорар, который бухгалтерия издательства оперативно  пересчитала в связи с только что присвоенным  мне, за победу в заочном "Мемориале Пауля Кереса”,  званием гроссмейстера. Надо сказать, что Эстрин надеялся переиздавать энциклопедию каждые три года, причем не только в Германии и Советском Союзе, но и в целом ряде других стран. Своим  сотрудникам он обещал золотые горы и называл баснословные,  для тех времен,  суммы ожидаемых поступлений в валюте. Особенно доверительно говорил он со мной: ” Вот, Гена, получите большие деньги, купите машину,  дачу, а там посмотрим…” Чуть позднее мой соавтор Эдик Гуфельд объяснил  смысл этих слов. Дело в том, что у Якова Борисовича была на выданье образованная и воспитанная дочь. Впервые побывав у меня дома осенью 1983 года и познакомившись с моей бабушкой и мамой, он рассудил, что я мог бы стать для него неплохим зятем, впрочем, сначала мне предстояло сколотить определенный капитал. Такую версию высказал и сопровождавший Эстрина в поездке в Ленинград его заместитель по кафедре шахмат ГЦОЛИФКа  мой  добрый товарищ Борис Злотник, давно уже проживающий в прекрасном Мадриде. Планам Якова Борисовича,  ни в материальном, ни в  матримониальном смысле не суждено было сбыться.                  

Итак, в конце мая 67-го года я обзавелся картой Ближнего Востока, которая вскоре мне пригодилась.

Конечно, мы с моим дедом с волнением следили за развитием политических событий, но и летний отдых никто не отменял.  На дачный сезон по давно заведенной традиции была снята  двухкомнатная квартира в  кирпичном пятиэтажном доме  на центральной улице Зеленогорска.  У моего старшего  друга  Игоря  Блехцина, трудившегося тогда в проектном институте "Гипроцемент”, отпуск был запланирован на август, и я предложил ему  провести этот месяц совместно.  А пока предстояли волнения очередной экзаменационной сессии. Абсолютному большинству бывших студентов знакомы  бессонные ночи перед очередным испытанием, когда не хватает ровно одних суток для изучения или, скорее, зазубривания ненавистного предмета, который, в случае его успешной сдачи,  уже на другой день воспринимается вполне лояльно. У меня выработалась совершенно иная методика подготовки к экзаменам. Так как  лекции по таким, весьма далеким  от моих интересов,  дисциплинам  как Теория машин и механизмов, Приборы и аппараты химической промышленности или  пресловутый  Сопромат, я практически не посещал, единственным источником знаний для меня был соответствующий толстенный учебник. Однажды, со мной произошел анекдотический случай, который, чуть было не привел меня к  фиаско. В конце июня, когда мы уже переселились на дачу, я погрузился в электричку и отправился с зеленогорского вокзала  на очередной экзамен. В утренний час в вагоне народу было немного. Заняв целое "купе”, я удобно вытянул ноги и, вооружившись  одолженным на пару дней чьим-то конспектом, занялся повторением пройденного. Через пару остановок, кажется в Репино, напротив меня уселся крупный мужчина, и мне пришлось уступить ему часть жизненного пространства. Вскоре я заметил, что мой vis-à-vis все внимательнее всматривается в записи, сделанные более прилежным, чем я,  однокурсником . Объяснив такое странное поведение пассажира простым  любопытством, я  продолжил чтение. Внезапно, мой сосед по "купе” резко перегнувшись, ткнул пальцем в одну из формул и уверенным тоном  заявил:  

"Здесь у Вас – неправильно указана размерность!”

 Совершенно ошарашенный таким оборотом дела, я  смущенно поблагодарил столь  эрудированного в области сопротивления материалов незнакомца , и поспешил перейти в другой вагон. Через час, войдя в аудиторию Технологического института, я  с ужасом узнал в  экзаменаторе своего спутника по дачной электричке. Дело в том, что именно этот профессор читал в течение целого семестра  курс лекций по сопромату, но я ни разу "не удостоил их своим вниманием”, и, потому не знал собственного лектора в лицо! В этот момент, пожалуй, впервые за всю  мою студенческую жизнь я был на грани провала. К счастью, в  зале появился молодой ассистент, к которому я и направился со своим экзаменационным билетом. После перенесенного шока отвечать было нелегко, но постепенно я вошел в привычную роль знающего студента, и получил хорошую отметку.   

В чем же заключалась моя методика подготовки ?  Как правило, временной промежуток между экзаменами составлял от четырех до пяти  дней. Первые  три  из них я посвящал внимательному чтению учебника , стремясь при этом законспектировать наиболее важные моменты – определения, схемы, формулы, а оставшееся время отводил повторению теоретического материала и запоминанию  своих записей. При этом я соблюдал строгий режим – рано ложился спать, не отвлекался на посещение консультаций или  посторонние разговоры, более того,  во время сессии никогда не выходил на улицу. Такая концентрация при наличии  объемной и с детства хорошо натренированной  памяти  позволяла добиться почти фантастического результата – запомнить близко к тексту 300-400 страниц совершенно неведомого мне предмета, и  успешно сдать любой экзамен. К счастью, через сутки вся эта информация улетучивалась, и мой мозг был готов к новой загрузке. Умение забывать – замечательное свойство, без которого человек  бы не смог существовать.

 Рассказываю о своих студенческих "подвигах” без всякого самолюбования, а скорее, с завистью к самому себе, ибо должен признать, что все эти чудесные качества мозга давно утрачены, и  теперь часто  с трудом вспоминаются  даже хорошо известные имена и даты.

В начале конце мая – начале июня 1967 года  антиизраильская истерия захлестнула не только арабские государства, но и перекинулась в страны, так называемого, социалистического лагеря. Значительно позднее станет известно, что военный министр Египта  Шамс эль –Дин Бадран, срочно прибывший в Москву,  еще 25 мая запросил у советского правительства разрешение первым атаковать Израиль, но председатель Совета Министров  СССР  осторожный и рассудительный А.Н.Косыгин не одобрил идею "превентивной атаки” противника и заявил, что "Советский Союз против агрессии”. Стоит отметить, что в 1979 году Алексей Николаевич был единственным членом Политбюро, не поддержавшим решение об отправке советских войск в Афганистан, что и привело к его разрыву с Л.И. Брежневым и  вскоре последовавшей отставке со всех руководящих постов. 

 Однако руководитель оборонного ведомства Египта все же сумел  заручиться поддержкой своего советского коллеги маршала А.А. Гречко, недавно назначенного на высокий пост. Новый Министр обороны СССР, сменивший героя двух мировых войн, Георгиевского кавалера, участника боевых действий в составе Французского  Иностранного легиона в Марокко, и Гражданской войны в Испании , человека широкого кругозора и достаточно гибкого в политическом плане  маршала Р.Я.Малиновского,  был уверен в неизбежном полном разгроме еврейского государства, и надеялся, тем самым, укрепить геополитическое  влияние Советского Союза во всем ближневосточном регионе. Недаром же столько лет арабским режимам поставлялось "самое лучшее в мире оружие”, недаром офицерский корпус Египта, Сирии, Ирака и Иордании  в значительной степени состоял из выпускников советских военных училищ!

 Провожая египтянина в аэропорту, Андрей Антонович заявил: "Если у вас будет война с Израилем  и американцы его поддержат, то мы вступим в войну на вашей стороне”. Понимал ли Гречко, что подобные гарантии приведут к третьей мировой войне, причем, наиболее вероятно,  ядерной? Как стало известно из интервью контр-адмирала Николая Шашкова, опубликованного в журнале "Родина” за 1996 год, самоуверенный и агрессивный маршал все  прекрасно понимал, но,  похоже, такая перспектива его  не очень огорчала. В   вестнике архива Президента РФ, каковым являлся исторический журнал "Родина”,   отставные адмиралы предались ностальгическим воспоминаниям о славных  делах времён холодной войны.  Весной 1968 года подводная  лодка "К-172”  несла боевое дежурство у берегов Сирии. Вот  как пафосно  описывается в журнале  поставленная перед ее командиром задача: «Этот человек – капитан 1 ранга Николай Александрович Шашков – должен был уничтожить Израиль, выпустив по нему восемь крылатых ракет П-6 с ядерными боеголовками, после чего на этой древней библейской земле должны были вспыхнуть как минимум восемь Хиросим, или, если прибегнуть к библейским сравнениям, восемь Гоморр, уничтоженных Всевышним в дыму и пламени. Это событие должно было произойти перед праздником Песах в месяце Нисан 1968 года».

 А бывший командующий ВМФ адмирал флота Владимир Чернавин добавляет: «У меня нет никаких сомнений, что капитан 1 ранга Николай Шашков выполнил бы любой приказ командования…». Далее следует подробное откровенное интервью с самим капитаном , получившим перед выходом в район боевого дежурства устное распоряжение тогдашнего командующего ВМФ адмирала флота С.Горшкова: «Быть готовым к нанесению ракетно-ядерного удара по Израилю». Правда, на всякий случай,  Шашков добавляет: «Разумеется, в том случае, если бы американцы и израильтяне начали высадку десанта на побережье дружественной нам Сирии». Окончательный сигнал к нападению должен был поступить из Москвы. Чтобы не пропустить его, подводная лодка каждые два часа всплывала на перископную глубину для проведения сеансов связи. Но сигнал так и не поступил.

Такая информация выглядит  бредом воспаленного воображения отставных адмиралов. О каком  десанте могла идти  речь  спустя почти год после Шестидневной войны, когда  боевые действия уже давно были прекращены, да и  Сирия ещё не пришла в себя после сокрушительного поражения?   Но, к сожалению, всё говорит о том, что это не выдумка. Подводная лодка  с ядерными боеголовками  на борту  действительно находилась в апреле 1968 года у берегов Сирии. Будем считать, что этот поход был просто демонстрацией силы. Но тогда почему о таинственной подводной лодке не знали не только американцы, но и наши арабские союзники? Как бы там ни было, мир фактически  в течение целого года находился на пороге чудовищной  глобальной катастрофы.

 По мнению политического аналитика и журналиста Х. Соколина, важнейшим фактором, отвлекшим тогдашнее руководство КПСС от ближневосточного кризиса,  стали опасные для дальнейшей судьбы Варшавского пакта события в Чехословакии. Уже в марте  тема "Пражской весны” постепенно вытеснила привычную антиизраильскую риторику со страниц советских газет, а в апреле, когда в столице взбунтовавшейся республики  началось расследование  странной гибели в 1948 году тогдашнего Министра иностранных дел Чехословакии Яна Масарика, Москве было уже не до Сирии. Надо было спасать единство социалистического лагеря и в августе в Прагу вошли советские танки.

О начале войны я узнал днем 5 июня, вернувшись из института после сданного экзамена. Согласно заявлению ТАСС израильские войска совершили агрессию против  Египта , и советское правительство "оставляет за собой право предпринимать любые действия, которые может потребовать обстановка”. В тот же день А.Н.Косыгин направил секретную ( во всяком случае для советских граждан) телеграмму Президенту США  Линдону Джонсону, в которой говорилось, что Советский Союз не вмешается в арабо-израильский конфликт в случае невмешательства в него Соединенных Штатов.

Мой дед, вооружившись недавно приобретенным атласом,  уже прильнул к ламповому приемнику "Даугава” и пытался, продираясь сквозь включенные на полную мощь "глушилки”, услышать, если не "Голос Израиля”, то, хотя бы, не столь ненавистные советским режимом, "Немецкую Волну” или "Би Би Си”. Конечно, присоединился к нему и я. Первые пару дней войны не только я и мой дед вынуждены были довольствоваться лживыми заявлениями Насера о победах египетских войск. Просматривая сейчас советские газеты первых дней войны, просто диву даешься, как же можно было морочить голову всей стране. Израильские танки уже захватили Синайский полуостров, был полностью освобожден Иерусалим, а согласно информации арабских телеграфных агенств,  "армия агрессора под ударами доблестных египетских и сирийских войск несет большие потери”.

Действия израильской армии под руководством легендарного генерала Моше Даяна  были стремительны и внезапны. Даже руководство Соединенных Штатов не  было поставлено о них в известность. Более того, ранним утром в день начала военных действий, агенты спецслужб , пробравшись на крышу посольства США в Тель- Авиве, вывели из строя антенну слежения, чтобы не дать возможности  даже своим потенциальным союзникам засечь вылет с  аэродромов израильских самолетов . Даже сами пилоты узнали о предстоящей превентивной операции лишь за пять часов до ее начала. Первый удар по военным авиабазам Египта был нанесен в 7-45 по местному времени. Уже к 10 часам утра было уничтожено 304 самолета противника. Попытки контратаки силами ВВС Сирии, Иордании и Ирака полностью провалились. Господство израильтян в воздухе обеспечило  им огромное преимущество и в начавшихся наземных боях. Первые пару дней войны не только я и мой дед , но и все страна, включая ее руководство, были вынуждены  довольствоваться лживыми заявлениями Насера о победах египетских войск, радостно тиражируемыми нашими средствами массовой информации. Однако, получив объективную информацию о катастрофическом разгроме  арабских армий, официальная риторика резко изменилась. По мере стремительного продвижения израильских войск  по направлению к столицам сопредельных государств, тон заявлений ТАСС становился все более угрожающим и воинственным. Вечером 8 июня представитель Советского Союза  Н. Федоренко, выступая в Совете Безопасности ООН, заявил: " Израиль несет ответственность за совершенные преступления и должен быть наказан со всей строгостью”. 10 июня Политбюро принимает беспрецедентное решение – разорвать с Государством Израиль дипломатические отношения. В те драматические дни нас переполняли  противоречивые  чувства – гордость за страну своих далеких предков и тревога за судьбу своих одноплеменников, в случае непосредственного вступления в конфликт советской военной машины. К счастью, все закончилось "только” поставками огромного количества современного оружия – ракет, самолетов, танков, которое, начиная с августа 1967 года,  непрерывным потоком хлынуло в арабские страны, и с лихвой компенсировало их технические потери вовремя Шестидневной войны.

Надо сказать, что, несмотря на мощную антисионистскую пропаганду, ежедневные россказни  про "зверства израильской военщины” и бесконечные  карикатуры на   одноглазого "вояку”,    бытовый  антисемитизм, как мне кажется, в тот год пошел на убыль. От русских мужиков, всегда уважавших смелость и силу, я не раз слышал одобрительное: "А евреи-то – молодцы! Крепко поддали этому "Герою” Насеру!” Но, была и другая сторона медали – практически прекратился прием евреев в целый ряд высших учебных заведений, многих сотрудников военно-промышленного комплекса с  ненадежным пятым пунктом лишили допуска, при  распределении выпускников ВУЗов технических специальностей решающую роль стали  играть анкетные данные. Последнее обстоятельство мне довелось испытать спустя почти два года  на своем   собственном опыте. И все же, ощущение моральной победы  превалировало в нашем настроении. Помню,  какое возбуждение царило тогда в Городском шахматном клубе. Там, в своей компании, мы могли позволить себе не скрывать нашей общей радости. Однажды, подобная эйфория чуть не сыграла с нами злую шутку.   В один из июньских вечеров мы, как это часто бывало, вышли из клуба,  и, выйдя на Невский проспект, с шутками и смехом  двинулись  в сторону Московского вокзала.

Обычно мы  пешком доходили до улицы Восстания, сворачивали по ней налево, неспешно пересекали улицу Некрасова, и останавливались у сохранившейся  и сейчас привычной  автобусной остановки у аптеки. Здесь терпеливо  дожидались автобусов шестого или седьмого маршрутов, направлявшихся на Васильевский остров, куда и отправляли с обязательными  пожеланиями  Вадима Файбисовича. Наибольшую неловкость у нашего застенчивого и старающегося не  привлекать к себе внимания друга, вызывало грубоватое, но ставшее   традиционным напутствие , звучавшее в исполнении Геннадия Сосонко, вполне правдоподобно и убедительно : "Ну, давай, Вадимыч, держись! Главное, не блевани по дороге!” В нашей стране к такой ситуации не привыкать, и большинство  пассажиров, всем своим видом выражали  внутреннее сочувствие вошедшему, но все-таки, на всякий случай, опасаясь за свое платье или, не дай Бог,  плащ-болонью, старались держаться от него подальше. Нам же с моим тезкой  достаточно было перейти дорогу, чтобы оказаться на   родном Басковом переулке, и, простившись до завтра, разойтись по домам.

Однажды, кто-то из нас торопился домой и мы вместе вскочили в проходивший троллейбус. Народу было немного, и мы удобно расположились на сидениях в конце вагона.  Любитель розыгрышей и шокирующих эскапад Сосонко ,  находившийся в  тот момент в состоянии эйфории, неожиданно  вскочил с места и эффектно  продекламировал  строчку из Игоря Северянина  : "Тогда, ваш нежный, ваш единственный я поведу  вас ” …здесь он артистично выдержал паузу, и актуализируя  поэта, вместо хрестоматийного "на Берлин” громко выкрикнул: "на Каир!” В вагоне повисла зловещая тишина. Все пассажиры оглянулись назад. Мы с Вадимом  инстинктивно повторили их движение, и, к своему ужасу,  обнаружили, что за нами только заднее стекло троллейбуса – мы сидели на последнем ряду. Под хохот Геннадия мы пулей выскочили из вагона на ближайшей остановке. 

ГЕННАДИЙ НЕСИС, ДОКТОР НАУК,ПРОФЕССОР.