Два последних года мне довелось наблюдать, как постепенно нарастал градус патриотической истерики в СМИ, блогах и просто в разговорах с людьми, оставшимися до мозга костей советскими. Было ясно, что дело идёт к войне. Советские люди с пеной у рта настаивали на том, что это Запад объявил войну им, «русским», и поэтому им ничего не остаётся, как защищаться.

Всё это время, наряду с нарастающей истероидностью комментаторов, аргументы в дискуссиях постепенно вытеснялись рессентиментом. Вместо поиска компромисса и уточнения договорных позиций шло всё более яростное и непримиримое размежевание сторон, — до тех пор, пока стороны не разошлись настолько, что ни о каком компромиссе больше не имело смысла мечтать.

И война началась.

Запомните март 14-го. Именно сейчас произошло то, чего я с отвращением ожидал и во что не хотел верить: неосоветско-ордусский кремлёвский режим окончательно редуцировался, превратившись в гитлеровский. Смехотворная логическая уловка стала прецедентом геополитики. Та же риторика, то же бряцание «не имеющей аналогов в мире» амуницией, то же заискивание перед обывателем и расчёсывание самых отвратительных свойств людского естества, точно такая же победопоносная трескотня про несказуемую духовность, непревзойдённые нравственные достоинства и необоримую мощь. (Правда, в помойку отправилось всё, что так мешало самозабвенно трещать — и космос, и балет, и музыка с литературой.) Ну, а советоиды-патриоты, надсаживавшиеся в медиасфере, вместе со своими (в известном смысле) талантливыми высерами про злобНАТОвскую агрессию против белой и пушистой России, наконец явили граду и миру своё настоящее — гитлеровское — мурло. Лицом ведь это не назовёшь при всём желании:

Ещё вчера такой плакатик сошёл бы за шутку или даже самокритику, но сегодня — увы: шутки кончились. Мордорусские орки напялили камуфло и отправились убивать всех, кто хоть немного пытался походить на людей. Советские писатели букв в американском интернете посредством первоклассной европейской полиграфии — привет Сергею Анисимову! — наконец-то не только убедили самих себя, но и сумели остальным втемяшить в головы: русские — враги всему миру. Мои поздравления. В нюансы вроде тех, что советские к русским никакого отношения не имеют, вдаваться никто не станет. Некогда. Пора воевать.

Глядя на невероятно прекрасный спектакль открытия олимпиады, созданный нанятыми специально для такого случая гениальными «варягами», я плакал. Не от верноподданнического восторга, нет. Меня полностью захватило горькое, томительное, щемящее чувство прощания с по-настоящему великой страной, создавшей — и сдавшей в сокровищницу глобального человечества! — действительно великую культуру. Как мало кто ещё, я отчётливо понимал: Европа руками наиболее талантливых своих художников прощается с Россией. России больше нет. Именно этот спокойный, хотя и преисполненный глубокой печали вердикт заставлял слёзы неудержимо катиться из моих глаз.

Всё повторяется: за олимпиадой следует агрессия против соседей, бандит визжит о «самозащите», а холопы мокшанского баскака расползаются по землянкам, утирая кровавые сопли и причитая «а чо мы магли сделать-та, у няго сиииила!». Ни ума понять, ни фантазии сообразить, что пример для подражания — вот он, рядом, только руку протяни! Украинцы — такие же придавленные «СоВой» — отважились доказать себе и прочим — мы люди, а не совки! И преуспели. Украинский народ в последние три месяца окончательно выбрался из-под обломков московско-ордынской параимперии, продемонстрировав истинные чудеса социальной самоорганизации и гражданской мужественной зрелости. Спасибо ему за это — и низкий поклон. А в том, что кое-кому урок не пошёл в прок, герои Майдана не виноваты. Недострана и недонарод, изо всех сил желающие в веке двадцать первом жить по меркам и образцам века каменного — непременно в нём окажутся — со всеми причитающимися ништяками, и охотников их поскорее туда отправить найдётся ох как немало.

Героям разворачивающейся битвы с Мордором — Память и Слава. Оркам — позор и забвение.

Dixi.

Постскриптум

Хлебнём хорошего вина —
до дна, до истины достанем.
Теперь не страшно, что война
хрипит в водопроводном кране, —
она невидима. Давно
неся глухое бремя мира,
её прихода ждём, вино
к последнему готовя пиру.
Когда настанет этот миг,
во всеоружьи гостью встретим —
пьяным‐пьяны, не вырвать крик.
Пусть знает: мы уже не дети,
непросто нас свести с ума!
Участвовать в кровавой тризне
нам не впервой, хотя б сама
война пришла по наши жизни —
с тоскою, теменью, пургой
в своём холодном арсенале.
Мы понимаем — наш покой
среди развратных маргиналий
закончился. Встречай войну —
её шаги не за горами.
Будь верен ей. Её одну
и днём, и ночью славь стихами,
и будь спокоен – нас в живых
(нужны свидетели разгрома!)
оставят, дав разок поддых
и бросив у развалин дома, —
его мы приговорены
любить по прихоти несчастной!
И, вслушиваясь в треск волны,
чтоб ощутить свою причастность
к тому, что делается там,
в плену зимы и вольных ружей,
поймём – война пришла не к нам.
Кто ждёт её, тот её не нужен.
Уже взошёл Армагеддон,
что дивно всё переиначит,
и наплевать на этот дом...
Налей вина и сядь. Поплачем.