На вопрос, за что я благодарна Германии, ещё год назад я бы только пожала плечами. Я пребывала в твёрдом убеждении: всем, что со мной случилось хорошего, я обязана исключительно самой себе. Я всего добивалась сама.

Чигдем Топрак (24), изучает политические науки и методики разрешения конфликтов

Но с тех пор, как я приехала учиться в Стамбул, я вдруг поняла, сколь многим я обязана своей родине — Германии.

Здесь, в Стамбуле, в одном из престижнейших частных турецких университетов, у меня гостевой семестр (один из вариантов студенческого обмена. — В. Д.). Я никогда не попала бы сюда, если бы мой дед не покинул на заре шестидесятых свою халупу в Восточной Анатолии, переселившись в Германию. Конечно, я прилежно училась, закончила гимназию, а мои родители всячески поддерживали моё стремление к знаниям.

... Читать дальше »

Вот такой молодец возглавляет наше земельное отделение Национально-Демократической Партии Германии (NPD).

Буквально пара слов о Франце. 35 лет, женат, трое детей, пару лет тому был вице-президентом всегерманской «NPD — Народный союз», в личном общении производит весьма и весьма позитивное впечатление, — я бы даже назвал его харизматичным.

NPD, PRO Deutschland и т. п. позиционируют себя как «традиционалисты» и «консерваторы». И если PRO Deutschland сосредотачивается на правоконсервативной риторике, то NPD тяготеет к левой, к социальным, даже, можно сказать, социалистическим паролям. На этом поле у NPD есть мощный противник — всякие зелёные и социалисты, об благообразных «демократов» до отвязанных автономов. Трудности, трудности…

Беда в том, что суть у них всех одна. Именно о ней говорит Элвин Тоффлер в своём «Шоке будущего» — прошу извинить за длинную цитату:

Существуют группы романтиков-экстремистов, крикунов, враждебных всему, за исключением наиболее примитивных технологий земледельческой эпохи, которые, кажется, будут рады возврату к средневековым ремёслам и ручному труду. Сытые, принадлежащие, как правило, к среднему классу, они сопротивляются техническому прогрессу так же слепо и огульно, как и те, кто ратовал за приход индустриализма. Представители этой группы фантазируют о возврате к тому миру, который большинство из нас — и большинство из них — найдёт отвратительным.

И, тем не менее —

…реверсионисты с правым уклоном тоскуют по простому, упорядоченному обществу небольших городков, где в размеренном социальном окружении все их старые шаблоны были уместны. Вместо адаптации к новому они продолжают автоматически применять старые решения, увеличивая все больше и больше разрыв с реальностью. Реверсионист настаивает на предыдущих решенияхи упорствует в своих привычках с догматическим безрассудством. Чем сильнее изменение угрожает ему извне, тем методичнее он повторяет прошлые режимы действий. Его социальная перспектива регрессивна. Испытав удар будущего, он истерически пытается сохранить не соответствующий действительности статус-кво, или требует в той или иной замаскированной форме возврата к прошлому.

И если правые традиционалисты-реверсионисты в основном болтают о «традициях», не удосуживаясь сообщать, каким именно способом они собираются нас к ним вернуть, то зелёная левотина гораздо более последовательна. «Не вижу ничего опасного в том, чтобы Германия стала исламской страной», — заявляет сопредседатель партии зелёных ФРГ Джем Ёздемир. Да, именно об этом говорил 30 лет назад Тоффлер!

Если старый реверсионист мечтает о восстановлении прошлых небольших городков, молодой реверсионист с левым уклоном мечтает о большем —> о возрождении патриархального общества. Это объясняет очарованность сельской общиной, сельским романтизмом, наполнявшая поэзию хиппи и субкультуру пост-хиппи, обожествление Че Гевары (отождествляемого с горами и джунглями, а не с урбанистической и постурбанистической окружающей средой), почитание дотехнологических обществ и преувеличенное презрение к науке и технике. Все эти красочные требования «возврата к природе», разделяемые левыми течениями, соответствуют тайной страсти реверсионистов по«доброму старому времени».

Поскольку апеллировать к сельскому романтизму в Германии довольно сложно по целому ряду внутри- и внешнеполитических причин, левотина носится, как дурак с писаной торбой, с исламом. И что характерно — борьбу за свои вонючие идейки они ведут с помощью самых передовых технических средств, собираясь разрушить цивилизацию, благодаря которой появление этих средств оказалось возможным. Мало того: именно благодаря цивилизации, эмансипации личности и освобождению труда появились все эти социалисты, демократы, автономы, — грязная пена на волнах океана Свободы. Свобода — основополагающая ценность Цивилизации. Именно поэтому левотина и пытается погасить волну ворванью ислама! Все их исламские сантименты — это переродившийся (и выродившийся) руссоистский культ «благопристойного дикаря» с фестончиками попустительства терроризму и анархии под чёрным знаменем, кстати, скоммунизженном у того же ислама.

Почему левотина так любит ислам? Потому, что ислам — это сверхупрощение. Ислам предлагает такие простые ответы на столь сложные проблемы, что они очень быстро становятся неразрешимыми. Поэтому мусульманам ничего не остаётся, как устроить конец света и переселиться в рай с девственницами, и, что особенно примечательно, девственниками. Как в анекдоте про косорукого цирюльника: «А-а-а, всё равно не получается!» Исламское сверхупрощение они пытаются выдать за революционность — не случайно одной из ключевых фигур «исламской революции» в России стал Гейдар Джемаль, постоянно завывающий о «грядущей победе мировой деревни над мировым городом». Это и есть то самое вожделенное левотиной и мусульманами будущее: чтобы вместо ненавистного «города» с его свободой и разнообразием идей, мнений и занятий повсюду была живущая на подачки (только кто же будет подавать, если нас не останется?!) анатолийская деревня с чумазыми детьми, забитыми тётками в чёрных мешках и «мудрецами» в духане. Джемалю и его спонсорам сладострастно подмахивают обиженные шавки вроде Максима Шевченко: эти хотят быть самыми умными, прекрасно понимая, что такое возможно лишь тогда, когда вокруг останутся одни бараны с отформатированными исламом мозгами.

На словах непримиримо воюя с левыми, коммунистами и незаконной иммиграцией, «правые» традиционалисты с красно-коричневым оттенком испытывают ту же мазохистскую тягу к исламу — но «с другой стороны». В исламском нашествии они разглядели приверженность традиционным ценностям, и с помощью их директивного введения надеются обратить это нашествие вспять. Пожалуй, «мудрецы» из духана, ссущие за неимением канализации в арык, поумнее будут.

На прошедшем в прошлый четверг собрании Die Freiheit состоялась в некотором роде показательная дискуссия с г-ном Францем. Он долго и витиевато говорил о мусульманах как о «носителях традиционных начал», соблюдению коих нам, европейцам, якобы следует у них поучиться. И когда г-н Франц завёл шарманку о чадолюбии оккупантов, моё терпение лопнуло окончательно.

— Говорить о том, что нужно учиться у мусульман любви к детям, может либо сознательный лжец, либо человек, ничего не знающий об исламе. Конечно, если под «любовью» — в духе Оруэлла — понимать репрессивное воспитание, сексуальную эксплуатацию и превращение собственных детей в «мучеников за веру», взрывающихся среди нас, то да — до такого «чадолюбия» нам всем очень далеко. Не сомневаюсь, г-н Франц — до подобных проявлений родительской «любви» далеко и Вам самому. Но если Вы хотите возрождать, а, точнее, распространять традиции такого извода, Вы обратились не по адресу: Ваши ближайшие соратники — оранжевая партия BiG, требующая обязательного изучения ислама и турецкого языка в немецких школах. И не кривитесь так, — они тем самым защищают именно свои традиционные ценности! Это ведь их традиция — порабощать «неверных», заставлять их платить мусульманам дань и с каждым днём требовать от покорённых всё больше и больше, пока те не сбегут — если есть куда — или не обратятся в ислам. Или Вам всё равно, какие «традиции» — лишь бы «традиции»? По-моему, Вам стоит об этом как следует поразмыслить.

И вот тут-то и произошло самое важное. В глазах Франца я увидел вовсе не злобу и ненависть. Я увидел — именно увидел — как заработал его когнитивный аппарат. Увидел интерес и желание думать.

— Судя по Вашей реакции, господин Франц, Вы вовсе не так уж традиционны. Самое отвратительное, что только может быть в традиционности — это её неприятие критики, иного взгляда на проблемы и способы их решения. Но есть другая традиция — европейская традиция выслушать и постараться понять оппонента, найти аргументы, обсудить со всех сторон, вертеть проблему ... Читать дальше »