Кому повезло больше?

В историческом для всех нас, бывших жителей СССР, 1991 году правительство канцлера ФРГ Гельмута Коля приняло не менее историческое решение о приёме в ФРГ евреев из бывшего СССР — на основании «Закона о контингентных беженцах» (HumHАG). Очень важное, поистине выстраданное заявление, с точки зрения зрелой демократии Германии, принял на конституционном уровне бундестаг ФРГ о воссоздании численности еврейской общины в том же примерно количестве, в котором она была до памятного и трагического 1938 года (пятьсот восемьдесят тысяч). Именно столько евреев проживало в Рейхе до начала Хрустальной ночи, затеянной нацистами по личному указанию Гитлера. Итак, законы приняты — депутаты бундестага и политики правящих партий ФРГ ещё раз явили миру свой незамутненный национализмом, воистину ангельский лик стойких поборников демократии и справедливости. Причём, в эту эпоху она действительно является золотом самой высокой пробы. И хотя достичь желанной цифры в полмиллиона человек не удалось, это, как говорится, вопрос времени. Главное сделано. Германия стала для евреев страной цивилизованного проживания, претворила на деле хвастливые заявления малограмотного шута — генсека Хрущева о так называемом коммунизме, который вдруг появится в СССР в одночасье. Но, как выяснилось, в одночасье могут появиться только случайные заболевания или нагулянные дети, а рай на земле на фундаменте тюрем, лагерей и духовного угнетения не мог возникнуть по целому ряду причин: не было ни материальной базы, ни предпосылок, — интеллектуальных, экономических, нравственных. А вот у наследников нацистов, ко поставивших крест на своем чёрном прошлом, и объявивших нацизм врагом европейской демократии, это почему-то получилось.

А вот кто от этого выиграл: Германия или «контингентные беженцы» — это вопрос несколько более спорный. Сегодня можно смело сказать, конечно же, выиграли и в личном, и в массовом зачёте, безусловно, беженцы. И неважно, что добрая половина из них не считается евреями по Галахе. Для постановки на учёт в синагогу по месту проживания основополагающую роль играет, безусловно, одно: мама обязательно должна быть еврейкой. Для постановки на учёт с перспективой получения разрешения на дальнейший въезд в Германию на правах контингентного беженца для немецких иммиграционных служб было достаточно и отца-еврея, а мать может и не быть еврейкой.

Если проанализировать отрезок времени с 1991 года до сего дня, то историческое решение бундестага о воссоздании еврейской общины в Германии не только удалось чисто статистически, то есть количественно, но и по существу вопроса. Еврейские общины в Германии, востановленные на средства федерального бюджета, практически во всех местах, где они были разрушены и уничтожены нацистским режимом, действуют сегодня реально, зримо и весомо. Примечателен тот факт, что многим бывшим жителям постсоветского пространства, закабалённым, как, впрочем, и другие нации и народности СССР, идеологически и духовно тоталитарной системой большевизма, сегодня в Германии полностью доступен процесс нравственного и духовного постижения своей национальной культуры. И недооценивать это величайшее достижение именно современной немецкой демократии просто кощунственно.

Сказка и Германия

Сказка — так назвали комплекс социальных услуг евреи, приехавшие первыми из постсоветского пространства в Германию и сравнив уровень жизни, социальную заботу и медицинское обслуживание с тем, что они имели в России или в бывших советских республиках. Причем, условно всех контигентных беженцев можно разделить на три группы. Все те евреи, кто получил высшее образование на своей бывшей родине и отличаются заметным уровнем культуры, с высоким чувством благодарности относятся к Германии. И, пользуясь её сказочными дарами (оплата за квартиру, всё ещё бесплатное получение медицинской помощи и ежемесячное социальное пособие, небольшое, но вполне достаточное, чтобы прожить), не проклинают, не ругают вслух своих истинных благодетелей. А если посчитать, скольким тысячам тяжело больных евреев сделаны за счет Германии дорогостоящие операции и спасена жизнь, то и самому убеждённому Фоме Неверующему всё станет ясно. С такими, мягко скажем, непростыми диагнозами и заболеваниями, требовавшими сложных операций и дорогостоящего лечения и ухода, жизнь в бывшем СССР не была бы гарантирована никому из них. Фактически, Германия спасла жизни нескольким десяткам тысяч контингентных беженцев, успевших вовремя приехать и встать на медицинский учёт. А в перерасчете на деньги это составило миллионы евро затрат из кассы федерального и земельных бюджетов.

Вторая, опять же, чисто условная группа, включает в себя всех тех, кто охотно пользуется дарами социальной политики Германии, но при этом клянут страну своего проживания, обеспечившую им относительно безбедную жизнь. Они считают, что лично они обделены каким-то особым вниманием и какой-то особенной заботой со стороны социальных властей Германии. Это, как правило, люди с невысоким интеллектуальным уровнем, в массе своей необразованные, но с очень большим самомнением и претензиями ко всему человечеству. Приведём пример. Нора Т. приехала со своей мамой и семьей сына из Харькова, где она работала на почте. Все они раньше — и она с мамой, и семья её сына — жили в одной квартире. В Германии семья сына живёт отдельно. За квартиру (62 кв. м) в Германии, в которой ныне проживает Нора вместе с больной мамой, платит социальная служба (Социаламт). А это, как минимум, почти 600 евро в месяц. Надо полагать, такую квартиру Нора вряд ли могла бы себе позволить в своем родном Харькове Мама пять лет назад перенесла инсульт и парализована. На что они живут и как выглядят доходы недовольной Норы в Германии? По заключению медицинской экспертизы Нора тоже признана инвалидом (имеет диабет и еще ряд болезней) и получила от Социаламта талон на бесплатный проезд по всей Германии. Нора ежемесячно получает социальное пособие. Это составляет 350 евро ежемесячно. Её мама получает тоже социальное пособие в размере 400 евро и, как инвалид, прикованный к постели, дополнительно от фирмы медицинского страхования 600 евро (так называемая «штуфа»). Итого, у двух женщин получается в месяц: 1350 евро, плюс бесплатный талон на проезд, цена которого 630 евро в год. За квартиру платит, как сказано выше, Социаламт. Нора живёт скромно, откладывает в «кубышку» ежемесячно деньги по одной тысяче евро. За шесть лет такой « каторги» в Германии, из которой она постоянно мечтает уехать в свой родной Харьков, она, по её словам, уже скопила свыше 50 000 евро. И пока мама жива, то накопление ресурсов продолжается. С голоду она тоже не пухнет, и не падает на улице в голодный обморок. Мебель у нее самая современная. Так, кто же выиграл от этого переселения: Германия, взявшая на себя прямо-таки материнскую заботу о тех евреях, в основном, пожилых и беспомощных, которым на Украине и России была бы одна дорога — на местные кладбища? Или беженцы? Говорят, что человек — существо вечно недовольное и сделать его по настоящему счастливым просто невозможно. И, как выясняется, то и Бог порой бывает бессилен. Гениальная и мудрая пушкинская «Сказка о рыбаке и рыбке» всегда применительна к людям, многие из которых толком так и не знают, чего, собственно говоря, они хотят от жизни. Бытует выражение: сколько людей — столько мнений. И всё же есть что-то такое, что делает весьма непохожими между собой людей одной крови, одной национальности. Это, конечно же, уровень внутренней культуры и качество образования. И, безусловно, уровень духовности. К счастью, таких неблагодарных и озлобленных, как Нора, не так уж много в общей массе, приехавших «по еврейской эмиграции». В основном, это те, психологически надломленные люди, чья личная жизнь не сложилась ещё в СССР, и не стала лучше с его падением. Они не реализовали себя, как личности, ещё в эпоху развитого социализма, а их личные разочарования и неудовлетворенность в большей степени обществом, нежели собой, повлияли на склад их мышления.

Второй пример: Семья Ципкиных состоит из четырех человек. Ципкину — шестьдесят семь лет. Он имеет высшее образование, в прошлом врач. В Германии свой диплом не подтвердил. И возраст, и знание немецкого языка сыграли, безусловно, свою роль при приеме на работу. Ципкин — инвалид. Он получает социальное пособие в размере 400 евро. Его жена Света получает от ведомства по учёту безработных (Арбайтсамт) пособие по безработице, и работает за 2 евро в час на т.н. социальных работах. Её месячный доход составляет около 500 евро. Квартиру Ципкиным оплачивает Арбайтсамт. Ципкин устроился на своей машине («обездоленный беженец») развозить раз в месяц газеты — это ещё 100 евро приработка. Кроме того, он развозит пиццу заказчикам. И на пицце худо- бедно ещё имеет 200 евро. Кроме того, они четыре раза в месяц ходят в «тафель» — бесплатную продуктовую лавку для неимущих. Здесь за 1евро отпускают просроченные, но вполне ещё съедобные продукты. Реальная экономия в месяц составляет для этой семьи минимум 50 евро. И вдобавок ко всему, мадам Ципкина, ещё и «чернит» (убирает тайно от Арбайтсамта квартиры более состоятельных немцев и получает в месяц 400 евро «на круг»). А теперь сами посчитайте их месячный доход! Как вы думаете, оставшись в суверенной Украине, смог бы пенсионер Ципкин так сказочно жить, да ещё и ездить на современном авто? И позволить себе и жене отдых в Испании, путешествия по Европе и множество других радостей, мелких и не очень. И сын, и жена сына работают, живут отдельно от родителей, построили себе в кредит дом стоимостью в 230 000 евро. Семья Ципкиных боготворит Германию. Неудивительно — другое образование, другая культура.

Кто не живет на подачки социальных программ?

Это особая и, совершенно отличающаяся по складу мышления и своим личным качествам, третья группа контигентных беженцев, которые многого добились в Германии. Они забыли окончательно некогда привычные советские понятия «блат» или «мохнатая рука». Как правило, они всего добиваются своим талантом и трудом. И как результат своей плодотворной деятельности, в совершенно незнакомом им пока ещё обществе, добиваюся своего, порой скромного, но все равно убедительного признания. Это все те еврейские дети, кто с большим напряжением воли преодолели рубежи знаний, овладев немецком языком. Закончив блестяще гимназии, они поступили в различные университеты и высшие школы Германии. Это все те, кто нашёл себя в мелком и среднем бизнесе, открыл свой журнал или посредническую фирму. Все те, кто, пройдя взыскательную комиссию по определению профпригодности, устроились работать программистами в немецкие фирмы. Или после окончания немецких вузов были востребованы ввиду своей убедительной полезности в ряде солидных немецих фирм и даже каким-то коренным немцам «перебежали дорогу». И вот когда таких станет гораздо больше, и они с гордостью и ответственностью почувствуют себя полноправными членами общества, то тогда с полной уверенностью можно будет констатировать, что Германия убедительно выиграла от этого совершенно беспрецедентной попытки построения межнационального общества на прогрессивной, гуманной основе конституционной законности и духовной стабильности. Кто знает, может, именно нынешние социальные эксперименты Германии принесут ей в будущем огромную пользу. Это и признание священного права российских немцев влиться в родной им по крови и рождению исконный «фатерланд», где никто и никогда не получит морального права упрекнуть их в том, что они — чужие. Это и возрождение еврейской общины, как поминальной молитвы о всех тех, единоверцах и соплеменниках — жертвах Холокоста. Они укажут человечеству третьего тысячелетия совершенно новый путь, где не будет места расизму, шовинизму, антисемитизму, национализму, религиозному, а также в равной степени правому и левому, экстремизму, и всякому злу и человеконенавистническим воззрениям, буквально, как проклятие, преследующим род людской в каждом столетии, в каждой эпохе.

Есть ещё одна очень интересная категория еврейских беженцев, которые вначале привезли свои семьи в Германию, встали на социальный учёт, получили разрешение на постоянное жительство. Они не стали ждать милостей от социала, а, снявшись с социального обеспечения, выехали на Украину, или в Россию, где успешно трудятся в бизнесе. То ли на своих частных предприятиях, то ли получив хорошо оплачиваемую работу на частных предприятиях в этих суверенных государствах. О своей второй жизни вне Германии они стараются никого из немецких чиновников не информировать. И используют теперь Германию в качестве своего страховочного троса. Они активно вкладывают деньги в покупку собственности в Германии или в Европе, понимая, что условия жизни здесь и соблюдение законов и порядка — более стабильны, чем там, где они зарабатывают деньги. И уровень криминала, и уровень коррупции в Европе всё же несравненно ниже, чем в государствах дикого капитализма, придавленных законами уголовного мира, проникшего во все поры государства и духовной жизни общества — хоть в России, хоть на Украине. И совершенно не важно, где люди живут. Важно, что они занимают крепкие позиции в жизни и заняты делом, и могут дать своим детям полноценное образование. Их желание не порывать оканчательно с европейским миром и европейским домом свидетельствует, скорее всего, об их дальновидности. Опыт жизни и реальное благополучие, к которому все мы стремимся, невзирая на происхождение и убеждения, достигается, как правило, в тяжкой борьбе за свое место под солнцем и бесконечной чередой проб и ошибок.

Кто-то из мудрецов очень точно заметил: когда сказки умирают, они становятся легендами. Три года назад бундестаг принял решение, по которому въезд еврейских эмигрантов резко сократился. Теперь мало подать документы в немецкое консульство по месту проживания в бывшем СССР. Необходимо сдать тест на знание немецкого языка. И это новшество немецких иммиграционных служб резко уменьшило и без того редкий ручеёк лиц еврейской национальности, текущий на постоянное место жительства в Германию. В определённой степени немаловажную роль тут сыграло и то, что Германия сегодня переживает не лучшие дни и её экономика, испытывавшая на себе все прелести современного финансового кризиса, оставляет желать лучшего.