Ад

Ад, это дорога назад. Эта круговерть – основа нашего мира. Солнца, планеты, орбиты, времена года, рождения и смерти, всё это бесконечное вращение стало настолько привычным, что мы уже перестали воспринимать его неудобство, нам показалось мало этого ада и мы придумали нечто пострашнее – вечное атомное горение.

Астронавт

Он улетел, но обещал, что вернётся. Нет, это не Карлсон, это астронавт. Я бы назвала его любимым образом. Мужчина, которого не существует. Идеал. Ну признайтесь, тётки! Многие из вас любят астронавта. Недоступного, далёкого, в шлеме, он машет приветливо рукой в перчатке. Вот-вот он вернётся на землю и расскажет о космических приключениях, обнимет, поцелует, и сразу наступит хорошая погода, счастье и всякое такое охватит вас раз и навсегда.

Смысл жизни

Мы живём для того, чтобы сердцами стучать, ахать, охать, нюхать, топать, глазами хлопать, болеть, потеть, какать, улыбаться, думать обо всём, в общем, населять водоём под названием Земля.

Застенчивость

На тренинге для знакомства участников друг с другом было предложено на листе,  разделённом на четыре части  изобразить  собственную личность.  В левом верхнем углу  нарисовать –  кто ты есть, в верхнем правом – чего достиг, в нижнем левом – твоя мечта, в нижнем правом – что преодолел в себе и чего до сих пор боишься. Задание ввело меня в замешательство. Изобразив,  пронёсшиеся перед моими глазами картинки, я рисковала предстать перед публикой психически ненормальной.  К тому же, чтобы изобразить подобное, пяти минут мало. В верхнем левом – раненное животное, в верхнем правом – ещё не спятила, в нижнем левом – владычица морская. Отвечая на вопрос – чего боюсь и что преодолела, я бы нарисовала чёрный квадрат. Это тьма, безумная пустота, ощущение абсолютной бессмысленности происходящего. Несколько раз мне приходилось стоять на краю головокружительной бездны, словно под гипнозом, не имея возможности пошевелиться и отойти, промолвить хоть слово, полный аутизм, в конечном счёте, отвращение  к тем, кто, беззаботно улыбаясь,  в то же самое время проходит мимо. Это состояние я бы назвала застенчивостью, именно так оно выглядит со стороны.  Многие называют такое состояние депрессией, но слово застенчивость звучит роднее.
Промелькнувшие образы расстроили меня. Чтобы не ударить в грязь лицом, я решила подсмотреть, что рисует сосед, молодой уверенный в себе человек. «Я – мужик», он изобразил в виде человечка с бицепсами.   На второй иллюстрации человечек с бицепсами  бодро шагает по карьерным ступенькам вверх, дом у моря – это его мечта (почти все участники изобразили дом у моря),  на последней картинке маленький качёк лежит на диване и курит. Как выяснилось позже, мой сосед борется каждый день с собственной ленью.

Не долго думая, я позаимствовала  незамысловатые идеи соседа, в какой-то мере они отражают и мою суть. Я – женщина, мечтаю о доме у моря, с грехом пополам шагаю по карьерной лестнице. А в конце всё-таки чёрный квадрат изобразила.  Объяснила потом, борюсь, мол, с застенчивостью.

О книголюбах

Мне любопытно, зачем некоторые люди держат в туалетной комнате книги. Это демонстрация истинной любви к книгам, или свидетельство хронического запора? А может быть, это единственная возможность уединиться и спокойно отсидеться часок под благородным предлогом: «Какаю, читая, или читаю, какая». Человеку, трепетно относящемуся  к процессу чтения трудно представить, как можно получить удовольствие от чтения в туалете. Общение с книгой ассоциируется с большой кроватью, множеством подушек, чашкой чая и исключительно приятными ароматами – запах бумаги (не туалетной), откушенной шоколадки… Но что сопутствует чтению в туалете? Скажем, читает кто-то «Ромео и  Джульетту», сидя на унитазе и вдруг пукает. Не знаю как Ромео, но Джульетте, такой поворот событий точно не понравится. Есть ещё вариант использования книг – как предмет интерьера, те есть для красоты. Воистину, предела любви к книгам нет!

Кладбище

Старое кладбище заросло плодовыми деревьями, вишни, сливы и абрикосы покрыты белоснежными ароматными цветочками. Под ними сонмы покойников. Тут еврейский уголок, там греки, герои войны, дети… Живые бродят, ищут могилы близких,  а найдя, садятся пить водку, заедая её крашеными яйцами и остатками пасок.

Бомжи и цыганчата бегают с огромными пакетами, набитыми конфетами, яйцами и печеньками.

На прабабушкиной могилке из обронённой косточки выросла кривая алыча. Никто из родственников не решился спилить – Лушина душа (бабушку звали Лукерья).
Новое кладбище ещё больше старого, необъятное поле, ни одного дерева.  Каменные лица. В отличие от западных наши надгробия все с изображением усопших. Вот целая семья, вот малыш и двух лет нет, странная фамилия Илинопуло, жил когда-то был человек – Нехай… Море имён. Что же это такое, как это всё объяснить? Чёрный с блестящим глазом ворон ковыряет яйцо.
А вот и мама. Она улыбается нам,  на надгробье следы грязных лап.

Моё

В детстве мы играли в «Моё». Кто первый застолбил то, что понравилось, тот выиграл. Нужно было просто громко крикнуть: «Моё». Куклы, ручки, бусики, шляпки, хомячки, всё это добро вызывало в советском ребёнке волнение и зависть, результатом борьбы с которыми, видимо, явилась это незамысловатое развлечение. Таким образом, у каждого из нас накапливалась своя виртуальная кладовка желаний. Какого только барахла я не желала! Многое материализовалось, а что-то так и оставалось валяться по углам. Незаметно пролетело время, и в пятнадцать я уже коллекционировала мальчиков. «Моё» сменилось на «мой». К двадцати пяти в кладовке накопилось изрядное количество ненужных предметов. И вот, наконец, дошли руки устроить генеральную уборку. В топку улетели мишки с оторванными лапами, куклы со страшными лицами, идиотские шляпки и недоделанные мужчины.

Мужчины

Муж, это такой чин. Мужчины в маленьком городе тоже хотят любви. Вон они бегают мученики наши…

Мужчины, мужчиночки, мужички, мужастики, мужи, мужонки, мурсчины, мусики, безжалостно утопленные му-му...

Шар с ушами

Шар с ушами, это нелюбимый никем мужчина. Заброшенный всеми он ест беспорядочно и жадно. Запивая еду изрядным количеством пива или чего покрепче, он постепенно превращается в шар. Ничего не видя, ни на что, будучи не способным, летит этот шар по жизни, повинуясь случайным порывам судьбы. Иногда поймает его какая-нибудь мадам, нарисует уши, чтобы слушался, а тот возьми да лопни в самый неподходящий момент.

Флирт

Я глубоко разочарована во флирте. Не хочу флиртовать, быть отфлиртованной, не желаю видеть, как другие этим занимаются. Когда-то было по-другому. Это занятие мне казалось азартным. Но жизненный опыт приводит к равнодушию или мудрости… Видя гарцующих жеребцов перед хихикающими мадемуазелями, зная наизусть их ужимки, заготовки фраз, конечные цели: для девочек – замужество, для мальчиков – секс, невольно раздражаюсь. Повсеместная фальшь режет слух. Я все еще наивно мечтаю услышать чистые звуки прелюдии любви, а не дешевый шансон на тему: ах, какая жэнщына. Мечты, мечты…

Нужно было убить целый час времени. Разомлев под осенним солнышком  в детском парке, я вновь предалась баюкающим мечтам о том, чего не передать словами. И вдруг мой покой был грубо нарушен. На соседнюю лавочку прилетели девочки, тут же нарисовался кавалер восточной наружности. Мысль совершить бегство была пресечена, куда бежать, от чего? Эти люди просто напросто живут, тупо живут, а ты, видимо, устала. «Горько! Горько!», – пронеслось в вышине. В этот момент что-то упало в мою ладонь. Пожелтевший дубовый листок. В этот момент я вдруг поняла, что сижу под огромным трехсотлетним дубом. «Вот, и ты со мной флиртуешь… Дуб, ты же старик! Подумать только, сколько сотен лет ты стоишь тут, каждую весну покрываешься листвой, а осенями разбрасываешь ее. Сколько людишек под тобой радовалось, хныкало, что-то жевало, проживало свои коротенькие жизни. И тебе не надоело на это смотреть?».

Мне захотелось обнять старика, выразить почтение и благодарность за подарок. Флирт с дубом – совcем другое дело. Не нужно слов, ты думаешь – он шелестит в ответ листвой. Полное единение. Правда, кто-то может подумать, глядя на мое улыбающееся лицо, что я с дуба упала. Однако, так оно и есть.

Рай

Рай – это остановка времени в момент наивысшего счастья. Это вылет за пределы круговерти навсегда.


Елена Митрохина, 2010