У окна в притихшей электричке
Женщина читала письмецо.
К свету близоруко, по привычке.
Обратив усталое лицо.

Курит женщина в коридоре,
И не «Космос», а «Беломор».
С ребятишками сын мой спорит –
Ах, какой это страшный спор!

Все ничейно… Поля? – Вот те на…
А по-русски выходит «поляна».
И высокое слово «страна»
На две трети читается «рана».

В одном лице-и жертва, и палач…
В одном лице-и горе, и потеха.
Задорный смех, в котором горький плач,
И горький плач, в котором столько смеха.

Поэты — всегда полубоги:
Тот самый растерянный взгляд,
И облик тот самый, убогий,
И старенький плащик до пят.

А утром резко каркал ворон
И было холодно глазам,
День начинался...
День в котором
Еще ты слова не сказал.

да было ли?-
Стекло звенело тонко;
Я слушал, очарован и влюблен,
Как ты шептала:
"Не хочу ребенка...
Ведь, хоть немного нас, разделит он"

Стирали на Грушевке бабы,
Подолы чуток подоткнув.
Водою осенней озяблой
Смывали с одёжки войну.

Завершив конечный путь земной,
Тихо растворившись в мирозданье,
Мы, родная, встретимся с тобой
По другую сторону дыханья.